Сон удивительно меня освежил. В десять за нами должен был приехать экскурсионный автобус. Я спрыгнула с кровати и подошла к окну. Напротив, в лучах раннего солнца светло-серой туманной громадой возвышался Эмпайр Стейт Билдинг. Далеко внизу, в городском водовороте двигались крошечные машины, едва не сцепляясь друг с другом. Я в Нью-Йорке! Меня охватило волнение.

В кафе я тут же наткнулась на Харрисонов, усердно расправлявшихся с огромными порциями яичницы с беконом.

— Хорошо спалось, дорогая? — спросила Бетти. — Мы даже чуть-чуть поволновались за вас вчера вечером, правда, Джордж? Вы были такая бледненькая.

— Я в полном порядке, — заверила я и улыбнулась, хотя губа у меня все еще побаливала. — Спала как убитая.

— Вот и хорошо. Вы ведь едете сегодня в город?

— Да, конечно.

— Тогда садитесь рядом с нами! Не слишком-то весело отдыхать в одиночку, разве нет? Особенно такой молоденькой девочке! Завтра едете дальше, к Ниагаре?

Они так старались быть любезными. А мне так хотелось, чтобы они оставили меня в покое!

— У Ниагарского водопада меня встретят родственники, — сочла я своим долгом объяснить. — По пути посмотрю страну. Дома я… попала в небольшую аварию, но сейчас уже все в порядке. Не стоит беспокойства. — И я прошла к столику, стоявшему поодаль, чтобы избежать дальнейших расспросов, а в автобусе ухитрилась сесть на несколько сидений дальше.

Однако по мере того, как день близился к вечеру, ко мне подступало одиночество. Интересно было увидеть места, о которых я так много слышала: Бродвей, пестрящий афишами с известными названиями; улица, на которой убили Джона Леннона, возле дома, где он жил; огромный Собор св. Иоанна Богослова с его изумительными витражами, роскошные торговые центры, — но рядом не было никого, с кем можно было бы поделиться своим восторгом. Нью-Йорк расположен между двумя реками, и после обеда мы отправились на экскурсию вокруг Манхэттена, чтобы взглянуть на город со стороны и посмотреть на статую Свободы. Вернувшись в отель, я приняла душ, надела платье из синего джерси и длинные серьги с жемчугом, которые мне подарила мама на день рождения. Я попросила ее вернуть Биву все украшения, которые он мне покупал. Я удивилась тому, что вообще забочусь о том, как выгляжу, и на этот раз приняла, хотя и неохотно, предложение Харрисонов поужинать вместе. Потом мы собирались подняться на одну из башен Всемирного Торгового центра, чтобы полюбоваться на ночной Нью-Йорк. Беспокоиться было не о чем. Джордж и Бетти слишком увлеклись обсуждением дневных впечатлений, чтобы приставать ко мне с расспросами об «аварии», в которую я попала.

Не знаю, чего я ожидала, но уж никак не предполагала, что вид на город с башни так захватывающе прекрасен. Когда мы вышли из лифта и ступили на смотровую площадку, город, раскинувшийся на темной земле, сиял золотыми отблесками. Улицы, площади, здания, мосты — все это светилось огнями до самого горизонта. По-моему, это зрелище тронуло бы даже самого пресыщенного туриста; я смотрела как зачарованная. Эта броская красота напомнила мне обо всех моих несчастьях.

Такими переживаниями просто нельзя не поделиться с добрым товарищем. Господи, отчего у нас с Бивом все пошло наперекосяк? Я прислонилась к колонне, кусая губы до крови, чтобы не заплакать.

Вскоре я взяла себя в руки, подавила вспыхнувшие эмоции, подошла к одной из ярко освещенных сувенирных лавочек и от нечего делать заглянула внутрь. Она была забита цветными майками с надписью «Нью-Йорк», блестящими шейными платками, брелоками, керамикой, картинками и открытками. Я выбрала пару открыток, одну для мамы, а другую — для моей знакомой из бристольской фирмы, где я работала, не позволяя Биву «содержать» меня полностью, хотя он осыпал меня подарками. Повинуясь какому-то порыву, я купила себе платок, переливающийся всеми оттенками синего, фиолетового и пурпурного. Подойдет к черному платью, которое Бив подарил мне на рождество. Я вернула ему украшения и драгоценности, но не могла же я отослать ему всю одежду, которую он мне покупал.

— Оно тебе просто сказочно идет, — сказал он. — Никому и в голову не придет, что ты выросла в деревенской глуши.

Он частенько вот так закручивал свои комплименты, лишая меня всякого удовольствия от подарков. На двенадцать лет старше меня, он был уже квалифицированным инженером. Мне так польстило, когда он обратил на меня внимание.

Я резко отвернулась от прилавка — и сердце подпрыгнуло у меня в груди. У дверей, среди галдящей толпы, я разглядела знакомый профиль. Секунда — и его поглотила ночная тьма, но этот прямой нос, четкий рисунок губ, волнистые темные волосы врезались мне в память на всю жизнь. Нет… не может быть… К горлу подкатила тошнота. Сердце глухо заколотилось, ноги задрожали, и я едва не упала.

— Вы в порядке, дорогая? — возникла рядом Бетти Харрисон. — Да на вас лица нет…

— Извините, я… мне дурно.

— Здесь так душно. Джордж…

Бетти взяла меня за плечи и вслед за Джорджем Харрисоном, прокладывавшим путь к выходу, вывела меня на улицу, в благословенную темноту.

— Разрешите, этой девушке нужно сесть. Ей нехорошо.

Кто-то встал и отступил в сторону, и я плюхнулась на скамейку.

— Мне ужасно неловко. Так глупо…

— Дома, в Англии, попала в аварию, — объясняла кому-то Бетти. — Никак не придет в себя.

Они суетились вокруг меня всю обратную дорогу, хотя я уже вполне пришла в себя. Ну и кретинка! Естественно, никакого Бива там не было. Просто кто-то похожий на него.

«Наверно, у каждого из нас есть двойник», — не раз говаривала мама. Значит, в Нью-Йорке живет двойник Бивана Уильямса. Всего-навсего удивительное совпадение. Но я перевела дух, лишь когда вошла к себе в комнату и дважды повернула ключ в замке.

Завтра мы едем в автобусе к Ниагарскому водопаду. Там мне предстоит переночевать, а потом кто-то из родственников отвезет меня в Хай-Вайнс, к тете Брон. И нечего так по-дурацки трястись от страха. Тем более что бояться нечего. Биву неоткуда знать, где я.

Я оставила ночник включенным и с трудом заставила себя уснуть.

Мы уезжали из Нью-Йорка под дождем. Утром ко мне вернулся здравый смысл, но погода вогнала в мрачную угрюмость. Я вспоминала первые дни с Биваном. Мы познакомились в гостях у общих друзей. Хотя он работал в Бристоле, его родители жили всего в паре миль от нас, и мама знала миссис Уильямс по совместной работе в благотворительном комитете. Физическое влечение между мной и Биваном вспыхнуло мгновенно и совершенно меня поглотило. Он не стал тратить время на ходьбу вокруг до около — на ужины, танцы, театр и кегельбан.

Задолго до того, как у него закончился отпуск и ему нужно было возвращаться в Бристоль, я влюбилась в него по уши, не слушая маминых напоминаний о том, что он намного меня старше — двадцать восемь лет против моих семнадцати. Ведь он звонил мне каждый вечер, выкраивал время, чтобы заехать ко мне в гости на выходные, и как только мне исполнилось восемнадцать, я сорвалась с места и умчалась в Бристоль. Ну и дурочка же я была, наивная, доверчивая дурочка!

Вскоре я задремала, но меня растолкала Бетти Харрисон.

— Айрис, деточка, мы боялись, что вы пропустите эти дивные места. В конце концов, за этим мы сюда и приехали.

Я сонно огляделась; дождь утих. В Нью-Йорке деревья только начали желтеть, а здесь уже близился листопад. Никогда я не видела таких ярких красок: золото, багрянец и кровавый пурпур. Такое пропускать нельзя, и я простила Бетти ее бесцеремонную настойчивость.

До Канады ехать было далеко, и большую часть дороги я проспала. На границе нас остановили для проверки паспортов, и вскоре мы уже были на месте. Я спрыгнула с подножки автобуса и, оглядевшись, не увидела никакого водопада, хотя в воздухе стоял приглушенный гул. Когда я забирала у администратора ключ от номера, сзади раздалось:

— Мисс Айрис Мэдден?

Я резко обернулась. На жуткую долю секунды мне показалось, что голос принадлежит Биву. Через фойе ко мне направлялся высокий мужчина. Странным образом он напомнил мне Гари Купера в фильме «Ровно в полдень»: те же густые темно-рыжие волосы, тот же широкий, свободный, неторопливый шаг. Болотного цвета твидовый пиджак, коричневые вельветовые брюки. Я с легкостью представила его в шляпе «стетсон».

— Вы Айрис?

— Да.

— Ну что, привет. — Он протянул мне руку. Глаза у него были светло-карие. — Будем знакомы. Я твой сводный двоюродный брат Карл Блейк. Добро пожаловать в Канаду, Айрис.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— А я думала, ты только завтра приедешь, — растерянно пробормотала я.

— Брон решила, что вечером тебе не помешает спутник. Ты ведь пойдешь взглянуть на водопад? Когда стемнеет, там включают освещение. Очень впечатляет.

— Ладно, спасибо.

Я собиралась сегодня опять пораньше лечь спать, а к водопаду прогуляться рано утром, до того, как за мной приедут.

— Когда устроишься, можем перекусить в ресторане, если хочешь, и сразу отправимся, — предложил Карл.

— Давай так.

— Тогда жду тебя в баре. Не спеши, времени на все хватит, — просто сказал он. — Я остановился здесь же. Брон шлет привет. Ждет не дождется, когда же наконец увидит тебя воочию. Она бы и сама приехала, но у Мелани сегодня вечером концерт в школе, и если мама с папой не придут, она жутко расстроится.

Мой синий наряд лежал поверх всех остальных вещей, и я надела его еще раз, все с теми же серьгами. С чем я не спешила, так это с макияжем. Губа почти зажила, но щека еще побаливала. Хуже всего дело обстояло с глазами: темный синяк уже наливался неприятными желто-зелеными красками. Мне и в голову не приходило произвести впечатление на «сводного двоюродного брата» Карла, но очень не хотелось, чтобы он меня жалел. К тому времени, когда я закончила, работа была проделана гигантская. Если бы не эта припухлость под глазом, никто бы и не догадался, что я угодила в какую-то заваруху. «Интересно, что известно Карлу?» — подумала я. Я не прислушивалась к разговору по телефону, но вполне явственно поняла, что мама посвятила тетю Брон в самые живописные подробности.