Вместо всего этого ему устроили, засаду. Потом пырнули кинжалом. И вдобавок ко всему обманули, подсунув вместо красавицы уродину.

Протянув руку, он провел большим пальцем по шраму на лице жены и почувствовал— не без удовольствия, — как она вздрогнула, несмотря на воинственную позу. У нее была обычная внешность, а его уверяли, что она красавица, английская роза, красота которой заставляла мужчин плакать. Ему следовало бы знать, что шрам не позволил бы ей выйти замуж за титулованного мужчину. Высший свет редко закрывал глаза на шрамы и другие возможные недостатки внешности.

Разочарование захлестывало его, словно бурный поток, прорвавший дамбу. Как это он не заподозрил, что женился не на той сестре? Он вел себя как дурак, поэтому они и обошлись с ним как с дураком. Однако он был поражен смелостью Бренны, ее готовностью заслонить собственным телом свою сестру и оказаться лицом к лицу с ним, как она это делает сейчас. А когда он смотрел в ее сверкающие гневом глаза, он как-то упустил из виду противоречие между ее шрамом и слухах о ее красоте.

Он сжал ей плечо, еле удерживаясь от желания вытащить ее из большого зала, швырнуть на кровать и показать, кто в доме хозяин.

Он обвинял себя в том, что не уделил должного внимания заданию короля, потребовавшего, чтобы он женился. Он даже не удосужился узнать имя своей невесты. Какая разница? Все эти девицы похожи друг на друга. Во всяком случае, он именно так думал, пока его молодая жена не нанесла ему предательский удар кинжалом, и ему пришлось заковать ее в цепи.

Но даже вид кандалов не мог утихомирить зверя, бушевавшего в его душе. Особенно сейчас, когда она стоит такая несломленная и уверенная в себе.

Если бы она дрожала и хныкала, это произвело бы на него совсем другое впечатление.

Заметив его несомненный интерес к дерзкой девице, на которой он был женат, Гвинет явно рассчитанным движением провела языком по губам.

— Я хочу все исправить. Возьмите меня в жены. Я смогу доставить вам удовольствие. Я хочу…

— Гвинет, — оборвал ее Джеймс с ухмылкой, — у меня уже есть жена. Как знать, может быть, чтобы спасти твою жизнь, она согласится заключить со мной такую же сделку, какую предлагаешь ты, чтобы спасти ее жизнь.

Бренна вздрогнула, и ее розовые губы округлились в беззвучном «о!». Джеймс удовлетворенно улыбнулся. Зверь его гордости все еще требовал жертв, но уже не ревел от ярости.

Если он возьмет верх в личных отношениях, это поможет залечить его раны. Мысль о том, чтобы сделать ту, которая набросилась на него с кинжалом, послушным партнером в постели, отозвалась желанием в паху. Когда она положила свою голову ему на колени, когда он надевал на нее железный ошейник, она выглядела очень даже эротично.

Однако он был не намерен брать ее силой. Она должна этого хотеть, полностью отдаться ему телом и душой, жаждать его прикосновений. А он заставит ее дрожать и трепетать, и ее гордость будет сломлена.

— Но, милорд… — не унималась Гвинет, на коленях двигаясь вперед. Красивое платье волочилось за ней, сметая солому и обнажая доски пола.

— Встань. Подай моим людям эль и вообще будь полезной, пока я не выберу тебе мужа.

Гвинет прикусила нижнюю губу и кивнула. Она быстро поднялась с колен и убежала на кухню.

Настала пора подумать о дальнейшей судьбе своей непокорной жены.

Бренна стояла, уперев руки в бока и глядя на него в упор. Она вряд ли оказалась бы такой послушной, как ее сестра, если бы он приказал ей разносить эль.

Ее гордость и дух противоречия бросали ему вызов. Он хотел сломать ее, чтобы она ползала у его ног, чтобы извивалась от похоти в его постели, была рабыней своей страсти, как обещала ее сестра.

Ее кулаки были сжаты, будто она хотела ударить его. Она была скована цепями, но выглядела скорее воином, чем пленницей.

Его сила воли против ее силы воли — такой будет их битва, но когда она окончится, победа достанется только одному из них.

— Повтори свое имя, жена, — приказал он. Его гордость опять была задета. Черт бы побрал эту женщину — она заставляет его задавать такой банальный вопрос.

Он чувствовал, что глаза всех его людей устремлены на него.

Шурша платьем, к нему подошла Мейриона.

— Хватит, Джеймс. Ты ее пугаешь.

Но Джеймс отмахнулся:

— Это не твое дело.

Мейриона встала между ними.

— Сегодня она вела себя ничуть не хуже, чем вчера. Заметив тишину в зале и наблюдающих за ними людей, он метнул на невестку злобный взгляд:

— Отойди в сторону. Это касается только меня и моей жены.

«И моей чести».

— Бренна, — процедила его жена сквозь стиснутые зубы, — меня зовут Бренна.

— Бренна. — Он попробовал это имя на вкус. Хорошее имя. Сильное. Не легкомысленное. И оно ей подходит.

Бренна сглотнула, и он увидел, как на ее горле забилась жилка. Явный страх девушки не утихомирил зверя внутри его, требовавшего, чтобы она была побеждена.

«Молокосос, — отозвался в его голове голос отца. — Ударь ее. Это твое право».

Он схватил Бренну за руку и потащил к выходу. Мейриона прикусила губу, но не попыталась их остановить. Она лишь укоризненно покачала головой, взглянув на Джеймса. Он не винил ее — она всегда вмешивалась, если видела, что кого-то запугивают. Ей приходилось защищать его перед братом.

Как только они вышли из зала и их уже никто не мог видеть, он резко повернул жену и прижал к стене. В ноздри ударил ее особый запах — теплой кожи и краски.

Уперев ладони в стену по обе стороны ее головы, он навис над ней. Она явно храбрилась, но нижняя губа задрожала. Отлично.

— Почему ты, Бренна? Почему твоя сестра не попыталась сама убить меня? Несмотря на ее невнятный лепет, это же очевидно, что она любит тебя.

— У Гвинет не хватило бы на это духу, а я не думала, что на самом деле выйду за вас замуж.

— Значит, ты была уверена, что умеешь обращаться с кинжалом?

— Я чувствовала, что мне нечего терять. Я думала, что вы меня убьете, если у меня не получится.

Он схватил одну ее руку и поднял вверх, так что свет из узкой бойницы блеснул на наручниках.

— Ты ошиблась. Ты жива.

— А теперь вы меня убьете?

Он улыбнулся, радуясь, что оставил ей жизнь. Что придется ее завоевывать.

— Убить тебя было бы слишком просто.

Он провел пальцем вниз по ее руке и был доволен, заметив, как она вздрогнула. Она вовсе не была к нему так равнодушна, как притворялась. Цепь тихо звякнула.

Сжав губы, она напряглась, будто солдат, застигнутый врагом врасплох.

Он опустили глаза и увидел, как бьется пульс над вырезом ее поношенного платья. По сравнению с элегантной одеждой ее сестры оно практически выглядело как лохмотья.

— Твоя сестра предложила мне себя в качестве наложницы, — прошептал он. — А что предложишь ты?

Она так напряглась, что он испугался, как бы у нее не сломался позвоночник.

— Можете меня изнасиловать, если хотите, но я ни за что не соглашусь на такое же обещание. — Ее голос дрожал, но взгляда она не отвела. — Моя семья доставила мне много неприятностей, и я хотела сбежать. Но тут появились вы. Я не намерена стать послушной куклой в ваших руках, только чтобы спасти их от них же самих.

Он посмотрел на нее испытующим взглядом и отметил упрямо сжатые губы, глубокую складку между нахмуренными бровями. Большие зеленые глаза горели решимостью. Шрам на щеке был тонким и довольно блеклым. Во всяком случае, он не портил миловидного лица его жены.

— Вот вам и сестринская любовь, — поцокал он языком.

— Незачем обвинять меня в недостатке сестринской любви, если сами вы не что иное, как зверь, и ничего не знаете про мою семью, — ответила она.

Ее слова задели его совесть, но он не подал виду.

— Ну так объясни мне. Совершенно очевидно, что ты не пользуешься таким же уважением в семье, как твоя сестра. Платье на тебе такое простое, что скорее смахивает на обноски, а твоя сестра одета по последней моде.

Бренна гордо подняла голову, словно хотела продемонстрировать шрам на своей щеке. Неужели в ее глазах промелькнула боль, прежде чем она спрятала ее за высокомерием? Или ему это показалось?

— Мне кажется, что тебе не так безразлична судьба твоей сестры, как ты хочешь это показать, иначе ты не согласилась бы поменяться с ней местами.

— Я уже сказала, что думала, что мы недолго будем женаты.

— А оказалось не так.

Она еще больше нахмурилась.

— Вы не можете вечно держать меня в цепях.

Она опять бросала ему вызов.

— Могу, — мрачно сказал он. — Я могу держать тебя в цепях и подчинить своей воле до конца твоей жизни. Ты будешь служить мне день и ночь и выполнять все мои желания.

Она сглотнула.

— Я… я найду способ освободиться.

— Твой самый легкий способ получить свободу — это ублажать меня.

Надо быть более расчетливой.

— И каким образом я могу ублажить вас, милорд? — Она решила попробовать.

Горячая волна прокатилась по его телу. Он знал, что она имела в виду совсем не то, что неожиданно поняло его тело, но что-то в ней возбудило в нем интерес, который, как ему казалось, уже давно был мертв. Она, конечно, хитрила. Она вовсе не была намерена ублажать его, но плоть все поняла по-своему.

Он вдруг решил, что заставит ее согласиться на те же условия, которые предлагала Гвинет. Сколько бы она ни протестовала против того, что не согласится на это, чтобы спасти сестру, он не верил, что она сможет остаться такой холодной.

— Мне понравилось бы увидеть, как ты стоишь, голая, на коленях у моих ног и задаешь тот же вопрос, — ответил он.

Его плоть напряглась. Это будет означать, что ее гордость сломлена. Он видел, как она сердится. Какой она подчас бывает, горячей. Мысль, о том, что все это может принадлежать ему, кружило голову.