– А я на работе, Регина Денисовна, – добавил он, – я обязан охранять вас. От всего. Разве вам самой не страшно? Если телохранитель не будет постоянно сосредоточен, вы можете пострадать.

Вот только в противоречие словам взгляд его был прикован к моим приоткрытым губам. Он прожигал, обещал… и предостерегал. Если я сделаю следующий шаг – самый-самый последний, – пути назад уже не будет.

И я сделала его.

– К чёрту! – выпалила, ощущая, как пересохло горло, и подалась вперёд, ловя его губы.

Но ответа не получила.

– Регина! – рявкнул Стас, резко отстраняя меня, почти до боли сжимая плечи. – Хватит, это не обсуждается. Я на работе, ясно? Давно уже пора запомнить.

Сердце стукнуло в последний раз. Стукнуло… и остановилось. Я смотрела на него, ощущая, как на глаза наворачиваются слёзы, и понимала, что последний шаг был сделан в пропасть.

– По моей вине ты не пострадаешь, – проговорил он тише.

Не пострадаешь… не пострадаешь… не пострадаешь…

Но я уже страдаю. Из-за него. Прямо сейчас.

А потом меня словно молнией пронзило. Сквозь пелену слёз в глазах лицо Стаса словно преобразилось: стали видны напряжённые скулы, решительно стиснутая челюсть, едва видимый прищур глаз, нахмуренные брови и бледные губы. Чёрт побери… Чёрт побери!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты боишься, – ахнула я, вспоминая все слова Лады о нём и намёки, которые делал Тим. О сестре, о закрытости, о том, что Стас сложный, его нужно просто «дожать». – Вероцкий, ты боишься. Святые шестерёнки, я всё-таки тебе нравлюсь! И ты боишься, что накосячишь и получится, как тогда, с сестрой и Тимом…

Я просто не удержалась. Выпалила догадки, домыслы, надежды. Ох, зря! Потому что телохранитель поджал губы и рыкнул:

– Хватит!

И оттолкнул. Изо всех сил, заставив отступить на несколько шагов и едва не упасть.

– Но я же нравлюсь тебе. Точно! – закричала в ответ. – Даже самый бездушный мужик не может хотеть женщину, которая совсем-совсем ему не нравится.

Я ожидала любого ответа, но…

– Не заблуждайтесь, Регина, не нравитесь. Я просто работаю на вас. Телохранителем, без дополнительных обязанностей. Возвращайтесь к делам и позвольте вернуться к ним мне, – бросил Стас, отворачиваясь.

А я не выдержала. Без дополнительных обязанностей? Обида перевалила за бесконечность, вакуум в груди окончательно заполнился клокочущей яростью, необузданной и кипящей. Она прожигала изнутри, побуждала действовать: рвануть вперёд, сказать всё.

И я действительно кинулась к Стасу, шибанула его кулаком по спине. Снова и снова, со всей силы, с наслаждением и желанием причинить боль. А потом наружу вырвались слова:

– Гад! Скотина! Я нравлюсь тебе, я знаю. Я чувствовала это, видела, – голос дрожал, потому что я не «видела и чувствовала», я просто верила и надеялась. А теперь всё рассыпалось прахом и развевалось по воздуху угрозами. – Какой же ты козёл, Вероцкий. Да можешь не охранять никого! Пусть бы лучше меня отравили, чем теперь травиться вот так – словами.

Слёзы продолжали течь по щекам, меня трясло. Всё напряжение, все проблемы – каждая испытанная за последние недели эмоция вернулась с неимоверной силой. Меня, казалось, разрывает на куски. И причина тому стояла сейчас передо мной. Повернулась резко, вновь до боли ухватила за плечи, устремила на меня хмурый взгляд:

– Не смей так говорить!

– А то что? Опять будешь изображать из себя камень. Скотина ты, вот кто. Слышал? – Я дёрнулась, освобождаясь от его рук, и выдала совсем неожиданное: – Зря я в тебя влюбилась, прав был Влад. Тебе же срать на меня, да? Так не подходи больше.

Телохранитель шагнул было ко мне, но замер, как вкопанный. За слезами не было больше видно ни его лица, ни взгляда, даже фигура расплывалась. Я шмыгнула носом, резко провела по лицу ладонью, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Тщетно.

– Правильно, хватит, – выдохнула я. – Иди ты на хрен, Стас! Иди. Ты. На хрен.

Развернувшись на пятках, я бросилась в свою комнату. Секунда, две – и грубые пальцы сомкнулись на запястье.

– Регина!

– Не прикасайся ко мне, – взвизгнула, как настоящая истеричка, с такой силой рванув руку, что запястье хрустнуло. – Не трогай. Не лезь. Не подходи, – добавила тише, отчаянно моргая, а потом уверенней выплюнула: – Никогда больше не смей ко мне прикасаться, господин телохранитель. Никогда.

И всё же сбежала, юркнув за дверь. Вслед разнеслось очередное «Регина», но я старалась не слушать. Дрожащими пальцами повернула ключ – слава Богу, он здесь был, а я-то думала: зачем в квартире отдельные замки? – ринулась к компьютеру, вырубая опостылевшую музыку, и только тогда кулем осела на пол, шепотом повторяя:

– Ты ещё локти кусать будешь. Ещё локти кусать…

Стоит ли говорить, что сама я в это не верила? Зато прекрасно понимала, что больше никогда не смогу слушать любимый плейлист. И что с этой фальшивой командировкой пора заканчивать, даже если по возвращении меня действительно прибьют.

Невозможно оставаться с ним в одной квартире. Нет. Точка.

Глава 17

Что-что, а приказы Станислав Вероцкий исполнял идеально.

Он меня не трогал. Совсем. Не попытался ни утешить, ни переубедить, ни даже просто постучаться в дверь и сказать хоть что-нибудь. Судя по звукам, он спокойно продолжал уборку: домыл полы, пропылесосил ковры – пылесос гудел особо сурово и болезненно, – что-то уронил пару раз… и даже приготовил еду, потому что запах чеснока и мяса проникал даже через закрытую дверь.

Плакать я перестала почти сразу же, зато ещё час сидела на полу, обняв себя руками и отчаянно дрожала. Даже во время отравления так отвратительно себя не чувствовала! Когда стало чуть легче, я доползла до кровати, с головой накрылась одеялом и прижала к груди телефон, тихонечко включив другой список воспроизведения с пугающим названием «Печалька». Старый-старый, ещё со школьных времён. Песни в него добавлялись редко, зато хранили в себе слишком много воспоминаний и эмоций. И любимую подростковую группу, и глэм-рок, и 2007, и ещё тонну всего-всего, что помогало погрустить… и с грустью справиться.

Ещё через час я вырвалась из музыкального бреда, поставила его на паузу и полезла в соцсети. Там, за стенами, есть жизнь. Она идёт, мир крутится, несмотря на то, что одна маленькая Регина безвылазно сидит в четырёх стенах и чего-то боится. Боится странных записок с угрозами, крысиного яда и взрывов.

Я открывала каждого человека, на которого подписана, и методично просматривала ленту до первой знакомой фотографии.

Маленькая Регина, которая влюбилась, как дурочка. В человека, которому она не нужна. Не смогла правильно отреагировать, правильно прочитать эмоции, не смогла понять, что всё не так, как ей самой того хотелось.

Школьная подружка. На год старше. Счастливо вышла замуж, заполнила всю ленту свадебными фотками с красавцем-женихом, а потом и беременным пузом. Любящая семья. Отписка.

Да, я действительно дурочка.

Бывший коллега. Бухгалтер. Уволился год назад по собственному желанию, потому что Серж не отпускал его во внеочередной отпуск на две недели. Собственно, в этом же отпуске нашёл себе прекрасную даму из Тая. Или это мужик? Их хрен разберёшь… Отписка.

Как можно было принимать желаемое за действительное? Вдруг я действительно всё это время ни капли Стасу не нравилась? Работал мужик, никого не трогал, а тут я… Бо-о-оже, как же стыдно за свою тираду!

Некогда приятная певица. Только бухло, вечеринки и фото с подружками. Уже год ни одной хорошей песни и ни единой приятной фотографии. Отписка?

Я серьёзно кричала, что влюбилась в него? Признавалась?

Тяжело вздохнув, отложила телефон и проковыляла к двери. Прижалась ухом к панели, прислушалась – голоса. Кажется, Стас с кем-то разговаривал, но разобрать слов было почти невозможно. Слишком далеко они звучали.

Да, конечно, с кем-то разговаривает, а ко мне даже не попытался зайти…

«Регина, ты сама его послала», – предусмотрительно заметил внутренний голос.

– И что? – ответила я вслух. – Он же телохранитель. Вдруг я тут сдохла от стресса?

Телефон вновь лёг в руку. Коллега, модель, певец, режиссёр… На последнем я зависла. Потому что среди уютных фоточек заката и природы, среди запечатлённых сеттингов и портретов, выделялось оно – фото девушки. Чёрно-белое, завораживающее и такое нереальное. Словно я оказалась где-то в другой вселенной, в которой случаются чудеса.

Темноволосая девушка стояла, опершись о балясину. В пальцах одной руки – сигарета, от которой поднимался дым, рассеиваясь на фоне замершего города; в другой – раскрытая книга. Вид у девушки был задумчивый, почти нуарный.

И мне она была знакома!

– Лерка, – в шоке выдохнула я. – Твою мать, Лерка!

Панически кинулась открывать фото и проверять геолокацию, точно зная, где именно сейчас должен находиться режиссёр-красавчик, в профиле которого нашлось Лерино фото. Точно! Оно. Пальцы сами полезли к отметке профиля курящей девушки, задержались над отметкой нового личного сообщения.

«Привет, Лер! Это Регина, помнишь? Я же не ошиблась и ты сейчас…»

Пальцы всё ещё дрожали (руки вообще сложно было успокоить), но печатала я с космической скоростью. Боже мой, Лерка! И в том же городе, что и я сейчас. Это же судьба.

Новость действительно была невероятная, частично затмевающая недавнюю ссору. С Лерой мы познакомились когда-то ооочень давно, в сопливом детстве. Сошлись на общей любви к Гроттерше и морю – встретились на курорте, снимали комнаты в одном домике. Я была старше, ненамного, всего-то на три года, и это не помешало сдружиться и все каникулы провести вместе. Море, солнце, солёный бриз, крики чаек, влажный воздух и книги. Бесконечные разговоры, после которых мы друг друга не забыли. Списывались в любом случае, пусть раз в год, но…