— Оливия, я мечтал о ребёнке от любимой женщины, но если бы я хотел быть отцом ребёнка от шлюхи, то усыновил бы отказника. Всё! Разговор окончен! Уходи, тебе здесь не рады!

Эта стервозина раскрыла рот в возмущении, похоже, я её задел своими словами. Это приятно.

— Да чёрта с два! Я никуда не пойду! Я остаюсь здесь! Ты от меня просто так теперь не отделаешься! — истошно голосила она, выпучив глаза — Мне всё равно кого ты приведёшь сюда в этот раз, чтобы меня выпроводили! Я не сдвинусь с места, пока ты не поймёшь меня.

— Прекрасно! Оставайся! — дерзнул я, взяв с полки ключи, телефон и дневник Ассоль — Значит ухожу я.

— Куда ты снова уходишь? — побежала она за мной к лифту. — Почему ты постоянно сбегаешь от проблем?

— Ты уже давно не моя проблема! Ты стала для меня всего лишь раздражительным фактором, проще говоря — занозой в заднице. Но знаешь, в чём отличие? С проблемами живут, их решают и продолжают жить дальше, а занозу вытаскивают и выбрасываю! — я прошёл в лифт и нажал на кнопку парковки, Оливия попыталась последовать за мной, но я впервые в своей жизни толкнул женщину так, что та отлетела от меня и приземлилась на задницу. И что самое интересное — мне было ничуть не стыдно. — Счастливо оставаться!

Прошлое должно оставаться в прошлом, Оливия даже в настоящем времени для меня застряла в прошлом навсегда, и что бы она ни делала, как бы она ни старалась ей меня никогда не переубедить. Следующее судебное заседание назначено на следующую неделю, и скорее всего именно по этой причине она объявилась в Лос-Анджелесе. По её мнению, у неё остался последний шанс убедить меня не разводиться, но дело в том, что я в этом плане как был несгибаем, так несгибаемым и остаюсь, и я уверен на все сто, что это заседание будет последней встречей в нашей жизни.


У меня было только два варианта куда податься в такой поздний час: в клуб и к другу, поэтому тут и думать было нечего какой из этих вариантов был для меня более подходящим. От работы меня уже тошнит.

— Тео, ты у себя? — звонил я другу, направляясь на машине в сторону его дома. — Я могу приехать?

— Да, конечно, приезжай! — сонно пробормотал он.

— Можешь открывать, буду через несколько минут.

Через пять минут Тео уже поджидал меня у двери своего дома с бокалом виски в руках, который он передал сразу же мне. Он, как никто другой знает меня. Виски мне нисколько не помешает.

— Что случилось? — спросил он. — Где Макария?

— Оливия случилась! Снова! Она затрахала меня уже! — сжимал в ладони бокал я с каждым словом сильнее. — А Макария сбежала от меня, как только узнала, что я женат.

— Мы разговаривали с ней на заднем дворе, пока ты её за шкирку не уволок в машину, она была удивлена этой новостью, но я бы не сказал, что она была настроена сбежать от тебя из-за этого. Может быть дело совсем в другом?

Стыдно было признаваться другу, но он знает меня, как облупленного и поэтому был как всегда прав.

— Я сорвался на ней, — с сожалением проговорил я. — С дуру ляпнул, что почти ненавижу её, как и Оливию. Знаю, я — кретин.

Тео осуждающе покачал головой. Мы будто бы поменялись ролями, поскольку раньше только я отчитывал друга за тот или иной глупый поступок.

— Эта девчонка всеми силами пытается защитить тебя, а ты вымещаешь на ней злобу, которая должна была достаться этой суке Оливии! Ты в курсе, что, возможно, это она хочет заказать тебя? Ты хоть понимаешь, на что Макария готова была пойти ради тебя!? Она добровольно решила пойти унижаться перед твоей женой, чтобы выяснить является ли та заказчиком.

Что за херню я сейчас услышал? Я не стриптизёр, чтобы меня заказывали! Погодите-ка…или? Бо-о-о-же, только этого мне не хватало! Святая соль мне в сердце!

— Заказать — это типа убить? Я правильно понимаю? — я не знал, как мне реагировать, поскольку меня впервые в жизни хотели убить не в компьютерной игре, а в реальности, и чувства эти так себе, я скажу.

— Да, но, чтобы утверждать, что это Оливия, Макарии нужно с ней поговорить. Письмо было отправлено с моего рабочего компа, нет никаких гарантий, что это твоя жёнушка. Я позвонил Уильяму, тот просмотрел все записи с камер видеонаблюдения в воскресенье, но ничего подозрительного не нашёл. Либо она досконально знает расположение наших камер, либо её не было в клубе в этот день.

Как в задницу ужаленный я подскочил с места прямиком к выходу. Мне нужно было высказать этой дряни всё, что я о ней думал. Я даже готов был замарать об неё свои руки.

— Куда ты сорвался? — Тео смог задержать меня у самих дверей и закрыть её перед моим же носом.

— Я придушу эту тварь! — сжимал я до боли зубы.

— А что, если это не она? Ты подумал об этом? — пытался он донести до меня обычный смысл слов, но я ни черта не понимал, в моей голове творился хаос. — Здесь нужно придумывать что-то другое.

— Ждать, пока меня убьют? — хмыкнул я, немного придя в себя.

— Нет, тебе нужно кое-куда смотаться, я дам тебе контакт одного человека, где тебе кое с чем помогут. А сам я пойду в полицию вместо тебя. Объясню им ситуацию, и если у нас не получится узнать, кто заказал тебя, то тебе будет не совсем легко, но мы их обхитрим.

Я слышал Тео, но слышал будто, находясь под водой. Звук был глухим и нечётким.

— Позвони, пожалуйста, Макарии, она не хочет меня слышать. Мне нужно знать, что с ней всё в порядке. И скажи ей, что я очень раскаиваюсь.

Всё остальное я сам скажу ей при встрече, если только она простит меня.

— Я не буду ей звонить! Ты сам ей позвонишь, друг!

Я не смог уснуть до самого утра. Мысль о том, что я стал чьей-то мишенью поедала меня изнутри. Такого подарка я уж точно ни от кого не ожидал, даже от Оливии. До меня так же дошло, что весь этот допрос Ассоль вела неспроста. Она уже тогда знала об этом письме и о моей участи, но по непонятным мне причинам решила держать это всё при себе, пытаясь при этом разбираться в одиночку. Не слишком ли странно всё это? Похоже, эта девушка знает то, о чём я и не догадываюсь. Что она от меня скрывает? Единственное решение узнать, что находилось в голове у Дьявола — это раскодировать её дневник. Хотя кто вообще сказал, что это обязательно должен быть дневник? Может быть в этой тетради выписаны различные цитаты известных людей, а может быть она служит для неё телефонным справочником, или вообще, я даже нисколько не удивлюсь, если она окажется пустой, без единой пометки. Да что сидеть и гадать? Нужно проверить!

Я сходил до машины и, выудив из бардачка эту самую таинственную тетрадь, вернулся в комнату, после чего принялся разбираться с четырёхзначным кодом. По моим подсчетам здесь могло быть около десяти тысяч комбинаций. Если я буду подбирать каждую из них, то вряд ли у меня хватит терпения и времени на это всё, поэтому я решил пойти по несколько другому пути, поскольку отметил для себя, что тетрадь была не первой свежести, возможно, ею частенько пользовались, а, следовательно, замок также эксплуатировался. Я предположил, что, когда кодовый замок барабанного типа часто открывают, то колёсико нужной мне комбинации в месте нужного числа слегка расслаблено, поэтому я покрутил каждое колёсико и как только ощущал его максимальную разболтанность, останавливался на текущем значении, и когда я уже справлялся с последним числовым значением, замок чудесным образом открылся. Вуа-ля. Да я просто волшебник! Копперфилду такое и не снилось!


На первой же странице все мои догадки подтвердились. Этот дневник — собственность Ассоль Вонг, который она начала вести двумя годами ранее. Мне показалось странным то, что каждое обращение начиналось не как обычно было принято: «Дорогой, дневник…», а «Здравствуй, папа…». Ассоль излагала на бумаге свои мысли, которые хотела бы донести до своего отца, которого на тот момент уже не было в живых. Осознав это, меня бросило в дрожь. Она делилась с ним своими переживаниями, рассказывала о прогрессирующей болезни Алекса, писала истории, которые приключались с ней, пока та ещё работала официанткой в забегаловке «У Джордана», но внезапно её каждодневное обращение к отцу оборвалось, так как Ассоль не оставляла заметок ровно полгода. С марта месяца меня перебросило сразу на сентябрь. Стиль написания уже заметно изменился, даже почерк стал резче и твёрже, как будто этот дневник вели две разные девушки. В записях говорилось о каких-то непонятным моему разуму вещах, о секретном штабе «Армагеддона», где зачастую фигурировал неизвестный «Омега», который, как оказалось, был её наставником. Вот только чему он её обучал я так и не понял. Когда я перевернул на следующую страницу, то попытался вчитываться в каждое слово: «Здравствуй, папа, я очень сильно по тебе соскучилась. По тебе и по Мише. Я, надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что без раздумий выбрала себе такой путь? Надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь меня, но я не могу никак иначе. Мою первую цель зовут Оливер Браун. Он — педофил и работает каким-то шишкой в полиции. Каждый удобный случай он насиловал бедную соседскую девочку и оставался безнаказанным. У родителей этой несчастной девчушки опустились руки, когда те не смогли добиться справедливости по закону, и они решились взять грех на душу. Нет, пап, я их не осуждаю. Более того, я и сама бы пошла на такой поступок. А что ещё остаётся делать, если невозможно достучаться до власти? Если полиция и суд остаётся на стороне преступников. Тут остаются только два выхода: мириться и пытаться как-то жить с этой бедой, либо идти на крайние меры — убийство. Пожелай мне удачи, папа. Я люблю тебя. Твоя греховная дочь, Ассоль».

У Дьявола что, крыша протекала временами? Что за бред сумасшедшего здесь изложен? Какие ещё убийства? Какие, чёрт бы их побрал, педофилы?

До меня не доходил смысл, пока я не прочёл ещё шесть подобных писем, где менялись лишь имена, профессии и обстоятельства, но всех этих «целей» поджидал один и тот же итог — смерть. И самое ужасное, что я вынес из этих откровений, так это то, что убивала их, судя по всему, сама Ассоль. Последняя запись была сделана ещё в Ницце, где она, если верить своим глазам, расправилась с Франциско Роуром.