— Как ты думаешь, почему они столько лет они не вмешивались, а теперь вмешались? Зачем опять стирать память? Я ведь толком ничего и не вспомнила об исследованиях, хотя того мужчину, что встретила в парке, отчетливо, именно он был с отцом тогда… после убийства.

— Думаю, это я виноват, меня уже предупреждали, что не хотят нашего близкого общения, потому и наши отношения были тайными, оттого все эти тайные встречи.

— Но почему? — Изумляюсь я, мне бы хотелось, чтобы это было ролевой игрой, но все куда хуже. Ему угрожали. Хотя откуда бы им знать, что мы сблизимся? Или они просчитали и этот вариант?..

— Ты свидетель и подопытная. Этого достаточно, поверь.

— Хм, — задумываюсь я. Все крутится вокруг меня, получается.

— Да и я слишком много знаю, — добавляет вдруг, — представь вариант нашего сближения, и я, рассказывающий тебе всю правду, что так и произошло, по сути.

— И? — Не совсем понимаю, к чему он ведет.

— Многие боятся, что правда выплывет наружу, и плакали их денежки. А чем больше людей знает, тем выше вероятность.

— Но почему? Ты же сам говорил, что это правительство спонсировало их.

— Да, но не убийства и их умалчивание.

— Что, и они были? — Охаю. — Не считая моего отца, конечно.

В ответ Мрак мрачно кивает, а я обмираю в душе. Сколько там всего?

— Ты тоже в этом участвовал? Убивал? — Шепчу хрипло.

Мороз пробегает по коже от новых фактов.

— Своими руками нет, — мрачнеет на глазах, — но видел, и не то, чтобы присутствовал, скорее, после помогал избавиться от… — не договаривает фразу до конца, но и так понятно. Не глупая. От тела.

— Так, значит, лес, правда? — Делаю предположение, вспоминая сон, который не раз снился в самые мои страшные ночи, когда наутро чувствуешь, что по тебе проехался скоростной поезд.

В ответ Мрак еще больше мрачнеет, но не кивает, торопясь согласиться, а заговаривает, начиная издалека.

— Вседозволенность делает что-то с человеком, люди, занимающиеся этими исследованиями, не совсем нормальны. Устраивались вечеринки, которые часто заканчивались плачевно. Насилие, алкоголь, наркотики, потом стирание памяти. Только один раз был перебор, — во рту образовывается горький ком после этого слова… "перебор"… так он называет смерть человека.

— Но и его достаточно, — заключает.

— Ее звали Эллис? — Шепчу, вспоминая обрывки фраз из разных снов, да и намек Бена, чтобы я спросила о ней Мрака. Правда, не совсем понятно, откуда Бен мог знать? Неужели и он причастен?

— Да, Эллис. — Кивает, обдумывая что-то, а затем рассказывает. — Тогда-то я тебя увидел впервые, но, как оказалось, ты уже подвергалась стиранию, поэтому все прошло не очень гладко, ты несколько дней провела в горячке.

— А почему ты говоришь впервые? Разве ты не работал на них? — Удивляюсь.

— Да, но я не присутствовал лично при проведении исследований.

— Так это было на самом деле? — Все еще не веря в это, шепчу.

Иногда крупицы воспоминаний хаотично врезались во сны, но мне всегда казалось это фантазией, кошмаром, никогда не думала, что это могло быть реальностью.

— Да.

— И это ты за мной бежал? — Уточняю, ведь именно это я видела в последнем сне.

— Да, я.

— Боже, что ты за человек такой? Как ты мог? Я ведь верила тебе, а ты такой же, как и они. Псих.

Молочу его по груди, но он скручивает мои руки, не давая возможности двигаться.

— Да, псих, Энн. Никогда не отрицал этого. Но ты меня любишь, — заключает.

— Лучше бы не, — плачу я, не любила, глотаю последнюю фразу, икая, и добавляю. — Лучше бы я тебя вовсе не знала.

— Лучше, но уже ничего не изменить. Ты моя.

И в этой фразе мой приговор. Его одержимость.

Его, моя, наша… Хочу ли я уйти от него? Да, здоровая часть меня хочет этого, в тот же момент, как все узнает, но та — нездоровая, отравленная ним, как ядом — нет.

Сижу спокойно, чувствуя, как беззвучные слезы стекают по щеке, не выбегаю с криком, прося остановить машину. Не молю отпустить меня. Нет. Просто прокручиваю в голове сказанные им фразы, его роль в этой истории, его связь с людьми, угрожающими моему здоровью и жизни. Смогу ли я вообще смириться с этим или нет? Сможет ли он меня защитить? Или только усыпляет бдительность, чтобы самому же первому нанести удар? Не хочется думать об этом, но и отбросить навязчивые мысли не получается.

Подъезжая к его квартире, я все же решаюсь задать вопрос, который задавала себе не раз, пока ехали, в силу открывшейся правды.

— Почему вы не стерли мне память после вечеринки с Мисси? Тогда все тоже было плохо. — Ведь уже стирали, но последнее я не озвучиваю.

Больно оттого, что он принимал в этом участие, одно дело не защитить, не уберечь, а другое — самому предоставить доступ в мой разум. Об Эллис и той неизвестной девушке стараюсь пока что не думать. Отец — убил, а вот Мрак — всего-то помогал закапывать, а после оба стерли мне память о произошедшем, ничего особенного, так… Но с ума сойти с такими близкими людьми можно, потому что это ненормально. Так не делают, так не поступают.

Изощренная действительность, отравленная, не дает нормально дышать, как мне жить дальше? Кому я могу доверять? Мраку? Отцу? Ни в одном, ни тем более в другом я не уверена. И все же Мрак обещал, но стоит ли верить его обещаниям, когда он сам причастен?

— Не настолько, чтобы… — отвечает и кривится, не заканчивая.

То есть для них это было нормально, приставать к ребенку? Что там за люди такие?

— Ты была ребенком, уже подвергавшимся стиранию. Твой мозг мог не выдержать. Да и ничего непоправимого не произошло. Я вовремя тогда вернулся, — решает успокоить меня, поглаживая мою руку, но я сбрасываю ее раздраженно. Не успокоило, вообще.

— А Мисси? Ее же уволили из-за меня.

— С поста няни всего-то, это было не самой большой ее проблемой, — мрачнеет на глазах.

— А что? — Спрашиваю, мне на самом деле интересно, что с ней произошло. Она как-то резко исчезла из моей жизни.

— Любовь не к тому человеку.

— Он ее погубил? — Тихо шепчу.

— Нет. — Отрицает мою внезапную догадку об очередной смерти от рук этих… недолюдей, — с происходящим нелегко смириться, она не смогла, — не уточняет деталей, но я понимаю, что он не расскажет. Не сейчас и не о ней. Потому не давлю на него.

— Мне жаль, — в ответ Мрак кивает, принимая мои слова, и смотрит вперед на дорогу, становясь все более хмурым.

— А что с теми парнями? Их же посадили, да? Как моему отцу это удалось, если он с ними работал?

— Ненадолго, — кивает, соглашаясь со мной, — но после выпустили. Скорее, это не благодаря твоему отцу, а другим людям, чтобы показать, что парни не всесильны и как имели власть, так и могут ее лишиться.

— Из-за этого мы переехали, да? Потому что их освободили?

— Возможно, — задумчиво отвечает. — Но, скорее всего, он хотел тебя таким способом оградить, обезопасить.

— У него этого не получилось, — горько заключаю.

Они до меня добрались. Ты добрался.

— У меня получится, — заверяет Мрак, останавливаясь возле дома и помогая мне выбраться из автомобиля, на что я лишь пожимаю плечами, в какой-то мере смирившись.

Чему быть, того не миновать, и если именно Мрак нанесет последний удар, пусть так. Потому что я устала… устала ожидать за каждым углом приведений и фантомных воспоминаний, устала жить, не веря каждому образу в своей голове. Я хочу быть нормальной, насколько это вообще возможно. А прошлое… его не изменить, только принять и постараться жить дальше, решив лишь для себя, готова ли бороться. И я готова, за себя, за Мрака, в глубине души чувствуя, что он не хотел причинить настоящую боль ни мне, ни кому-либо еще, потому что если бы хотел, давно бы избавился от меня, как сделали его дружки, избавившись от Эллис.

ГЛАВА 29

Мы снова в его квартире, снова наедине друг с другом, но теперь между нами нет таких явных недосказанностей, нет больше тайн, я отчетливо понимаю, кто он, не убийца, но участник, не просто так такой мрачный всегда, и это даже не флер таинственности, не аура такая, а он. И хоть это в какой-то мере пугает, я хочу быть с ним, пусть не всегда понимая его, но принимая, потому что бороться с собой и отказываться от него я не хочу, слишком сильное влияние он оказывает на меня. А вот он кем считает меня, до сих пор остается тайной. Я дорога для него, да, но насколько? На что он будет готов ради меня? Интуиция подсказывает — на многое, влюбленное сердце твердит — на все, и лишь разум сомневается. Сомневается в успехе наших отношений, в безопасности рядом с ним, аварийными сигналами посылая предупреждение — "беги от него, пока не поздно", но я не бегу…

Разуваюсь, оставляя туфли в прихожей, и двигаюсь внутрь квартиры, мой опасный любовник следует за мной, и почему-то в этот момент я чувствую себя добычей, будто он умелый охотник, а я попалась в его сети, хотя, возможно, так и есть… Ведь рядом с ним я падаю куда-то в пропасть. Туда, откуда никогда не выбраться, но я и не хочу, ведь там меня ждет награда. Он, его прикосновения, его жажда по мне.

Чувствуя руку мужчины на спине и обжигающее прикосновение пальцев к шее, дрожу всем телом и предоставляю доступ к незащищенному участку кожи, отклоняя голову. Благодарный поцелуй за ушком, сжатая грудь и нежная ласка в районе живота — моя награда. Я закусываю губу, чтобы не застонать от вмиг нахлынувшего потока чувств, который может завертеть в любое мгновение в огненном водовороте желания и блаженства. Распылить в мелкую пыль, оставив после себя лишь след от прежней меня, что так отчаянно боролась со своими тайными грешными желаниями, но каждый раз только проигрывала в этой неравной схватке. Отдаюсь его рукам, что так умело избавляют меня от одежды. Полагаюсь на него, покоряюсь его воле, прописываемой сейчас его руками.