— Ульяна! Ульяна! — услышала я вдруг издали.

Вскочила, накидывая на себя телогрейку. Схватив прислонённое к стене ружьё, выскочила на улицу. Бабушка звала меня, значит, у неё какое-то срочное дело. Обычно она меня не беспокоила по пустякам. Ещё раз мысленно поблагодарив Ольгу за снегоступы, я бросилась к дому. Около крыльца стоял снегоход — значит, к нам кто-то пожаловал.

Войдя в дом, я обнаружила за обеденным столом гостей. Две женщины. Они обернулись на звук моих шагов, и я узнала одну. Девушка, которая недавно приходила ко мне со своей подругой. Той, которой на этом свете больше нет.

— Здравствуй, Ульяна, — сказала Раиса — я вспомнила ее имя — и вскочила со стула. — Эта женщина хочет узнать про своего сына. Он пропал несколько дней назад. Ты можешь… ну, рассказать что-то о нем?

Встретилась с глазами гостьи. Ее голова была покрыта чёрным платком — видно было, что она потеряла надежду найти своего сына и раздавлена горем.

Я только хотела попросить Раю выйти из комнаты и оставить нас одних, как у меня в голове раздался странный шум, который неумолимо приближался как скорый поезд. Схватившись за голову, закрыла глаза.

Алла Дмитриевна слегка нервничала и, стараясь скрыть это, оглядывала дом. Надо же, она не ожидала, что ещё существуют в современном мире такие настоящие рубленные дома и старинная утварь. Настоящая изба бабы Яги. Женщина тут же смущённо поправила себя — Александра Петровна хоть и была старушенцией, но никак не напоминала страшную каргу из детских сказок. Она гостеприимно предложила гостьям чай с вареньем из княженики и они не смогли отказаться от этого редкого угощения.

— Вам травку какую или настойку? Моя внучка все это хранит в отдельном месте. Или какая другая помощь нужна?

— Ну да, — Раиса бросила взгляд на Аллу Дмитриевну. — Вот, женщина хотела бы узнать про своего сына, что с ним…

Старая женщина внимательно посмотрела в глаза матери Максима, словно сканируя, и кивнула.

— Это тоже Ульяна скажет. Только она сможет сказать про него.

Сидевшая напротив женщина нервным движением поправила черный платок, ее губы дрогнули.

— А где она? — спросила Рая.

Александра Петровна вздохнула.

— Пошла на охоту. Сейчас покличу ее.

Она набросила длинный тулуп из овчины и, открыв дверь, вышла на крыльцо.

— Ульяна! Ульяна! — донеслось до сидящих за столом гостей.

Раиса и Алла Дмитриевна переглянулись.

— Я боюсь, — она прижала к сердцу руку. Некоторое время они сидели в молчаливом ожидании, разглядывали подвешенные к потолку сушеные травы. В доме стоял свежий запах, к которому примешивался их тонкий аромат. Кухня, которая, по-видимому, служила и столовой, была достаточно просторной.

Взгляд Аллы Дмитриевны беспокойно шарил по стенам и дверям, словно оттуда вот-вот должно было выскочить какое-то приведение.

Наконец, входная дверь распахнулась, и в дом ввалилась окутанная клубами морозного воздуха девушка. Поставив ружьё в угол, сняла телогрейку и повесила ее на крючок. Разулась, стянула с головы шерстяной платок.

Алла Дмитриевна с интересом наблюдала за ней. Хмыкнула про себя — эта худенькая пичужка должна рассказать про ее сына? Наверное, зря она сюда приехала, лучше бы провела время с Ленкой.

Рая вскочила из-за стола, попыталась сказать вошедшей причину их приезда.

Неожиданно разрумянившееся лицо девушки побледнело, большие тёмные, как у оленя, глаза сузились. Она подняла руку вверх, схватилась за голову.

Алле Дмитриевне показалось, что она сейчас упадёт в обморок, но неожиданно она заговорила каким-то глухим голосом.

— Максим... он идёт по следу... Снег... много снега... он нашёл его. Борьба. Бьет. Выстрел. Ещё один...

Девушка замолчала, пустыми глазами глядя в пространство перед собой. Рая охнула и присела на стул. Вошла Александра Петровна и, взяв ту за плечи, подтолкнула к выходу.

— Иди, иди, оставь их одних. Здесь много личного.

— А дальше, дальше? — Алла Дмитриевна стиснула на груди руки.

Ульяна неожиданно улыбнулась, все также глядя вникуда.

— Спит... ему хорошо...

— Умер... — прошептала Алла Дмитриевна. — Боженьки ты мой!

— Спит, ему тепло и уютно. Пламя свечи. Совсем рядом. Живой.

Женщина упала на колени, обхватила ноги Ульяны обеими руками.

— Жив? Жив! Мой малыш...

— Он едет... большой город... чёрный человек, деньги, Лора! Лора!

Девушка сморщилась, обхватила себя руками, будто внезапно подул холодный ветер.

— Беги, беги, малыш! Прячься!

Алла Дмитриевна в ужасе глядела на Ульяну. Женщине хотелось заткнуть уши, только бы не слышать все это. Мучительные воспоминания теперь перемешались с событиями, о которых она не имела понятия.

— Не бей, не бей меня, прошу... Я останусь с тобой...

Девушка вдруг закричала и рухнула на пол.

— Что? Что с ней? — Алла Дмитриевна подползла на коленях к лежавшей без чувств Ульяне, обернулась к вошедшей Александре Петровне.

— Она скоро придёт в себя. Слишком много тёмного.

— Ее же надо перенести куда-нибудь на диван.

Женщина склонилась над Ульяной, всматривалась в ее лицо. Минуту назад искаженное от страха, теперь оно было умиротворенным. Казалось, все произошедшее было каким-то сном. Алла Дмитриевна даже ущипнула себя.

Тёмные ресницы дрогнули, с губ Ульяны слетел слабый вздох. Алла Дмитриевна взяла ее руку в свою, улыбаясь. Глаза девушки распахнулись. С минуту она смотрела на женщину бездонными, как ночь, глазами. Стояла такая тишина, что слышно было тиканье часов в соседней комнате.

— Вы ему не мать...

Глаза ее вновь закрылись, и она уже не увидела, как Алла Дмитриевна всхлипнула, пряча лицо в ладонях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

За окном было темно. Я села на кровати. Почему я в одежде? Который сейчас час?

Нащупав кнопку, включила ночник и тут же наткнулась на укоризненный взгляд бабушки, сидевшей на стуле напротив.

— Проснулась?

Я пропустила ее вопрос мимо ушей, вскочила, накидывая халат. Мне надо бежать. В сарае лежит мой раненый, он один там, и я даже не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как видела его последний раз.

— Стой! — Я вздрогнула. Голос бабы Шуры был строгий. Она встала и, подойдя ко мне, взяла меня за плечи. — Ульяна, что ты делаешь?

Боже мой, неужели она все поняла?

— Почему ты не сказала этой женщине, где ее сын. Ему нужно домой.

— Какой женщине? — Я начала вспоминать, что в доме кто-кто был, когда я вошла с улицы. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, ба.

 Бабушка испытующе посмотрела мне в лицо.

— Ты что, ничего не помнишь?

Я помотала головой. Баба Шура вздохнула. Почему-то ее глаза были грустными.

— Его зовут Максим. Это ты хоть знаешь?

 Слегка выпятив нижнюю губу, я вновь отрицательно покачала головой.

— Ба, он молчит.

— Зачем ты его держишь, Ульяна?

— Ба...

— Ульяна, не глупи. Ему нужна помощь. Дух сказал, что он ранен.

— Я вытащила пули.

Она с изумлением посмотрела на меня — не ожидала. Но я совершенно не чувствовала себя какой-то героиней, нет, скорее, маленькой побитой собачонкой. Мне было стыдно. Ну кто я такая, чтобы решать за этого мужчину? Конечно, ему бы было намного лучше в больнице.

От мыслей, что почти неделю я поила его лечебными настойками и делала самодельные перевязки, мои щёки вспыхнули. А все потому, что захотела попрактиковаться на нем в использовании своей Силы.

— Наверное, надо поехать в соседнее село и рассказать это матери этого мужика... — пробормотала я, отводя глаза в сторону.

— Поздно, внучка, они уехали. Уже двое суток прошло.

— Как? — кровь отлила от моего лица. — Он... он там один.

Бабушка хмыкнула, жестом останавливая меня, готовую бежать.

— Весна пришла и отвела меня к нему. Я присмотрела за твоим Максимом.

«Моим». Ох, от этих слов в груди у меня разлилась тёплая нега. О чем я? Раненый, беспомощный, неизвестно кто, да и вообще не в моем вкусе.

— Вот что, Ульяна. Перенесём его в дом. Нечего парню там лежать как беспризорнику. А потом... потом надо сообщить его родным.

Опустив голову, я кивнула.

* * *

Максу опять снился сон с этой девушкой, только теперь он стоял напротив неё так близко, что кончики ее грудей касались его тела, и от этого у него бегали по всему телу мурашки, а внутри замирало все, как в детстве, когда он качался на качелях.

Ладони на ее плечах — слегка шершавые и огрубевшие на шелковистой коже. Ему хотелось гладить ее руки, спину, провести пальцами по ямочке позади шеи, зарыться лицом в блестящие волосы, которые в лучах солнца имели мягкий карамельный оттенок. Или нет, цвет мёда из гречихи. Мама всегда брала такой на рынке. Интересно, ее губы тоже имеют вкус мёда?

Странно, он никогда не чувствовал таких странных чувств ни с одной из девушек. Вот ее губы касаются его. Макс не выдержал этой пытки — простонал и открыл глаза.

В слабом свете ночника он увидел испещрённое морщинами лицо старухи. В ужасе зажмурился. Нет, он хочет вернуться в свой прекрасный сон. Почувствовал на лице прохладное прикосновение. Чья-то костистая рука. Господи, что за кошмар? Кто эта ведьма?

Сбоку раздался лёгкий каркающий смех.

— Ты угадал, внучек.

Максим вновь открыл глаза. Нет, это все взаправду. Одними губами прошевелил:

— Кто вы?

— Старая ведьма. Правда-правда. Но не бойся, ничего тебе плохого не сделаю. Ульяна сегодня прийти не сможет, ну это и хорошо...