Понимая, что не дотерпит до утра, Кристофер поспешно принялся готовиться к возвращению в Нессару. Когда его верблюд царственно затрусил на юг, ему, как ни странно, стало легче. Он осознал, что наконец-то поступает правильно.

Ранним утром воздух был еще свежим. На кустах блестела роса, верблюжьи копыта потемнели. Паутина, похожая на прозрачную ткань, раскинулась между колючими кустами, как шали, вывешенные на просушку. Местами пустыню расцвечивали сине-желтые цветы в форме сердечек, которые ненадолго расцветали лишь ранним утром.

Тахира хотела провести ночь в пустыне и проснуться в такое вот утро. Но это ее желание он выполнить не сумел.

Тахира…

При одной лишь мысли о ней сжалось сердце. Вот почему он старался о ней не думать. Тахира, которая нашла подземный ход на старинных рисунках с изображением дворца. Он представил, как она впервые склоняется над планами и переносит свои покои, чтобы отыскать туннель. Должно быть, она работала по ночам, рискуя, что ее обнаружат. Она нашла дверь, открыла туннель и через него вышла во внешний мир. Должно быть, она испытала огромное волнение – но и ужас оттого, что ее могли наказать. Должно быть, она с трудом сдерживалась, чтобы не поделиться ни с кем такой важной тайной. Он восхищался ее любовью к истории, к древностям. Увлечение и привело ее к открытию… Он поражался ее безрассудной храбростью, снова и снова отправлявшей ее на запретные вылазки в пустыню, пылкой любовью к сестрам и стремлением их защищать – потому она не поделилась своей тайной и с ними. Когда она рассказала о своей тайне ему, он был слишком зол, чтобы что-то понять, а она… какое разочарование, должно быть, она испытала, когда ее достижение так бессердечно отвергли.

Он остановился у колодца, чтобы пополнить запас воды. Оглядываясь назад, он признавал: почти все, что сказала ему Тахира в ту ночь в свое оправдание, было правдой. Если бы она сразу призналась, кто она такая, пришлось бы разом положить конец их совместным вылазкам в пустыню – времени, которое очень быстро стало драгоценным. Почему он не был способен взять на себя часть вины за ее обман? Да и обманывала ли она его? С самого начала он пошел на компромисс с собственным любопытством, отказывался отвечать на вопросы, на которые он без труда нашел бы ответ, внушал себе, что так хочет она, а на самом деле так хотел он сам. Из-за того, что он инстинктивно понимал: правда немедленно все оборвет, он нарочно подавлял свои подозрения, нарочно отказывался складывать кусочки головоломки, намеки, которые она роняла, в связное целое. Он испытал потрясение, увидев ее на верблюжьих бегах, но довольно скоро смирился с тем, что это означало.

«Я люблю тебя».

Ее голос, ее слова звучали так ясно, что Кристофер вздрогнул и невольно оглянулся через плечо.

«Я люблю тебя».

Принцесса крови ни за что не полюбит бастарда, ответил он тогда. Так нельзя! Застонав, Кристофер с трудом зашагал назад, к верблюду. Он настаивал, и Тахира согласилась, потому что он не оставил ей выбора.

«Я люблю тебя».

Во имя солнца, луны и звезд, она не шутила! Она сказала, что любит его, призналась в самом интимном чувстве, в самом запретном, а он заставил ее отказаться от своего признания, потому что… Потому что ей нельзя его любить.

Потому что она так же далека от него, как солнце, которое напекло ему голову.

Потому что ему и без того трудно было отрываться от нее – ведь он тоже любил ее.

Верблюд повернул длинную шею, когда он внезапно натянул поводья, и презрительно фыркнул, обдав его жаром. Потом животное остановилось, но Кристофер ничего не замечал. Он любит Тахиру. Какой же он идиот – понял это только сейчас. Он ее любит! Вот почему было почти невозможно не заняться с ней любовью! Он не соблазнитель, он просто слепец, влюбленный дурак!

Но что же теперь делать? Его чувства ничего не меняют. Из-за своего происхождения он не может считаться подходящей для нее партией. Тахира решила исполнить свой долг ради сестер и ради себя самой.

Хотя любит она его… Боже правый, что с ним делают такие мысли? Сердце словно заняло всю грудную клетку. Она его любит. Она любит его, а он любит ее. Его мысли проделали полный круг. Наконец, заметив, что он сидит, глупо улыбаясь, на верблюде, который стоит неподвижно под палящим солнцем в самое жаркое время дня, Кристофер пустил верблюда шагом. Нельзя допустить, чтобы Тахира вышла за другого. Он даже не будет пытаться примириться с этой мыслью, что бы ни было! Она не свободна, у нее есть единственный выход: подчиниться желанию семьи. Но он не желал прислушиваться к доводам разума. Она любит его. Он любит ее. Они должны придумать, как им быть вместе. Он что-нибудь придумает. У него есть еще три дня до возвращения в Нессару, чтобы прийти к какому-то решению. Да, ему предстоит решить последнюю и самую сложную задачу своей арабской одиссеи!

В голове у него постепенно начал складываться дерзкий план. Лорд Армстронг получит заказанное им досье и ни крупицы больше, но в рукаве у Кристофера припрятаны другие козыри для торговли. Они обладают крайней ценностью. Ему остается одно: придумать, как найти им самое лучшее применение.


Нессара, неделю спустя

Когда Фарах появилась в окне покоев, выходившем в ее личный крытый двор, Тахира, которая, как обычно, лежала без сна, издала возглас ужаса.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела она, быстро помогая подруге залезть в комнату и проверяя, заперта ли дверь.

– Сейчас же пойдем со мной.

– Ты сказала, что я больше не должна ходить по туннелю!

– Тахира, ты должна пойти со мной. – Фарах схватила одежду, лежавшую в изножье кровати, и бросила ей: – Скорее!

– Почему? Что случилось? Неужели мой брат?..

– Нет-нет, ничего подобного. Я в полной безопасности. Но я ни за что не могла бы здесь жить. Пожалуйста, одевайся скорее!

– Ты не сказала…

– Скорее! – Фарах встряхнула ее. – Тахира, он нашел меня, не знаю как… не знаю, что ты ему обо мне рассказывала, но он нашел меня и сейчас ждет тебя.

Тахира замерла, не успев натянуть шаровары.

– Кто тебя нашел?

– Тот мужчина. С такими глазами… – Фарах лукаво улыбнулась: – Я знала, что все не просто так… ночь за ночью ты рисковала жизнью… я поняла, что должна быть причина. Он – очень убедительная причина!

– Кристофер! – Тахира схватилась за сердце;

ей показалось, что оно вот-вот выскочит из груди. – Кристофер здесь, в Нессаре? Но он уехал, мы с ним распрощались навсегда!

– Он вернулся и хочет тебя видеть.

– Что ему нужно?

– Понятия не имею. Он говорит, что это вопрос жизни и смерти и предназначен только для твоих ушей.

Сердце Тахиры стремилось выскочить на свободу.

– Ему известно, что я выхожу замуж.

– Об этом известно всей Нессаре.

– Фарах, ты знаешь, что я его люблю?

Подруга заключила ее в объятия:

– Я подозревала. Вот почему я так злилась на тебя – я боялась, что в конце концов тебе будет больно. Но я знаю тебя, Тахира, ты все равно поступишь по-своему, и, хотя с ним я почти не знакома, одного взгляда на него достаточно, чтобы понять: если я не приведу тебя к нему, он найдет другой способ добраться до тебя, о котором мне даже думать не хочется. Так что прошу тебя, поспеши, прежде чем нас обнаружат.

Увидев Кристофера в доме Фарах, в небольшой комнатке, Тахира лишилась дара речи. Он тоже застыл на месте, как вкопанный. Они долго молча смотрели друг на друга, а потом обнялись. Они прижимались друг к другу, как последние выжившие в кораблекрушении, смотрели так, словно боялись, что растают, как мираж. Потом они поцеловались, и на долгое время слова оказались не нужны: губы и языки говорили все. Тахире показалось, что с этим поцелуем она вернулась домой; мир снова перевернулся с головы на ноги, и все стало правильно. Она не хотела, чтобы поцелуй заканчивался. Похоже, того же не хотел и он; когда она попыталась освободиться, он прижал ее к себе, почти грубо, и снова начал ее целовать. Они разомкнули объятия, лишь когда не выдержали их легкие.

Тахира с изумлением смотрела в любимое лицо;

она по-прежнему не могла поверить, что перед ней на самом деле Кристофер.

– Я думала, что больше никогда тебя не увижу. Что ты здесь делаешь?

– Я понял, что забыл кое-что, – ответил Кристофер с ошеломленной улыбкой. – Кое-что, более драгоценное для меня, чем все на свете.

– Твой амулет? Так и знала, что тебе не стоило его хоронить.

Он рассмеялся:

– Ты была права, но я имел в виду другое.

Сердце билось в груди, как крылья певчей птицы.

– Что же?

– Не «что», а, скорее, «кого». – Он нежно улыбнулся ей. – Тахира, ты для меня драгоценнее всего на свете. Ты – недостающая часть меня. Я так тебя люблю!

Ей очень хотелось услышать эти слова; она мечтала, что услышит их, но все равно оказалась не готова, и слезы навернулись ей на глаза.

– Ах, Кристофер, я тоже тебя люблю, но нам нельзя… мне нельзя… ты понимаешь, что это невозможно.

– Я тоже так думал, но теперь считаю, что мы можем все устроить. Благодаря тебе, моя милая Тахира! Ты помогла мне все понять. – Он подвел ее к лежащим на полу мягким подушкам, держа ее руку в обеих своих, не сводя с нее взгляда. – Нам суждено быть вместе, и мы будем вместе. Никакие обстоятельства нам не помешают!

Его слова, такие прочувствованные, задели ее за живое.

– Ты и понятия не имеешь, как мне хочется, чтобы так все и было, но это невозможно, – с несчастным видом сказала Тахира. – Я не могу бежать с тобой, Кристофер. Гутриф не потерпит такого унижения. Он воспримет наш поступок как оскорбление. Я его знаю; он не только мстителен, он обладает огромным влиянием. Он выследит нас всюду, где бы мы ни оказались, и даже думать невыносимо о том, что он сделает с тобой. И не только с тобой, любимый, мой самый дорогой. Он не поверит, что я действовала в одиночку и скрывала все от других. Он обвинит сестер в соучастии. А потом, есть еще Фарах… – Она задрожала всем телом. – У меня рвется сердце, но я не могу поставить свое счастье превыше их благополучия. Пожалуйста, не проси меня бежать с тобой!