Встала из-за стола, насыпала мяту в заварной чайник. Пора ложиться спать, а сна ни в одном глазу.

Долго ворочалась, думала об их с внучкой будущем. То, что ей удалось выведать у покойницы, порадовало, но в то же время и огорчило. Совсем скоро Александре Петровне придётся перейти на другую сторону, переступить порог этой жизни. Нет, она вовсе не боялась смерти, но ведь столько ещё не сделано и так хочется успеть. Для себя пожилая женщина решила, что завтра же запишет все то, что ей необходимо передать Ульяне.

Жалко было внучку — видела, как страдает она из-за этого парня. Можно было и утешить, ободрить, но Александра Петровна знала, что справиться с неразделенной любовью может только время.

Уже перед тем, как погрузиться в сон, она прислушалась к звукам из соседней комнаты. Тишина. Ульяна наконец-то успокоилась.

* * *

Рая махнула рукой — снегокат уже стоял, готовый отправиться в путь. Алла Владимировна вышла на крыльцо, слегка ёжась от усилившегося ветра. Запахнула пальто.

— Иду-иду! — крикнула она и обернулась к показавшемуся в дверях сыну. — Сынок, проснулся? — она улыбнулась. — Мы скоро приедем, а ты позавтракай пока...

— Вы куда?

— Да так, прокатимся неподалёку.

Максим только покачал головой — что-то женщины задумали.

Алла Владимировна уселась поудобнее за спиной Раисы — она немного побаивалась ездить на этой машине. Хорошо, что им всего-то надо доехать до дома этого Андрея Павловича.

Тот уже ждал их, разогревая машину. На звук подъехавшего  снегоката из калитки вышел Роман. Рая слегка прищурилась, глядя на него. Так не очень было видно изъянов в его внешности. Странно, но что-то в этом парне привлекало девушку.

— Ну, кого везти? — спросил Андрей Павлович. — Раиса, Алла?

— Не-не, только не меня, упаси господь! Я к этому дому и на шаг не подойду! — воскликнула девушка.

— Я поеду, Андрей... Павлович.

— Просто Андрей.

Мужчина помог матери Максима залезть в машину, махнул рукой сыну. Ромка обернулся к Раисе.

— Ну что, пойдём в дом пить чай? У меня как раз сбор из чабреца есть, Ульянка насобирала. Очень вкусный.

— Ульянка... — девушка передернула плечами. — Ведьма эта проклятая...

Ромка хмыкнул.

— Зря ты так про неё. Она очень хорошая, и мы с ней друзья.

— Ром, она околдовала Макса.

— Околдовала... — помолчал немного. — Ульяна спасла твоего Макса. Зря вы все на неё клевещите. И баба Шура прекрасный человек. Она бывшая фронтовичка, всю войну прошла.

— Ну не знаю… — нетерпеливо вздохнув, Рая прошла в кухню. — Давай уж не будем о ней.

Парень уже заваривал душистый чай. «Надо бы навестить подружку», — подумал он. Кто мог знать вчера, что так все выйдет.

* * *

В дверь постучали. Кто бы это мог быть? Александра Петровна выглянула в окошко. Андрей и с ним какая-то женщина, показавшаяся знакомой. Открыла дверь. Теперь, при ближайшем рассмотрении, узнала — мать этого парня. Петровна с тревогой оглянулась на дверь внучкиной спальни — у нее поднялась температура.

— Здрасьте, баб Шур, — Андрей снял шапку, поклонился. — Вот, привёл вам женщину.

— За какой помощью? — посмотрела на бледное лицо Аллы Владимировны.

Та смущённо потупилась.

— Хочу с Ульяной поговорить. Спросить хочу ее кое о чем...

Старушка отрицательно покачала головой, поджала сухенькие губы.

— Болеет она. Говорить не может.

— Как болеет, Петровна? — испугался Андрей Павлович. — Простудилась?

— Нет.

Они так и стояли на пороге. Наконец, Александра Петровна, смерив строгим взглядом посетительницу, проговорила:

— Проходи. Я скажу тебе, что ты хочешь знать. А ты, Андрей, погуляй, проветрись пока.

* * *

 Александра Петровна занавесила окна, расстелила скатёрку на столе и достала уже слегка потрепанную колоду карт.

— Не думаю, что ты хочешь знать прошлое, — пробормотала она. — Слишком неспокойное оно у тебя. Одно хочу сказать — сестре твоей сейчас хорошо. Она и за тобой присматривает, и о сыне не забывает. Тебе надо ему все рассказать, а то Лорочка так и будет мучить его во сне, — старушка вздохнула, поглядела на онемевшую от изумления женщину напротив. Ее пальцы стиснули край стола с такой силой, что костяшки побелели. — Ульяну мою не обижай, — старушка нахмурила брови.

Алла Владимировна отпрянула.

— Да мы ж уезжаем завтра.

Старушка как-то странно посмотрела на посетительницу.

— Все будет хорошо и у тебя, и у Лоркиного сына. А я уж сама скоро попрошу ее за внучкой приглядеть.

Женщина закрыла лицо руками.

— Господи, — прошептала. — Как же тяжело!

 Баба Шура встала и достала с полочки корзинку.

— На вот тебе подарочек от меня. Он тебя оградит от опасностей.

— Что это? — Алла Владимировна разглядывала небольшой чёрный камень.

— Агат это. Держи всегда при себе. В нужный момент пригодится. Сила в нем есть. А вот этот, — баба Шура протянула темно фиолетовый кристалл, — дай Максиму.

— Зачем ему? — Алла Владимировна улыбнулась.

— Это аметист. Особый. Ульянушка находит все эти камни и даёт им Силу... Давала, — поправилась Петровна. — Поможет ему от плохих снов, да и память вернёт.

— Не надо, — женщина отдёрнула руку. — Не нужно ему ничего. Обойдётся.

— Возьми, — старушка с силой вложила Алле Владимировне камень, глаза ее сверкнули.

Женщина нехотя взяла кристалл, сунула в сумочку и поднялась из-за стола.

— Пора мне идти. Сколько с меня?

— Да нисколько, — Петровна махнула рукой. — Живи спокойно, и пусть Бог будет с тобой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я болела мучительно долго. Бросало то в жар, то в холод, ночами лежала без сна, уставившись в потолок. Как из тумана, передо мной время от времени появлялось лицо бабушки. Она шептала молитвы, и только тогда я проваливалась в зыбучий, как пески сон, в голове было пусто, словно череп был без содержимого. Наверное, таково было действие лечебного отвара — точно таким я поила Максима. Не очень приятное ощущение. Теперь, по прошествии времени, я понимала, как парень чувствовал себя, когда вдруг его мозг начал переполняться забытой информацией. Словно прорвало дамбу.

Самое неприятное было то, что когда я, наконец, пришла в себя, прошло бог знает сколько времени. Осознанным взором я окинула свою комнату, перевела взгляд на окно, а...  на яблоне уже набухли почки.

 Стремительно вскочила с кровати и чуть не упала — ноги отвыкли двигаться. Со стоном, осторожно поднялась и выглянула.

Снег почти растаял, только кое-где под кустарником виднелись сероватые островки. Небо по-весеннему синее. Я застыла от изумления — так долго я ещё никогда не болела. Да и болела ли вообще?

Услышала, как кто-то зашкрябался возле двери. Она отворилась, вбежала Весна и сразу же бросилась ко мне и в мгновение ока облизала все лицо. Я смеялась, безуспешно пытаясь оттолкнуть ее от себя.

— Видишь, как животинка радуется тебе.

Ох, как я соскучилась по бабушке! Она стояла в углу и с умилением наблюдала за нами.

— Ба, — я снова вскочила и снова не рассчитала силы — растянулась на полу.

— Тише, Улечка, тише. Не торопись, — Баба Шура помогла мне подняться, а затем обеими руками взяла меня за плечи. — Ну все, наотдыхалась! Пора возвращаться к нормальной жизни.

— Что со мной было?

— А вот пойдём в лес на прогулку, и я тебе расскажу...

Я с сомнением оглядела себя.

— …Да, Ульянушка. Тебе надо подпитаться силой от деревьев и земли. Слишком долго ты была от них оторвана. А к вечеру истоплю баню.

Баня. Последний раз я парилась в бане, когда здесь был Максим. Мы с ним были там вдвоём. Как ни странно, эти воспоминания не задели никакой потаённой струнки в моей душе, словно в этом не было ничего особенного.

— Бабуль, сколько я отсутствовала?

Она усмехнулась, вздохнула.

— Долгонько. Почти четыре месяца.

В душе я подпрыгнула — физически это сделать не могла. Какой ужас! Значит, и Новый год прозевала, и Рождество, и Масленицу. Вот где настоящая сказка о спящей царевне. Правда, глядя в зеркало, поняла, что на царевну я сейчас мало походила.

— Я приготовила завтрак, — бабушка повернулась, чтобы уйти. — Приведи себя в порядок и за стол.

* * *

Какое то время я просто стояла в ванной перед зеркалом, внимательно себя разглядывая. На меня смотрел совсем другой человек, другая девушка. Даже не девушка, а какая то усталая тётка с тусклыми всклокоченными волосами, сероватым лицом и запавшими носогубными складками. На мгновение меня посетила мысль — ну и пусть, какая есть, такая есть. Живу в лесу, общаюсь с ограниченным количеством людей, и не все ли равно как выглядеть? Но тут же дала себе мысленный подзатыльник. Нельзя поддаваться слабоволию. В конце концов, я потомственная ведьма, и по своей природе должна быть сильной духом. Резко выдохнув, скинула с себя ночную сорочку и, открыв клеенчатые шторы в душевой кабине, переступила через бортик.

Яростно и с остервенением намыливала себя, растирала мочалкой, старательно смывая болезнь и все воспоминания о ней. Горячая вода быстро закончилась, но мне уже было все равно. Ледяная обжигала и бодрила.

Вышла обновлённая, как родившаяся заново. И из зеркала уже не смотрела унылая личность. Это была снова я — Ульяна Гречишина.

* * *

 Марина вошла в магазин, оставив ненавистных телохранителей стоять у входа. За время, что она была знакома с Виктором и считалась его невестой, ей уже многое приелось и надоело. И в первую очередь — ограничение свободы. Ей хотелось общаться со своими подругами и друзьями, но либо жених не считал их достойными ее, либо его охрана постоянно мельтешила перед глазами, не давая никаких шансов на приятное времяпрепровождение.