– Там ничего не было. Я мог только собирать росу с листьев и думать о своём. Пока не встретил Гордона.

– Что случилось? – спросил Кейси.

– Он попытался ударить меня ножом. Преследовал меня в грязном ущелье. Иногда я прятался в густом кустарнике. Однажды наткнулся на пещеру. Он был у меня на хвосте всё время.

– Почему? – спросила я. – Почему он сделал это? Он знает, что здесь нас судят по нашей нравственности. Эрити умерла, пытаясь убить Джас.

Таннер покачал головой.

– Я думаю, он знает, что обречен. И забавляется, прежде чем уйти.

– Так почему Передовой Центр не позаботится о нём? – спрашивает Валери. – Они уже позаботились о трех садистских уродах. Они явно знают, что делать.

– Трех? – спрашивает Таннер. Я забыла рассказать ему о Блейзе.

Когда я информирую его, он бледнеет.

– Это не имеет никакого смысла.

– Я знаю, – соглашается Кейси.

– Ой, да ладно вам, ребята. Вы ведёте себя так, будто не вы провели последние месяцы своей жизни в тюрьме, – говорит Валери, отходя от Джас. – Если ты психопат, то лжёшь. Много. Парень может и говорил о Библии, но это не означает, что он не с приветом.

 Таннер открыл рот, собираясь поспорить, но затем закрывает его. Он не может. Никто из нас не может, потому что мы не знаем, что происходило в голове Блейза.

Мы знаем, что происходит только в нашей голове, ни в чьей больше.

Таннер фыркает.

– Ну, эти призраки, очевидно, испытывают нас, но как именно, я не уверен. Я имею в виду, они не могут быть реальными. Боже, жертвы логически не могут быть здесь, мертвые девушки...

Я вздрогнула. Кейси смотрит на меня.

– Мы знаем, что четверо из нас были протестированы, правильно? Салем, Эрити, Блейз и Эвелин. Единственный, кто остался в живых – это Эвелин. Нам известно, что они испытывают нас через мозговые волны. Таким образом, то, как Эвелин реагировала на изображение её преступления, отличается от других.

– Это очевидно, – говорит Кейси. – Я имею в виду, никто из нас не видел, как был убит Блейз, но мы видели, как умер Салем, пытаясь снова переспать со своей жертвой, и Эрити умерла, когда пыталась принести в жертву Джас.

– И, Эвелин?

Взгляд Кейси встречается с моим, но он отворачивается. Он собирается сказать, когда я перебиваю его:

– Я была в шоке. Запаниковала. Думала, что умру.

– Ты раскаивалась, – говорит Кейси. – Ты не знаешь этого. Я мог бы раскаяться, как Блейз раскаивался в доме.

– Дай мне передышку, Эвелин.

– Я просто хочу поставить точку.

– Дети, – смиренно говорит Валери.

– Я не могу понять, что вызывает эти...события, – говорит Таннер. – Я не знаю, подвергнемся ли мы этому. Если это обязательно, то мы умрём, а Эвелин снова пострадает.

У меня запершило в горле.

– Так что же нам делать? – спрашивает Джас.

Таннер пожимает плечами.

– Пока мы не знаем, что собой представляет спусковой крючок, но будем ждать. Есть. Гулять в лесу. Наслаждаться всем этим, будто это наши последние минуты жизни. Всё.

– Ждать, – Валери кусает губы. – Я... Я видела свою сестру. Не думаю, что это был тест. Конечно, я не пережила ад, как остальные, но она была тем, кто привёл меня сюда, на это место. По сравнению с тем, что пережили вы все, я бы сказала, что  была в  раю до сих пор.

Так мои видения Тодда не означают, что я схожу с ума.

– Может, некоторые из переживаний служат для того, чтобы наградить нас, а не убить, – говорит Таннер.

– Я тоже видела своего брата, Вал. Когда мы были ещё в доме. Я побежала за ним по коридору.

– И забежала в мою комнату, – прерывает меня Кейси.

Я прочищаю горло.

– А потом я видела его у озера. Он указывал на ящик в воде, в котором, я думала, была еда.

– Что привело тебя к тесту, – закончил Таннер. – Что касается дома...

– Он привёл меня туда, – я стреляю в Кейси взглядом.

Джас фыркает. Кейси не находит это смешным.

– Не уверен насчет этого, – вздохнул Таннер. – Я думаю, нам придётся ждать большего, чтобы работать над этим, не так ли? Что для нас важно сейчас, так это то, что мы должны понять, имеет ли значение, если мы останемся здесь или пойдём в лес в одиночку. Мы не можем скрыться  от тестов. Если бы могли, это место не очень– то подошло бы, не так ли?

***

Атмосфера в лагере после разговора не слишком хороша. Я не могу помочь, но всё ещё размышляю над тем, что сказал Таннер. Он должен быть прав. В Передовом Центре мы нигде не можем скрыться от испытаний.

Наше временное убежище не является безопасным.

Никакое место небезопасно.

Хорошая новость заключается в том, что я нашла кусок мыла в кладовой.  Джас отчитывает меня из– за мытья в воде – что– то о том, что мыло может убить рыбу. Я возражаю, что в мои обязанности не входит забота о рыбе. К тому же, я не видела ни одной рыбины здесь.

Я ушла вниз по течению, чтобы умыться, подальше от водоворота. Я тщательно стираю свою одежду, потом раскладываю её на камнях, чтобы она высохла. Пена от рубашки, которая была на мне, когда убили Эрити, окрашивается в розовый. Я полощу свои волосы, когда Валери садится на ближайший камень, опуская ноги в воду.

Я скрещиваю руки на голой груди.

– Не возражаешь?

– Не совсем, – говорит она и добавляет. – У нас проблема.

Она объясняет мне, что группа разрывается от того, что мы должны делать с Гордоном, одиноким и психованным рейнджером, блуждающим по лесу. Таннер считает, что мы не должны беспокоиться, несмотря на то, что он скрывался от этого ублюдка в течение нескольких дней. Он убеждён, что не сможет нас убить, если этого не захочет ПЦ.

Я качаю головой, опускаясь в воду.

– Мне не нравится эта идея.

– Кейси думает, что мы должны расставить мини– ловушки из нашей еды.

– Слишком сложно. Разве мы не можем попарно дежурить в ночное время?

– Спасибо. У кого– то ещё остался здравый смысл.

Я возвращаюсь с Валери в лагерь, завернутая в одеяло. Выжимаю волосы, когда она рассказывает о нашем плане. Тот факт, что я добровольно вызываюсь на дежурство с Кейси в первую ночь, не очень радует его.

– Даже если нас будет двое, это не означает, что он не собирается навредить кому– нибудь из пары, – утверждает он. Его волосы стоят дыбом из– за жира, его футболка коричневого цвета из– за почвы и золы. Я хочу толкнуть его в воду, потому что он такой грязный. А также потому, что он раздражает меня.

Я избегаю зрительного контакта с ним, когда помогаю Джас готовить обед, используя импровизированную разделочную доску из кладовой. Мы планируем демонтировать всю хижину на дрова, когда поймём, как сделать это без молотка или топора. Я нарезаю красный лук возле огня, а Кейси нависает надо мной, дожидаясь моего ответа.

Я бросаю лук в суп.

– Я не знаю, чего ещё ты ожидаешь, что мы можем сделать. Построить крепость из прутьев? Научится метать ножи?

 – Ножи растворяются, – говорит он.

– Я уверена, что это не первый раз, когда кто– то доказывает, что он психически не здоров, находясь в Передовом Центре. Я почти уверена, что он уже мёртв. Вспомни, как быстро была убита Эрити.

– Ах, так ты думаешь, что люди, которые создали это место, отправили нас сюда, чтобы защитить? Отличная мысль, Эвелин. Я бы сказал, даже гениальная.

– Ножи растворяются, когда касаются плоти. Мы знаем это.

– Можно убить человека, не закалывая его.

Я вздыхаю, пытаясь оставаться спокойной.

– Я бы сказала, что мы хорошо сработались, как команда неудачников. Пожалуйста, не испорть это так рано, Кейси.

Я возвращаюсь к резке овощей, и он уходит прочь. К счастью для меня, так как я должна провести половину ночи с ним; он охлаждает свой пыл, принимая ванну.

Я жду наступления ночи в компании Таннера на берегу ручья.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Хорошо, насколько могу.

Я кивнула. Подходящий ответ для данной ситуации.

– Я тебе нравлюсь, не так ли?

Я смеюсь с удивлением.

– Что это должно значить?

– Не знаю. С тех пор, как в поезде ты предложила почесать мой нос зубами.

– Ты милый.

– Почему?

– Потому что ты волнуешься достаточно, чтобы хотеть знать ответы на всё.

– И я выгляжу как ребёнок.

– И ты выглядишь как ребёнок.

– По крайней мере, ты честна, – на его лбу появляются морщинки от беспокойства. – Присяжные признали меня виновным. Единственная причина, по которой я здесь... что же...

– Потому что ты насмехался.

– Я говорил, чтобы защитить себя.

Я помню эту историю. Таннер столкнул хулигана со скалы, чтобы дети могли ловить рыбу в своём родном городе.

– Ты защищался?

– В основном.

Я могу понять это. Кто издевается, избавляя себя от запугивания от других, защищает себя. В основном.

– Почему он выбрал тебя?

– Почему любой парень не может выбрать кого угодно? Это случается, это – часть истории. Некоторые из нас вырастают, и мы нежелательные – умнее или меньше, геи или темнее, чем должны быть. Таким образом, нас дразнят или изменяют нашу сущность. Мой отец сказал мне перестать вести себя как девчонка, и это первый раз в жизни, когда я послушал кого– то, кроме себя. И посмотри, где я теперь, – он берёт камень и швыряет его в воду. – Он последовал за мной к реке. Я в одиночестве прогуливался вдоль скалы...

Он замолкает на мгновение.

– Тёмные мысли посещают мою голову, Эвелин. Иногда бывает трудно избавиться от них.

Я собираюсь ответить, когда возвращается Кейси, одетый в мокрую рубашку.

– Всё в порядке, малыш?

– Да, папа. Мама уже спрашивала меня.

Я фыркаю, и взгляд Кейси останавливается на несколько секунд на мне, прежде чем он говорит:

– Всего лишь уточняю.

***

После того, как Таннер, Джас и Валери ушли ночевать в палатку, между мной и Кейси повисла напряженная тишина. Я завернулась в два одеяла и смотрела в темноту.