Элеонора!

Мое развращенное любопытство начинает играть со мной в игры. Это застало меня врасплох. Так же как и дрожь возбуждения, которая только что зародилась в моем животике — возбуждение, с которым я борюсь со всем, что мне приходится отталкивать. Боже мой, что со мной не так? Как будто у меня на плече маленький дьяволенок, который пытается соблазнить меня до глупости. Уходи!

Я быстро возвращаюсь в реальный мир, наблюдая, как Беккер открывает дверь и немедленно отступает. У меня нет времени накрываться простынями. Уинстон мчится через пространство и бросает свое коренастое тело на кровать.

'Ого!' Я падаю на спину и принимаю его атаку, его язык на моем лице, его лапы топчутся по моему обнаженному телу. «Уинстон», — смеюсь я, пытаясь отбиться от здоровенного зверя. — «Уинстон, слезай с меня!»

Я слышу, как Беккер возвращается и присоединяется к нам на кровати, дергая Уинстона за ошейник. «Давай, спускайся».

Но у бульдога другое мнение, и я вздрагиваю, как и Беккер, когда он рычит и скалит зубы.

«Ей», — предупреждает Беккер, сохраняя дистанцию. «Встань с кровати».

Гав!

«Не кричи на меня», — рявкнул Беккер.

Гав!

«Нет!»

Гав!

'Забудь это.' Беккер храбро набрасывается и хватает Уинстона за ошейник, затем пытается вырвать его из постели, в то время как я сажусь у изголовья, весело улыбаясь. Уинстон хорошо сопротивляется. Он явно не понял, кто здесь главный, но быстро обнаружил, что он не лает и не кусается. — «Не думал», — самодовольно ворчит Беккер, уводя его от кровати. «А теперь сядь».

Уинстон смотрит на меня так, словно ищет совета, следует ли ему подчиняться своему хозяину. Это меня бесит. «Садись, мальчик», — говорю я, смеясь, и он тут же делает это, заставляя Беккера рявкать от раздражения.

«Ты послушай меня, глупый пес. Остановись.' Босые ноги Беккера стучали по полу, когда он возвращался к кровати, постоянно проверяя позади себя, чтобы убедиться, что его своенравный питомец остается на месте. Я закусываю губу, наблюдая, как Уинстон следит за каждым шагом Беккера своими опущенными глазами, явно опуская локон его толстомордых губ. И я остаюсь неподвижной, когда Беккер ложится на кровать и подходит ко мне, пристально наблюдая за своей собакой, беспокоясь, что она может впасть в психотический режим в любой момент. Он берет меня за руку, и Уинстон тихонько ворчит.

'Что ты делаешь?' — спрашиваю я, оказывая небольшое сопротивление, когда Беккер тянет меня к себе, все еще наблюдая за своей собакой.

«Ему нужно узнать, кому ты принадлежишь».

Я отступаю. — Беккер, это…

«Господи, принцесса, не дерись со мной. Он подумает, что я атакую ​​тебя.»

Я прекращаю сопротивляться и позволяю Беккеру усадить меня к себе на колени под пристальным наблюдением Уинстона. «Он выглядит взбешенным», — говорю я, следуя медленному подходу Беккера, когда он слепо перебирает мои ноги вокруг своей талии, поворачивая меня в себя, так что я сижу на его коленях. Я теряю Уинстона из виду. Мне это совсем не нравится, когда он такой… летучий.

Как только Беккер держит меня там, где он хочет, я оглядываюсь через плечо и обнаруживаю, что Уинстон не пошевелился. «Моя», — решительно заявляет Беккер, проводя ладонями к моей заднице и сжимая. «Все это, мальчик. Привыкай к этому».

Гав!

'Доля?' Он спрашивает. «Нет, я так не думаю».

Гав!

«Я позволю тебе обнять ее», — продолжает он, и я улыбаюсь, полностью восхищаясь разговором, который он ведет со своей собакой. — «Но ты должен помнить, кому она принадлежит.»

Уинстон уныло хнычет, словно полностью понимая, что говорит Беккер.

— «А теперь хочешь обниматься?» — спрашивает он, и Уинстон издает еще один хныканье, на этот раз умоляющее. 'Тогда пошли.' Беккер похлопывает по матрасу рядом с нами, и Уинстону не требуется времени, чтобы катапультировать свое тяжелое тело на кровать. Мы вздрагиваем в результате его приземления, и я смеюсь, чувствуя, как его влажный язык атакует мою спину.

«Эй, — резко ругает Беккер. «Я сказал, что ты можешь ее обнять. Я ничего не сказал о поцелуях».

Я отпускаю плечи Беккера и немного суечусь с Уинстоном, почесывая его уши, пока он не прогибается от удовольствия и не падает на бок рядом с нами. «Ты такой милый», — воркую я.

— «Но не такой милый, как я, а?»

Посмеиваясь, я беру Беккера за голову и взъерошиваю его волосы, а затем почесываю за ухом. «Не такой милый, как ты», — подтверждаю я, вызывая милую улыбку на его красивом лице.

«Я обожаю тебя, женщина». Он тащит меня вперед и демонстрирует, как сильно, яростно обнимая меня. «Я чертовски обожаю тебя».

Я улыбаюсь ему в плечо, возвращая его клинч. «Супер», — выдыхаю я, и что-то бросается в глаза — что-то мерцает из ошейника Уинстона. 'Что это?'

Я сажусь и тянусь вперед, поворачивая воротник Уинстона на его шее, пока кольцо матери Беккера не сверкает на мне.

Беккер смеется и расстегивает пряжку. — «Кто это туда положил, мальчик?» — спрашивает он, но Уинстон просто смотрит на него потухшими глазами. Я уверена, что если бы собаки могли пожать плечами, он бы это сделал. Беккер на несколько мгновений теребит кольцо, задумавшись. Затем он смотрит на меня, протягивая его. 'Могу я?' — нервно спрашивает он.

Я ничего не говорю, просто киваю и протягиваю руку, позволяя ему надеть изумрудное кольцо своей бабушки на мой палец.

Где оно должно быть.

Глава 31

Это день ежегодного гала-концерта Andelesea Gala. Последние пару дней вокруг Убежища было тихо, атмосфера была тяжелой, и я потеряла себя в работе, пытаясь спрятаться от нее, хотя сейчас суббота. Дедушка уже на ногах, но миссис Поттс держится рядом с ним. А вот его трости — нет. Можно только предположить, что она все еще спрятана в стене, и мне пришлось заставить себя перестать думать о том, знает ли Беккер, где это укрытие. Старик тихий, задумчивый. Призраки явно вернулись, чтобы преследовать его. И Беккера.

Я провел последние несколько часов в квартире Беккера, медленно готовясь. Платье-победитель похоже на вторую кожу, а обувь удобнее, чем можно было бы предположить на высоте каблука. Я смотрю вниз и улыбаюсь на обнаженного Чу.

'Блядь… мне… ' Ошеломленный голос ударяет меня сзади, и я оборачиваюсь, обнаруживая Беккера в черном смокинге, выглядящего так, как будто он только что упал с небес. Господи, он выглядит невероятно красивым. И ангельский. Мой Святой грешник.

Мой жених.

Он выглядит настолько идеально, насколько это возможно. Великолепный. Тот факт, что его галстук-бабочка просто висит на шее, только добавляет ему и без того нелепой сексуальной привлекательности. Господи, я могла бы съесть его живьем.

Так же, как в тот раз во вращающейся двери, он стоит широко, руки в карманы, и принимает пристальное внимание, под которым он находится. Его внешность опасна в самые лучшие дни. Сегодня вечером в этом смокинге он смертельно опасен. Я не смогу оторвать от него глаз всю ночь.

Поднимая восхищенный взгляд, я нахожу его лицо. У него все еще есть загривок, а волосы на его красивой голове взлохмачены. И его очки…

Я радостно вздыхаю и падаю в оцепенение, мысленно раздевая его, протягивая руку и вставляя сережку. «Ты выглядишь съедобным», — признаюсь, не сдерживаясь. Мой жених чертовски великолепен.

Он ничего не говорит и скользит мимо, его лицо прямое, глаза бегают вверх и вниз по кроваво-красному платью. Когда он подходит ко мне, я заканчиваю вставлять сережку и опускаю руки на бок, отвечая на просьбу и тихо стою, пока он меня пьет. «Ты привязана к этому платью?» — серьезно спрашивает он, протягивая руку вперед и проводя легкую линию от моего бедра до груди.

Я сжимаю губы, чтобы остановить любые явные признаки побега.

«Принцесса?»

'Да.' Я выдвигаю свой ответ с некоторым решительным усилием.

«Ну, потом будет быстрее, чем абра-гребаная кадабра».

Я улыбаюсь, теплые воспоминания о нашем первом разе бомбардируют меня. «Я с нетерпением жду этого».

Он усмехается и тянется к моей руке, удобно сжимая ее. 'Готова?'

— «Ты уверен, что это не перебор?» Я показываю свое платье. — Разве они не все будут в платьях?

«Ты не они. Это одна из причин, почему я люблю тебя». Он указывает на мое платье. «Это ты, и это определенно я тоже».

«Потому что ты можешь получить доступ к моей заднице».

«Точно. Тот факт, что ты выглядишь дикой красавицей, только делает это еще милее.» Он крутит меня, и моя спина с силой бьет его в грудь. Я задыхаюсь — часть в шоке, часть в ожидании. Его сильное предплечье лежит на моем животе и сжимает, прижимая меня к нему. Затем его губы касаются моего уха. Я чувствую, как его настроение прижимается ко мне. «Я считаю, что будет правильно, если я скажу тебе, что собираюсь сделать с тобой позже». Его внутренняя сторона ладони встречается с моей внутренней стороной бедра и начинает мучительный подъем вверх, заставляя все мое тело пульсировать.

'Чем ты планируешь заняться?' Мой голос прерывистый, сломанный страстью, которую я не могу сдержать. Это нормально, когда его руки обнимают меня. Когда он шепчет мне на ухо. Когда он просто рядом.

«Я собираюсь трахнуть тебя». Он не скрывает этого, его рука тянется к моим трусикам и собственнически обнимает меня за ткань. Моя задница упирается ему в пах в тщетной попытке избежать его прикосновения. «Так чертовски сильно, ты увидишь звезды, принцесса». Он скользит пальцем по шву моих трусиков и выпускает горячий поток воздуха в мое ухо. «Господи, ты промокла».

Я вздыхаю, глаза закрыты, тело перекатывается.

Он входит в меня медленно, неторопливо и умело кружит пальцами. Я кричу, и он толкает меня пахом. — «Кому вы принадлежите, Элеонора?»

«Никому», — выдыхаю я, сгибая бедра навстречу его поворотам.