А тебе? – быстро любопытствую я, вдруг пугаясь мысли о доме на Штайнплаттенштрассе без Доминика. Хотя мы почти и не видимся с ним там...

Мне нравится работать с Михаэлем, – отвечает тот просто. – Он хороший человек.

Мы оба молчим, понимая, что скрывается за этими слова Доминика, и я незаметно выдыхаю от облегчения.

Я рада, что ты не похож на своего отца, – констатирую я с улыбкой.

Ник посмеивается, глядя на меня насмешливыми глазами:

Но к тому у меня были все предпосылки, согласись? –  он с улыбкой делает глоток чая из чашки. – Помнится, ты постоянно меня за это высмеивала...

Я мгновенно понимаю, о чем он говорит и вторю ему с той же насмешливостью в голосе:

О да, Доминик Шрайбер, помнится до женского пола ты был тоже большой охотник...

Скорее это женский пол был склонен охотиться на меня! – парирует он мгновенно.

Боже, какое самомнение! – со стоном откидываюсь на спинку стула и даже прикрываю глаза рукою. – А ты уверен, что все-таки не похож на своего отца? Такое самомнение враз не изжить.

Я бы сказал, что мне помогли с ним справиться, – неожиданно серьезным голосом произносит молодой человек, и мне чудится в его словах скрытая многозначительность. Это ведь не может быть тем, о чем я сейчас подумала? Но любопытствовать, не я ли стала тем фактором, что так радикально изменил Доминика, было бы еще более самонадеянно, чем даже утверждать свою мужскую неотразимость... Поэтому я задаю совсем другой вопрос:

Почему ты так странно вел себя при наших первых встречах? Мне даже казалось, что ты не переносишь одного моего вида...

Что-то вспышкой проносится в глубине его голубых глаз, но говорит он явно не то, о чем сейчас думает:

Просто глупая блажь, давай забудем об этом, хорошо?

Я согласна киваю, хотя мы оба понимаем, что «глупая блажь» тут вовсе не при чем. Просто есть такое понятие, как тактичность... и мы ей молча уступаем.

Расскажи что-нибудь о своей жизни в Японии, – прошу я наконец. – Уверена, у тебя накопилось много забавных историй!

Доминик смотрит на меня долгим, нечитаемым взглядом.

Извини, Джессика, но я не очень люблю вспоминать то время, – удивляет меня он.

Все было настолько плохо?!

Да нет, Япония и японцы мне даже понравились, просто... я...  Почему бы тебе самой не рассказать мне о вашей жизни здесь в эти три прошедших года... Буду рад любому рассказу.

Ник, который не хочет рассказывать, а готов слушать – это что-то новенькое для меня, обычно это он развлекал нас своими веселыми байками. К тому же что могу рассказать ему я: все, что было до трагедии с Юргеном, словно исстерлось из моей памяти, а говорить о грустном я не хочу.

Даже не знаю, что я могла бы тебе рассказать, – тяну я задумчиво. – Мы жили простой обывательской жизнью с ее мелкими заботами и волнениями, ничего сверхъестественного, если подумать...

На самом деле я немного знаю об этом, – пожимает плечами Доминик. – Пауль оказался ответственным корреспондентом  и с завидной регулярностью слал мне эмейлы с рассказами о вашей жизни... твое имя частенько в них фигурировало...

Я неверяще мотаю головой, посколько ни о чем таком даже не догадывалась.

Пауль никогда мне не говорил, что пишет тебе о нас, – говорю я Доминику.

Он писал обо всех в целом, – улыбается он в ответ, – но ведь ты дружишь с мамой, так что, сама понимаешь, многие истории неразрывно связаны с вами обеими. Например, – еще одна незабываемая улыбка, – я знаю, как вы ходили в поход вдоль Дунайского разлома и мама...

… Получила растяжение стопы на ровном месте?

Да, именно так, а тебе пришлось тащить ее рюкзак,  в котором после обнаружились женские журналы и целая коллекция противомаскитных спреев.

Эти воспоминания словно переносят меня в прошлое, и я вижу наши утомленные лица и подламывающиеся от усталости ноги, и то, как мы ворчливо бубним о самом ужасном дне в нашей жизни – какие же мы были тогда счастливые и даже не подозревали об этом.

Мы еще какое-то время вспоминаем разные забавные случаи, приключавшиеся с нами благодаря Хелене, а потом я вдруг спохватываюсь и выпаливаю:

Полчаса, должно быть, давно прошли.  Не хотелось бы, чтобы автосервис закрылся, так нас и не дождавшись...

Мы выходим из кафе и медленно бредем через дорогу – ни одному из нас, похоже, не хочется заканчивать этот неожиданно восхитительный вечер.

Я рад, что мы могли поговорить, – Ник смотрит на меня в свете уличного фонаря, и я впервые замечаю, тонкую нить намечающейся морщинки на его лбу.

Тебе нужно поменьше хмуриться, – поддеваю я парня, – иначе быстро состаришься. – Он одаривает меня странной улыбкой. – А торт в твоей компании, действительно, был очень вкусным... Спасибо.

Мне тоже он очень понравился.

Мое авто ждет нас во внутренем дворике, сам же автосервис уже закрыт, и я пугаюсь было, что не смогу теперь заплатить и забрать его со стоянки.

Все уже решено, Джессика, – успокаивает меня Доминик, – небольшая дружеская услуга, не более того.

Я благодарна ему за эти слова даже в большей степени, чем за саму помощь с автомобилем.

Значит, теперь я тоже буду должна тебе услугу... – Мы абсолютно по-дурацки улыбаемся друг другу, или это просто я ощущаю себя круглой дурой – даже не знаю, можно ли в здравом уме и трезвой памяти чувствовать себя настолько безобразно... Счастливой?

Довольной?

Окрыленной?

Просто улыбайся почаще, и будем считать, что мы в расчете, – говорит мне Доминик и машет на прощание рукой.

Я завожу автомобиль и мучительно пытаюсь понять, может ли томительное трепыхание у меня в животе быть как-то связано с вибрацией самого мотора автомобиля или тому есть какое-то иное... абсолютно глупейшее объяснение...


                                                                      Глава 12.

       «Звезды очень красивые, потому что где-то там есть цветок, хоть его и не видно...»


                                              **************************


Следующим утром я осчастливливаю Хелену просьбой проехаться со мной и Евой в торговый центр, где я намереваюсь произвести небольшие внешние перемены, и подруга, конечно же, встречает эту новость восторженной улыбкой.

В первую очередь решаю посетить парикмахера и отдаться в его, хотелось бы верить, надежные руки, чтобы наконец избавиться от своего печального цвета волос – вдруг хочется перемен и яркости...

– Ты выздоравливаешь! – категорично заявляет Хелена, услышав о моем желании. – Не могу не порадоваться за тебя...

И вот я стою перед зеркалом с короткой стрижкой в виде какого-то феерического каскада, на укладку которого у мастера ушло не меньше получаса (я более, чем уверена, мне самой не под силу повторить этот его получасовой подвиг, но я все равно блаженно улыбаюсь) и цвет которого варьируется от темно-золотистого до шоколадного. Чудеса мелирования!

Потом меня увлекают в сторону магазинов одежды, и  Ева с Хеленой наперебой закидывают меня разнообразными вариантами сочетания блузок, брюк, платьев, шарфиков и просто колготок вишневого цвета, что я начинаю чувствовать клаустрофобию от постоянного нахождения в узком пространстве кабинок для переодевания. Наконец я решаю, что для первого раза с меня достаточно и, обогатив свой гардероб вязаным платьем бирюзового цвета и двумя кофточками, удовлетворенно падаю на стул в маленком кафе «У Марты», где Хелена заказывает нам чай с круассанами.

Где-то между пятым глотком чая и очередным укусом круассана, который, по словам Евы, не идет ни в какое сравнение с выпечкой Хелены, та, которой воспеваются все эти дифирамбы, вдруг провозглашает:

Теперь, когда у тебя есть красивое платье, Джессика, а у меня – очаровашка Герт, – она нам даже подмигивает, – я думаю, пришло время свести все эти элементы вместе и устроить небольшой званый ужин в нашу с ним честь. Как вам такая идея?

Я еще не успеваю и рта раскрыть, а моя четырнадцатилетняя дочь, округлив глаза от любопытства, пропевает елейным голоском:

Герт? Что же это за птица такая, тетя Ленни?

Если и птица, то определенно орел, моя дорогая, – подруга сюсюкающе тискает мою дочь за ее раскрасневшиеся от любопытства щеки. – И этот орел – мой будущий муж!

Ева настолько поражена этим сообщением, что даже равнодушно сносит это издевательство над ее имиджем взрослой девочки.

О, – ахает она только, – значит у нас будет свадьба! Я еще ни на одной не бывала.

Хелена восторженно ей улыбается – два ребенка, право слово.

Осталось только рассказать об этом мальчикам, – охлаждаю я их розовые мечты. – Я не думаю, конечно, что с этим могут возникнуть проблемы, но все же...

Ты права, – Хелена, на мгновение было сникшая, снова  взбадривается и со словами «  лучше бы больше с этим не тянуть» одним глотком осушает свою чашечку чая.


Она и не тянет: уже на четвертый день после нашей маленькой эскапады в торговом центре, мы все приглашены в уютный итальянский ресторанчик «La Bella“, который должен стать официальной площадкой для первого знакомства ее сыновей с ее же будущим супругом. Мне велено нарядиться получше и явиться первой, чтобы сыграть роль хозяйки для Пауля с Домиником, а после уже появится и подруга с Гертом.

И вот я нервно тереблю пуговицу на своем вязаном жакете, а Томми с Элиасом бъются в морской бой на игровой приставке, когда, наконец, появляются оба старших сына Хелены и смотрят на меня заинтригованными взглядами... Я даже робею, вдруг осознав, что впервые за долгое время воспользовалась косметикой да и Доминика с нашего последнего разговора я тоже вижу впервые, и вот стою перед ним разряженная, словно рождественская елка.

Почему бы вам не присесть, – нервно предлагаю я, указывая рукой на пустующие стулья. – Хелена, я полагаю, скоро появится!