— Еще успеешь наиграться. Ты у меня молодая, ну скажи, зачем тебе эти сопливые сорванцы?

Женщина в шутку хлестанула сына полотенцем по голове.

Села напротив, наблюдая, как сын ест. Опять собирается уезжать. Хорошо хоть не в какую-то горячую точку, а просто в отпуск к Ваньке. Подруга Ленка — мать Ивана — уже наворачивала посылки со всякими деликатесами. Хорошо еще Максимка не видел все эти чемоданы.

Жаль только, что ни у Ваньки, ни у её сына не складывается личная жизнь.

* * *

До небольших угодий егеря Макс доехал на попутке по разжиженной от дождей дороге. Погрузил свои мешки за кабиной водителя. Тот оказался малоразговорчивым мужиком лет тридцати пяти. Жил на вольном поселении и работал на лесоповале — перевозил срубленные деревья — хлысты.

Макс попросил высадить его чуть раньше. Несмотря на многочисленные тяжёлые сумки, решил пройтись пешком, осмотреться. Уже подходя, услышал звук бензопилы. Значит, Ванька дома. Макс усмехнулся — сделает сюрприз другану. Вспомнил про лежавшие в рюкзаке запасы алкогольных напитков и прибавил шаг.

Ванька увидел, что кто-то направляется к дому, остановился, прищурившись, стал вглядываться. Затем, скинув брезентовые рукавицы, бросился навстречу.

— Макс! Макс!

Друзья сжали друг друга в медвежьих объятиях.

— Черт, братан, сколько лет сколько зим! Ну, дай на тебя глянуть… — Ванька отстранился, смерив взглядом друга. — Ну ничего такой, возмужал, разросся.

— Да и ты ничего такой, Ванно. Не надоело тебе здесь ещё одному?

— Не, конечно, нет. Я и не один здесь. Пойдём в дом, покажу.

Максим огляделся. Дом был свежесрубленный и еще сочился свежим сосновым ароматом.

— Только не говори, что ты сам построил эти хоромы.

— Плохого ты обо мне мнения. Пока ты бегал по пустыне с калашом, я время зря не терял. Кое-чему выучился.

— Ну красота! — вытер ноги о коврик и потянулся к ручке двери. — И воздух какой!

Макс остановился на пороге просторной гостиной, скинул рюкзак, поставил сумки рядом.

Комната была просторной и чистой. На стенах висели оленьи головы с ветвистыми рогами, посередине лежала шкура бурого медведя.

— Смотрю, на охоту ходишь, — кивнул Макс на трофеи.

— Ну а как без этого? В город за продуктами не наездишься. Погоди, у меня такой закусон есть — пальчики оближешь.

— У тебя закусон, а у меня выпивон, — Максим подмигнул и стал развязывать рюкзак.

— Знал, что друг никогда не приедет с пустыми руками.

Стол был накрыт быстро — уже через пятнадцать минут ломился от закусок. Здесь были и квашеная капуста с яблоками, и малосольный хариус, маринованные грибочки, карбонад из кабана и ещё какие-то неизвестные Максиму продукты.

Он разлил по стопкам водку.

— За встречу! — поправился: — Долгожданную и не последнюю!

Иван фыркнул.

— Перебирайся ко мне. Чего тебе там делать в Москве? Баб тут полно. Вон, село неподалёку.

— А у самого-то есть кто? — Молодой человек заметил лёгкую улыбку, мелькнувшую на губах Ивана. — Ну колись? Кто она? Местная краса, русая коса?

Они опустошили стопки.

— Ну да, — Иван кивнул. — Местная девчонка. Ветеринарша. У меня как-то пёс заболел, чумка, — вздохнул, — не выжил. Но зато я с Ириной познакомился.

— И?

— Чего и? У нас букетно-конфетные отношения пока. Чего торопиться? Тут времени достаточно.

— Везет. Тебя никто никуда не гонит. А моя мать требует внуков. Может, ей бросить свою работу и в ясли устроиться?

— Да брось, Макс. Лучше давай ко мне. Тебе из местных кого-нибудь подгоним.

— Не, я пас.

Они ещё выпили, затем Иван потянулся за гитарой, стоявшей в углу.

— Давай-ка наши сбацаем?

— Тащи ещё одну гитару.

Они перепели все песни, которые знали в школе и пели в армии. Бутылка беленькой давно опустела, и на столе появилась следующая.

— А кто знает, Ваньк, может, я и решусь к тебе... Там мне нечего не светит, — язык Максима уже заплетался. — С этими бабами... эх, да что говорить...

— А у тебя-то, Макс, кто есть?

— Не, ничего серьезного. Так, однодневки. Мне даже больше нравится — никаких обязательств, чувств, зато полное удовлетворение.

Закуски были подъедены, бутылки почти опустели. Слегка покачиваясь, друзья вышли из дома. Макс потянулся.

— Эх, клево здесь у тебя, Вань. Пахнет елками.

— Кедрами, — поправил его друг. — Ты постой, у меня и настоечка есть на кедровых орехах...

— Это уж завтра, точняк.

— Сейчас, Макс, костёр ещё разведём, потренькаем.

Тот согласно кивнул. Ему нравилось здесь — уютно, по-свойски. И такие здесь шикарные места, аж дух захватывало.

* * *

Игорь закрыл сейф и оглянулся на отца.

— Ну что ж, впечатляет, — он сделал губы скобой, кивая. — Я думал, что ты способен только на всякую ерунду... Молодец.

— У меня там драга стоит, полностью под моим контролем.

— Смотри, не зарвись, добытчик. Стране тоже надо какие-никакие, а кости бросать. А то закроют производство из-за нерентабельности.

Игорь поморщился.

— Не волнуйтесь, батюшка, все под чутким руководством вашего драгоценного отпрыска. Все отработано, люди надежные. И будут ещё надежнее при должном инвестировании.

— Намёк понят, сын. Я должен подумать. Надо все просчитать. Как говорится: семь раз отмерь — один раз отрежь. У меня репутация.

— Да чего-ты, пап, — хмыкнул Игорь, — никто не подкопается. У меня и схроны по всей тайге есть.

Виктор Игнатьевич нахмурился.

— Ну-ка, налей мне своего коньяка и расскажи про эти свои, — он хмыкнул. — схроны.

Молодой человек послушно подошёл к бару и, открыв дверцу, достал бутылку «Hennessy».

— Насчёт инвестиций я подумаю, но прежде ты должен сам поехать в эту свою тайгу и тщательно все проверить, Игорь. Я бы не доверял твоей кодле. Достаточно шелохаться по кабакам и по телкам.

— Кстати, па, хочу тебя познакомить с моей девушкой.

— Опять? — Виктор Игнатьевич залпом заглотил напиток. — Упаси бог! Кто она? У тебя с ней серьезно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Игорь задумался. С Мариной начиналось как обычно с другими, но что-то пошло не так. Парень и сам не понимал. Вроде обыкновенная. Красивая, конечно, и не глупая. В постели просто улётная — быстро-обучаемая. Не, жениться Игорь ещё не собирался, но придержать девчонку возле себя был не прочь.

Виктор Игнатьевич тем временем с любопытством наблюдал, как меняется выражение лица сына — эмоции сменяли одна другую.

— Ладно, приводи ее на семейный ужин. В воскресенье. — Мужчина поднялся из-за стола, снял пиджак со спинки стула. — Мне пора, — уже в дверях обернулся. — И да, не забудь съездить к своей драге в ближайшее время.

Вышел, тихо затворив за собой дверь.

* * *

Я пришла домой рано. Бабушки ещё не было — чаевничала с бабой Аней. Прекрасно. Мне как раз надо было почитать кое-какие книги. В последнее время я все больше стала стала интересоваться преданием о нашем роде и об этой пресловутой женской силе. Выискивая записи, я то и дело натыкалась на множество интересных вещей. Таких, о которых бабушка никогда не рассказывала. И я не знала почему. Ведь если она хотела научить меня всему, то почему скрывала.

Книги были старые, в кожаных переплетах и написанные от руки. Удивительно, как ещё чернила не стёрлись.

От звука открывшейся двери я вздрогнула. Вскочила, попыталась спрятать книгу за спиной.  Бабушка стояла на пороге и молча смотрела на меня. Я не могла понять, сердилась она на меня или нет. Лицо ее было на удивление спокойно, и от этого мне стало так стыдно, что в глазах защипало.

Прошла минута, показавшаяся мне вечностью. Баба Шура шагнула ко мне.

— Нам надо поговорить, Ульяна.

Я только и смогла, что кивнуть.

Она наклонилась к ящику, в котором я так самозабвенно рыскала, и стала доставать оттуда свои книги одну за другой.

— Поди, принеси дорожную сумку, — сказала она. Я удивлённо подняла брови, но послушалась. Никогда не спорила с бабушкой. Сумка была не очень большая, но вместительная, на колесиках. Бабушка молча стала складывать туда содержимое ящика. — Поставь чайник, внуча. Попьём чайку и поговорим.

Уже через двадцать минут стол был застелен белоснежной скатертью. Я нарезала халвы, достала варенье из жимолости и разлила по чашкам липовый чай. Бабушка очень любила такой. Села в ожидании предстоящего разговора. Всегда, когда бабушка объявляла, что нам надо поговорить, я знала — это о чем-то очень серьезном. И на этот раз я не ошиблась.

— Улечка, скоро ты уедешь от меня, — она остановила меня, попытавшуюся возразить. — Да. Тебе здесь не место.

— Ба, ну как я брошу тебя одну? Да и куда я поеду?

— В Москву.

Я рассмеялась. Надо же, и моя бабушка туда же! Да что они, сговорились, что ли?

— Бабуль, но мне и тут хорошо. У меня здесь и друзья есть, ты, Весна...

— Дурёха ты, девка. Ну что тебе собака? Да и какие у тебя друзья? Ромка и его отец? А я? Мне уж помирать скоро, Ульяна. Я своё пожила.

— Ну вот когда помрешь, тогда и уеду, — я упрямо задрала подбородок. Заметила горькую улыбку на губах бабушки, вскочила и не удержалась — обняла и прижалась к ней. — Я буду с тобой.

— Нет. Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю…

В ужасе отпрянула. Она что-то знает... знает, когда и как умрет. Мурашки побежали по коже.

— …Улечка, твоё место в большом городе. Ну что здесь тебе делать? Тут одни вольные поселения и лагеря, бывшие зэки. Не с кем тебе связать свою судьбу. Потеряешься ты здесь.