Наверное, я так люблю Ника потому что он заменяет мне отца. Не знаю, у меня никогда не было папы, я его не помню, он ушёл от нас, когда мне было два года, но зато всё детство я обожала своего дедушку Васю, маминого отца. Они с бабушкой Олей нас с Ником растили, а мама работала. А потом их не стало, и у меня остались только мама, брат и моя Сашка.

И вот теперь появился ещё и Лёва. Он самый лучший в мире, да. Самый красивый, самый умный, самый смешной и поэтому любимый. Он мне давно нравился, уже не помню точно сколько времени, но я только смотрела на него, да и то очень мало — когда к Нику приходят друзья, он не разрешает мне выходить из моей комнаты, говорит, нечего вертеться перед парнями. А оно мне надо? Пф, подумаешь, не сильно-то и хотелось. Облокотились мне его красавцы. «Облокотились» — это тоже словечко Ника, кстати.

И вообще, я не гуляю с парнями не потому что мне брат не разрешает, а потому что сама не хочу. Вон летом его почти четыре месяца не было дома и ничего, я не болталась по городу, а маме документы печатала да с одним тут малышом сидела дома. Это сын маминой помощницы, он в садике много болеет, мама устала Ире больничные давать и придумала мне с ним посидеть. А я что, я ничего, мне не трудно.

Кстати, именно когда гуляла с Димкой на нашей детской площадке, на меня кажется и запал Лёва. Они с Ником тогда прошли мимо к нам домой — это уже осенью было — Лёва шел чуть сзади и не сводил с меня глаз. А потом вечером позвонил, представляете? До сих пор не признаётся, где взял мой номер. Спрашиваю — говорит, по интуиции случайно набрал цифры и попал на меня.

Зато сейчас, если дать вам почитать, какие слова он мне пишет, вы сдохните от зависти. Я сама себе завидую. Он меня любит, да, и говорит, что я такая красивая, что дух захватывает. Ну это я, конечно, и сама знаю, мне все так говорят, но если бы вы видели, как он на меня смотрит, сразу бы поняли, что дело не только в красоте. Под его взглядом у меня будто крылья вырастают и я взлетаю под облака, честное слово.

Божечки, как подумаю, что будет, когда о нас с Лёвой узнает Ник, так весь ужас прямо в голове не умещается. Вы можете себе представить, как он разозлится? Я, честно говоря, с трудом. Но ничего не поделаешь, нам всем придётся через это пройти, мы же тоже с Лёвой не виноваты, что нас тянет друг к другу, так ведь. Мы… только, тс-с-с, не говорите Нику, но мы с Лёвой уже были на двух свиданиях и даже один раз поцеловались. Я чуть не сдохла от счастья. Гуляли в парке и по набережной — меня Сашка прикрывала. Нет, правда, после поцелуя еле отошла потом, так мне понравилось. При воспоминаниях ноги потом ещё пару дней подкашивались. Столько нежности в его губах, столько ласковости в руках, как он меня обнимал, как смотрел, как говорил — божечки, это просто что-то.

И вот теперь у нас с ним замаячила надежда — кажется, мой Ник тоже влюбился. То ему расскажи, как красиво подъехать к девушке, но привёл девушку к нам домой. К нам! Домой! Нет, только тот, кто знает Ника, может оценить такой его поступок. И я вам скажу, по десятибалльной шкале, это пятьдесят. Или даже сто.

Ой, я такая тарахтушка, совсем вас заболтала и уже и до квартиры дошла.

Открываю один замок, потом второй, а он не открывается — оказывается не закрыто вовсе. Значит Ник уже дома? А почему я свет в окнах не видела? Может в ванной? Или спит?

Фу, а что это тут за запах. Чем так воняет? Что за дела? У нас никогда так не пахнет, я не помню. На газ вроде бы не похоже. Стоп, так это ведь перегар! Ну да. Когда в прошлый раз у Светки Севастьяновой на днюхе пацаны пытались пить водку, у неё в квартире так же воняло.

Так, стоп, а откуда у нас перегар? Мама никогда не пьёт и праздники в квартире не отмечает. Только в ресторанах или кафе. И Ник не пьёт. Вообще не помню его с алкоголем.

Нужно немедленно проверить.

Бросаю рюкзак на пуфик, наспех скидываю сапоги и пуховик и не очень смело иду по залу. Никакого беспорядка, всё, как обычно — тихо и чисто. Я сама тут убираю через день.

Включаю свет и столбенею на пороге комнаты брата.

Это что ещё за дела? Нет, вы видели?! Вы это видели? Ужас! Кошмар! Господи, что случилось, я боюсь прямо. Мне страшно.

Ник лежит плашмя на своей кровати, рядом валяется бутылка какая-то. Поднимаю её. Фу, какая гадость! Вонь стоит, только нос зажать. Бросаюсь к форточке и распахиваю её.

Что стряслось? Что произошло? Должно было случиться что-то ужасное, чтобы Ник напился.

Будить? Или пусть спит?

Он там хоть дышит?

Наклоняюсь к нему и слышу его мощное, глубокое дыхание.

Ну слава богу. И на том спасибо. Глажу брата по голове — мне уже почему-то его жалко. У него какое-то горе случилось, я же чувствую. Меня не обманешь.

Вы не думайте, мама его тоже ругать не будет. Она Ника почти никогда не ругает, потому что тоже очень любит. Очень-очень. Он — её надежда и опора. Она обязательно поймёт, что у него случилось что-то серьёзное, раз он так напился.

Беру из шкафа плед и укрываю брата. Пусть спит.

Оу, у него тут ноут открытый стоит. Ну-ка посмотрим, что там?

Подхожу и нажимаю на кнопки клавиатуры. Экран активизируется. Так, здесь ВКонтакт, открыта беседа. Так это у нас Ник, а это… какой-то Геннадий Криницын. Глаза пробегаются текс быстрее, чем я успеваю соображать:

«Рбота на кокурс экаономик… От…тдай Лизе. Да… я грёоб. анныфй ромео. Иди ты… на… х…»

Боже, сколько ошибок. Ник мне тоже пишет часто, но никогда столько букв не пропускает. Смотрю на прикреплённый файл. «Мировая экономика — это значит, лучшая в мире».

Ничего не понимаю.

Передать это Лизе? Той Лизе? Ах, Лизе! Ну-ка, ну-ка. Ещё раз пробегаю глазами текст.

Так, так, так. Он написал какую-то работу и просит, чтобы кто-то передал её Лизе, а сам стесняется. Мой брат? Стесняется? Нет, небо всё ещё голубое, а трава зелёная, не надо.

Хотя, подождите, стоп, стоп, стоп!

До меня, кажется, доходит.

Чёрт! Дьявольский, чёртовский чёрт! Так мне дуре и надо! Проворонила такую возможность, а! Это же надо быть такой лохушкой. Ну почему?! Почему я не довела спор с Лизой до конца! Чёрт! Он же стопудово запал на эту девушку. А если запал Ник, значит, они скоро будут вместе.

Вот я ло-о-ох!

Ладно. Что уж теперь-то. Нужно исправлять ситуацию. Я конечно не Ник, но всё-таки его родная сестра и живу с ним семнадцать лет, десять месяцев и сколько-то там дней и тоже кое-чему научилась.

Быстренько делаю скрин со странички и передаю её себе Мейлом — у него открыт и этот сайт и там легче удалить запись.

Так, а это ещё что? Чек о доставке цветов? Не могу его открыть к сожалению, но тоже делаю скрин и тоже отправляю себе.

Готово.

Я девушка запасливая. У меня в хозяйстве всё пригодится. Особенно тогда, когда нужно чтобы брат не прибил твоего любимого парня, а отпускал с ним на свидания.

ГЛАВА 12


Кафе «Сказки зелёного леса» в нашем городе очень известное, и мы с Викой его очень любим. Тамошние пирожные «Театральные» продают даже на вынос, и их быстро расхватывают, особенно, когда они свежие. Вкуснятина — язык проглотишь.

Когда я училась в школе, мы с сестрой и бабулей обязательно пили здесь кофе перед каким-нибудь спектаклем в театре Современной пьесы, который находится прямо через площадь. Бабуля у нас заядлая театралка, пробовала и нас с Викой приучить. Но кажется, кафе мы полюбили больше, чем «Последнего ацтека» или «Игру в преступление». А ещё я показала его Натали с Кирюшкой, и теперь оно наше любимое на троих.

Лучше бы их пригласила, честное слово. Сижу тут как дурочка напротив Гены, слушаю его и не верю. Нет, я не могла быть такой слепой, этого просто не может быть.

Господи, пристрелите меня кто-нибудь, я не хочу больше мучиться.

Какой же он всё-таки придурок, кто бы знал. Где, спрашивается, были мои глаза? Как? Как можно было любить такое? Он же ноль без палочки. Скучный, неинтересный, никакой. Если бы вы только слышали, какую несусветную муть он несёт. Ни одной нормальной мысли, ни одного внятного объяснения, неужели раньше такое я принимала за что-то умное? Я такая влюбчивая дурочка? Неужели всё так плохо? Даже страшно за себя становится.

И кажется у нас с Кринициным это взаимно, потому что обо мне он вообще ничего не спрашивает, не интересуется, в пол уха выслушал, что я больше не буду от него принимать шоколадки, и между нами теперь ничего нет, кивнул и давай дальше об экономическом прогнозировании. Аналитик же будущий, как же! Надеюсь, смогу высидеть ещё хотя бы с полчаса и уйти, не высказав всё это ему в лицо. А очень хочется. Язык так и чешется.

Уже сижу почти не слушаю, а только думаю о Никите. Громов, миленький, родненький, приезжай забери меня отсюда, пожалуйста. Хочу к тебе. Хочу твоего голоса, когда ты дразнишься, хочу твоих играющих желваков, когда ты злишься, хочу твоего тихого смеха, когда тебе весело, хочу твоих рук, когда ты берёшь мою ладонь. Глаз твоих хочу, медово-пепельных волос, огромного роста, грозного сдвинутых бровей, хочу, хочу, хочу. Хнык.

Ты тогда спросил, нравится ли мне Гена, а я… Почему! Ну, почему я не смогла ответить правду! Почему я такая деревянная!

Он мне не нравится. Я его не выношу. Фу, противный, отталкивающий придурок. Какие у него неприятные черты лица, какой он липкий какой-то, нехороший. Пальцы эти его идеальные, уже тошнит от них, глаза б не смотрели.

Но самое страшное во всём этом то, что Никита на меня больше не смотрит. Не замечает, будто меня нет. И я его отлично понимаю, и полностью с ним согласна. Зачем я ему? У него взрослая жизнь, и половая жизнь тоже очень взрослая, взрослые проблемы, что ему до такого незрелого ребёнка, как я.

Эх, нет в жизни счастья. А казалось, оно так близко. Стоит руку протянуть.