Мужчина выбирается из моих настойчивых объятий, даже придерживает мои руки, чтобы снова не бросилась его останавливать, и командует напоследок, прежде чем выйти из автомобиля.

— Нил, когда дам сигнал, ты уедешь, отвезешь Энн в больницу, ее нужно показать у врачу.

— Но я не больна, — пищу я, отрицая.

Слезы льются беспрерывным потоком, взгляд шальной, расфокусированный. Руки трясутся, а меня начинает лихорадить. Его точно убьют, и все это из-за меня.

— Но явно не здорова, — с сомнением меня оглядывает, что-то мелькает в его взгляде, но я слишком взвинчена, чтобы разобрать, что именно, и тут же исчезает, — успокойся, — серьезный тон и ни капли жалости, только вечная холодность вместе с решимостью, я даже мгновенно замираю и икаю, хлопая глазами и некрасиво хлюпая носом. Это он так от меня избавиться хочет?

— Нас пропустят? — С сомнением спрашивает мой охранник тире водитель.

— Да, после сигнала, — кивает Мрак, тут же закрывая за собой дверь.

Нас и вправду отпускают, когда Мрак кивает в нашу сторону, одна из машин отъезжает и пропускает мою и еще одну машину охраны. Я прилипаю к окну, страшась, что он останется там один, против неизвестных и очень опасных людей, но вместе с ним остается одна машина с охраной, что немного успокаивает, даже истерика уже не такая сильная, будто его голос имеет магическое на меня воздействие.

Хоть бы они ему помогли, хоть бы ничего не случилось, и он вернулся ко мне невредимый, молю про себя, потому что теперь от меня ничего не зависит, да и не зависело никогда. Только одно мое было решение — это выбрать его, уйти от жениха и поменять свою жизнь, ступив на зыбкую почву страсти, приправленную опасностью, что, оказалось, всегда маячила за спиной, просто я не видела, ослепленная.

Когда же мы подъезжаем к больнице, я было собираюсь сопротивляться, но Нил, когда надо, может быть еще хуже Мрака, не слушает меня, и, подхватив под руку, ведет к какому-то кабинету. И лишь подойдя к двери и прочитав надпись на табличке, я понимаю, что имел ввиду Мрак. Психолог. Женщина встречает меня с улыбкой и так ведет себя со мной, будто мы знакомы сто лет. Я даже спрашиваю, почему, а она признается, что доктор Мрака, и тут-то я должна бы упасть в обморок, по классике жанра, впечатлившись новостью, что мой мужчина ходит к психологу, но я почему-то глупо улыбаюсь в ответ. Потому что то, что они говорят обо мне — несказанно радует, означает ли это, что он не равнодушен, его беспокоят наши отношения, я?.. Мне хочется в это верить. Иногда бывает слишком мало слов, что оценить поступки.

Женщина представляется Мариссой, говорит со мной спокойным голосом. Уверяет, что мой мужчина со всем справится, когда выслушивает мой сбивчивый рассказ, и он не так беспомощен, как я думаю. Дает мне выпить какую-то таблетку, уверяя, что ребенку это не повредит, и я, слушая ее спокойный голос, обещающий и внушающий спокойствие, зеваю, глаза слипаются и я, закрывая их, засыпаю, думая лишь об одном, хоть бы она была права и все обошлось.

ГЛАВА 32

Где-то на грани сна слышу тихий шепот, кажется, что говорят совсем рядом, но кто и о чем — понять сложно. Сон как рукой снимает, когда в одном из говорящих мне слышится знакомый голос, и стоит мне окончательно проснуться, как тревога за Мрака возвращается, разгораясь с новой силой. Резко открываю глаза, тут же заставая неприятную для меня картину, Марисса успокаивающе поглаживает по плечу моего Мрака… Моего. А он даже не скидывает ее руку, хотя мои такие прикосновения не благоволит. Сердце сжимается болезненно, будто в него вонзили нож и хорошенько провернули. Больно, когда тебя отвергают, а прикосновения другого человека приветствуют. Зажмуриваюсь, собирая все свои силы. Не могу смотреть на это спокойно.

Неужели между ними что-то есть? Или это я в обычной сцене утешения нахожу что-то такое, чего нет на самом деле? За последнюю мысль хватаюсь, как за спасительный круг, ревность застилает глаза, делая меня эгоисткой. Я ведь даже не посмотрела, все ли с ним хорошо, а вот чужую руку на его плече — заметила. Открываю глаза снова, прогоняя ненужные сейчас мысли, и внимательно всматриваюсь в мужчину, ища ответы на его лице, теле, но по нему ничего нельзя сказать, видимых повреждений нет, а лицо, как всегда, сосредоточено. Вздыхаю тяжело, надеясь, что все нормально, раз он здесь, и тут же привлекаю к себе внимание своим шумным выдохом.

Мрак поворачивает голову в мою сторону и, заметив, что я не сплю, внимательно вглядывается в глаза, сканирует, видимо, мое состояние по сетчатке. У меня даже мурашки пробегают по коже от этого взгляда. Когда же я обращаю внимание на руку Мариссы, которая так и остается на его плече, видимо, что-то такое отображается на моем лице, что нельзя проигнорировать, потому как Мрак, сбрасывая ее руку и не давая договорить то, что она, видимо, еще хотела сказать, направляется ко мне. И не спрашивая, не давая вообще подумать о его поступках, подхватывает на руки, собираясь выносить из кабинета.

— Маркус, с ней все нормально, куда ты? — Озадаченное вслед от Мариссы наполнено недоумением.

Она даже смотрит вопросительно на меня, а я лишь пожимаю плечами в ответ, хотя чего скрывать, все внутри поет от осознания — он беспокоится обо мне, а этим поступком очередной раз показал, кто кому принадлежит.

— Это только мне решать. — Слышу его категоричное, и, перед тем, как закрывается дверь кабинета, успеваю заметить мелькнувшую на лице докторши досаду из-за нашего поспешного ухода.

Значит, у меня не паранойя.

— Ты как? Они тебя не ранили? — спрашиваю озабоченно, стоит нам отойти от кабинета.

— Нет, — отвечают мне.

А я все равно не могу отпустить тревогу.

— Ты расскажешь мне, что там произошло?

— Это лишнее, — отмахивается, — все нормально.

— Ну почему ты такой? — Возмущенно соплю, пока мужчина аккуратно усаживает меня на пассажирское сидение автомобиля.

Нил уже сидит на водительском сидении, и как только успевает так быстро и бесшумно передвигаться? Я даже не заметила его присутствия.

— Какой? — Уточняет насмешливо.

— Неразговорчивый, — раздраженно отвечаю, — я же беспокоюсь.

— Мы все решили, тебя это успокоит? — Спрашивает, скорее, для того, чтобы дать мне понять, что это тема закрыта. Я же в ответ неопределенно пожимаю плечами. Нет, конечно, ни фига не успокоит, но разве у меня есть выбор? Все равно ведь ничего не расскажет.

— Марисса твой врач? — Уже когда мы, тронувшись с места, едем куда-то, разрезаю тишину.

— Нет, она какое-то время дружила с Мисси, — опровергает мои догадки.

— Даже так, — удивляюсь я, — ты знал, что она здесь?

— Нет, откуда? Случайно попал на нее, когда пришел сюда.

— Но зачем? — Спрашиваю недоуменно. Мрак не похож на человека, разыскивающего по больницам психолога.

— Я консультировался у нее насчет тебя, ничего такого, — отвечает, пожимая плечами.

— А что насчет меня? — Не совсем понимаю его нужды в психологе еще и для меня.

— Мне не нравятся твои перепады настроения, — как будто это давно известный факт констатирует.

— Но я беременная, — удивленно смотрю на него.

Это что же такое он придумал? Записал меня в больные только из-за того, что у меня бывают скачки настроения. Так это у всех бывает. Разве нет? Есть сначала сладкое, потом соленое, или же плакать, а через пять минут смеяться… просто эмоциональность повышенная и всего-то.

— И? — Уточняет у меня, будто мой ответ ничего ему не объясняет.

— Мрак, это нормально быть слишком эмоциональной, правда. Дай побыть мне немного беременной истеричкой. — Он в ответ лишь усмехается, но затем резко становится серьезным.

— Но последняя твоя истерика — не простая эмоциональность, как ты говоришь.

— Мне просто стало страшно, не каждый день по твоей машине стреляют, — оправдываюсь я, — еще и ты, без оружия, один. Я не могла в это момент спокойно сидеть на месте и не реагировать, я же не бесчувственная машина, — хотела добавить "как ты", но не добавила, хотя, думаю, он и так это понял.

— Я был не один. И почему ты решила, что я иду без оружия? — Спрашивает серьезно.

— Но я не видела, — сжавшись под его тяжелым взглядом, сглатываю.

Ненавижу, когда он на меня так давит.

— Если ты чего-то не видишь, это не значит, что этого нет. И еще… если я сказал сидеть спокойно, значит, так надо для тебя же, — добавляет резковато, будто очередную команду дает.

Я киваю в ответ, принимая свое поражение. Да, возможно, я слишком сильно отреагировала, но я бы и сейчас поступила также.

— Ты не можешь все держать под контролем, — добавляю спустя мгновение, — я не зря беспокоилась.

— Зря, Стайл, я всегда все держу под контролем.

— Не все, сегодня, например… — не договариваю, потому что Мрак перебивает.

— Была такая вероятность, я ее учел.

— Но почему ты мне не сказал? — Переспрашиваю ошарашено.

Учел нападение? Не может быть.

— А чтобы это изменило?

— Я бы так не беспокоилась.

— Не согласен, ты бы переживала еще больше. Сорвалась бы при отце, хотя насколько знаю, ты и так сорвалась.

— Но так нечестно, он, он, он, — возмущенно пыхчу, — ты и так все знаешь.

— Знаю, но твоя несдержанность ни к чему хорошему не приводит.

— Если я такая плохая, то почему ты со мной носишься? — Сначала спрашиваю и лишь после понимаю, что спросила. Хочется провалиться сквозь землю в ожидании реакции мужчины, но я, ожидающая бури, оказываюсь сбита с толку его едва уловимой улыбкой и добродушным каким-то.

— Дурочка.

Даже хочу обидеться в ответ, скорее, для проформы, чем серьезно, но не получается, когда оказываюсь в его объятьях, не стальных, давящих своей силой, а нежных, внушающих покой и умиротворение. Нежусь, пораженная такой внезапной лаской, и все же обиженно соплю.