Он так сильно хмурится, что кажется, что у него на лбу пачка из шести банок. И по какой-то причине, которую я никогда не смогу понять, я начинаю хихикать. Почему я хихикаю? Чувство вины? Отвлечение? Если да, то это не работает. Шесть кубиков на его лбу теперь превратились в восемь кубиков. Это самый впечатляющий хмурый взгляд, который я когда-либо видел. «Я знаю о карте», — выпалил я, сердито опустив руки на бок. Я не могу держать это в себе. Это сведет меня с ума. И вообще никаких секретов. Это то, что он сказал.

Я чувствую облегчение стресса в результате моего признания. Вероятно, это преждевременное чувство, учитывая, что Беккер еще не проявил никакой реакции. Его лоб все еще плотно прилегает к этой упаковке из восьми штук.

Затем он исчезает с его лица. «Я знаю». Он сует руки в карманы, опуская подбородок, словно ожидая большего, но продолжает, когда я не даю ему ничего другого. Мне больше нечего дать. Он знает, что я знаю? — Ты ее видела, вылизывала. Он наводит на размышления, и это дает желаемый эффект. Я скрещиваю ноги в стоячем положении, закатывая глаза. «Я угадывал страну», — добавляет он.

Это похоже на то, как будто он говорит в коде, по-своему, говоря мне, что я не должен идти дальше. «Я ничего из этого не делала с оригиналом», — бормочу я. Здесь не будет молчаливого взаимного согласия. Я знаю и не собираюсь делать вид, что не знаю. Да какое это имеет значение? Карта — это карта на его спине или на бумаге.

'Понимаю.' Теперь он определенно выглядит нервным, и я начинаю размышлять, почему это могло быть, в то время как Беккер наблюдает за мной, как ястреб.

Он сказал мне, что это безопасное место, но также дал понять, что не собирается рассказывать, где именно. Я уже знала, что это не имело значения, но, если бы он сказал мне, это спасло бы этот неловкий момент. Кроме того, это небезопасное место, если я нашла его случайно. Это также облеплено по всей его спине. Это риск, особенно учитывая, со сколькую женщинами спал Беккер. Я вздрагиваю от своих заблудших мыслей.

— Как ты ее нашла? он спросил.

«Я не искала».

— Так как ты ее нашел?

«Когда я разбирала с полками», — объясняю я, обеспокоенный его допрашивающим тоном. «Моя рука схватила защелку, и, прежде чем я это поняла…»

«Ты залезла внутрь, потянула за рычаг, открыли дверь, вынули книгу, открыли ее и нашли карту?»

Я глотаю. Это звучит неправильно, когда он так говорит, но в этом вся суть. 'Да уж.' Я не могу уклоняться от него. Он прижал меня, и я практически протянул ему молоток и гвоздь. «Я никому не скажу».

«Я знаю».

'Тогда почему ты так смотришь?»


Улыбка вырывается из ниоткуда, бросая меня на обруч. «Я знал, что ты нашла ее, Элеонора». Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно отступаю.

'Как?'

«Я чувствовал запах твоих духов на дереве».

'Ты серьезно?' я подношу запястье к носу и принюхиваюсь.

— К тому же ты не просто так попала в ловушку. Беккер поднимает брови. «Если ты собираешься стать моей девушкой, принцесса, тебе нужно поработать над своими навыками сыщика».

— Отвали, Хант, — возражаю я, полна негодования. Черт побери, я думала, что хорошо спрятала свои следы.

Он хихикает. — Я бы сказал тебе, если бы не знал, что ты его нашли. Но ты нашла. Так что я этого не сделал».

'В самом деле?' Я спрашиваю.

'Да уж. Потому что любить — значит доверять, верно?

Мой рот отвисает и приоткрывается, когда я смотрю на него. — Ты показал мне секретный вход в Убежище несколько недель назад.

«Думаю, я доверял тебе до того, как понял, что люблю тебя».

Мое колотящееся сердце пропускает несколько ударов, мои зубы впиваются в нижнюю губу. «Боже, ты иногда очарователен». - говорю я, подходя к нему и обнимая его, пока он смеется. Все мои стремления к среднему значению, где работа и личное определяются и понимаются, просто не сработают. Я поднимаюсь на цыпочках, чтобы уткнуться лицом в его шею, сифонируя тепло его кожи.

«Это не очень профессионально», — бормочет Беккер мне в плечо, держа руки при себе.

'Молчи.'

'Ладно.' Он быстро хватает меня и поднимает к себе на грудь, выдавливая из меня жизнь.

Сейчас мы чувствуем себя свободными и легкими, но разве я была бы дурой, если бы предположила, что это все, и что так будет всегда? Неопытность Беккера и его самоуничижение, то, что делает его невосприимчивым к разбитому сердцу, занимают небольшое место в моей голове. Я никогда не разобью ему сердце. Я просто опасаюсь, какие превентивные меры он примет, чтобы полностью исключить риск.

«Дедушка не знает об этом тайнике», — неожиданно говорит он.

'Ой… ' Конечно, нет. Если бы мистер Х. знал, где находится карта, он бы сам отдал ее в музей. «И ты не хочешь, чтобы он знал, потому что он избавится от нее».

'Точно. Тогда Бог знает, в чьи руки он может попасть. Со мной безопаснее».

— Но ты не хотите искать скульптуру? — спрашиваю я, сужая глаза и отказываясь слышать голосок в моей голове, умоляющий его сказать «да». Да, он действительно хочет найти скульптуру.

«Нет, не знаю. Если ее хоть где-то можно найти. Он отпускает меня и поднимает брови, как будто читает мои мысли.

'Хорошо.' — решительно говорю я, отодвигаясь и сладко улыбаясь. Кроме того, это известный факт, что это мог быть миф. Есть даже рассказы о том, что Микеланджело сам разрушил ее. — Но если он где-то там, ты не хочешь ее искать, но и не хочешь, чтобы кто-то еще нашел ее? А именно Брент Уилсон.

'Точно.' Он сворачивается обнял меня за талию и окружая меня обратно в него. «Карта остается у меня».

Я как бы рада. Зачем? «Хорошо», — согласен я, и он морщит нос, потирая его моим.

«Хорошо», — возражает он, и мы некоторое время смотрим друг на друга, прищурившись друг к другу. Я хочу, чтобы ты нашел скульптуру! «Я рад, что ты согласна с своим решением».

Он смеется, обнимая меня, когда открывается дверь библиотеки. Я смотрю через плечо Беккера и вижу миссис Поттс, парящую у входа. 'Я не мешаю?'

Я не вырываюсь из объятий Беккера, и миссис Поттс не смотрит на нас с отчаянием. На самом деле, на ее старом лице есть определенная нежность. «Нет», — отвечаю я, когда становится очевидно, что Беккер не собирается этого делать, предпочитая держать меня, пряча лицо у меня в шее.

'О, хорошо.' Она похлопывает фиолетовую бомбу по голове и поджимает губы, глядя на Беккера. «У меня есть звонок, на который вы, возможно, захотите ответить».

Я пытаюсь вырваться, но ничего не получается. «Прими сообщение», — категорически приказывает он.

«Это Брент Уилсон».

Вскоре это заставляет Беккера двигаться вместе с моим пульсом, который переходит от довольного и стабилизированного к ускорению и стрессу в течение секунды. И это меня бесит. Меня бесит само упоминание имени Брента, равно как и естественная реакция, которую оно вызывает во мне. Беккер смотрит на миссис Поттс. 'Что он хочет?'

«Он не сказал».

Мои глаза метаются между ними. «Я занят», — плюется он, снисходительно махая рукой.

Миссис Поттс, согласившись, покидает комнату и тихо закрывает за собой дверь. — «Как ты думаете, он знает?» Я должена спросить. Этот человек заплатил прохладные пятьдесят миллионов за кусок мрамора, который Беккер с любовью обработал и незаконно подтвердил. Если он узнает, это дерьмо ударит по поклоннику и разлетится до самого Рима. Иначе зачем ему сейчас звонить Беккеру?

Беккер останавливается у одной из золотых лестниц и смотрит на меня через комнату. 'Что знает?'

Мне не удается избавиться от недоверчивого взгляда. Как он может быть таким тупым? — О фальшивой голове фавна? Тот, за который он заплатил пятьдесят миллионов?

Я ошеломлен еще больше, когда он насмехается над моей вполне разумной озабоченностью. «Я не беспокоюсь об этом».

Хорошо, теперь я просто запутался. — «Тогда почему ты ведете себя так, будто готовитесь к войне?»

Теперь он действительно смеется, но это вынужденно. Это снисходительный смех, и кончики его пальцев проскальзывают под очки и потирают глазницы. «Наверное, потому, что я», — бормочет он.

'Что вы имеете в виду?' Я запуталась. А потом вдруг… «Подожди, ты правда думаешь, что это он ворвался в мою квартиру, не так ли?»

Беккер агрессивно снимает очки, давая себе лучший доступ к глазам, чтобы он мог наброситься на них, как будто он копает золото. 'Да. Нет, не знаю.

— Хорошо, забудь об этом. Почему он звонит тебе сейчас? У него есть скульптура. Он выиграл. Что еще он мог от тебя пожелать?

Беккер на самом деле бросает взгляд? смотрит в мою сторону.

'Мне?' Я смеюсь. Это нелепо. «От мужчины у меня мурашки по коже».

«Этот человек сделает все, что в его силах, чтобы одолеть меня, и теперь у меня есть слабое место». Он обвиняюще смотрит на меня. «Это ты, если тебе интересно».

«Мне было не интересно, — устало говорю я. «И тебе когда-нибудь приходило в голову, что на самом деле он может хотеть меня только потому, что я — это я, а не потому, что я твоя?» Нахальный ублюдок.

Он дергается, как будто что-то стряхивает с плеч, и хмурится. «Конечно, он хочет тебя, потому что ты это ты. То, что ты моя, — это бонус. Ради бога», — он снова надевает очки и топает к двери.

Он уходит? — «Беккер»? Я звоню, но меня игнорируют, побуждая пойти за ним. Он не уйдет от меня. Ни за что. Я ловлю его за руку в тот момент, когда он открывает дверь, и бросаю ладонь в дерево, чтобы захлопнуть ее, препятствуя его побегу. «Не уходи от меня».

Меня застает врасплох, когда стороны меняются, и Беккера держу уже не я, а он держит меня. Он двигается быстро, разворачивает меня и подталкивает к двери. Я задыхаюсь, моя грудь ударяется о сильно вырезанное дерево, некоторые выступающие части прижимаются к мягким изгибам моего живота.