Вы, наверное, уже заинтересовались, где наш отец? Не, про папашку нашего говорить не буду, вы уж извините. Нет его у нас, и пошел он лесом, в пень, ветром гонимый.

После обеда сажусь за уроки и уже ни одной мысли о паучихе. Делаю свод таблиц по статистике и готовлю презентацию по социологии и журналистике на тему «Системы измерений и счёта у разных народов».

Мне постоянно звонят. В том числе и Кристина, с которой я как-то зацепился в Связном, кажется. Она «ничо такая», но до неё столько ехать, что даже лениво. Да и язык побаливает. От куни никакого кайфа не словить, опять же. Поэтому говорю, что как-нибудь в другой раз и не очень вежливо заканчиваю вызов.

Надо будет на неделе завалиться к ней на сутки — она снимает квартиру одна. Мамульку предупредить, сказать, что буду у Лёвыча, а самому рвануть к этой Кристине.

Неделя, как известно начинается с понедельника, а он, бля, охренеть какой тяжелый. Но только вспоминаю храброго паучка, так вроде бы даже просыпается интерес к жизни. Любопытно заценить, какая она на лекциях. Я её как-то раньше вроде бы видел, скользил взглядом, но именно что скользил.

Первая пара — статистика. Вхожу в аудиторию, останавливаюсь и шарю глазами по столам.

Есть.

Она.

Сидит у окна и что-то пишет в тетрадке. Сейчас у неё какая-то не очень сложная причёска на волосах и даже кажется макияж, и этот блеск на губах или ещё какая такая же хрень.

Вы, наверное, думаете, что я обрадовался, увидев её? Хрен-то вы угадали.

А, чёрт, ладно, вы правы. Обрадовался. Не сильно, конечно, пуделя из меня не сделать, но всё-таки слегонца повеселел.

Ладно. Едем дальше.

Прохожу между столами, кидаю рюкзак на один из центральных и заваливаюсь на скамью. Я, кстати, не сижу на «Камчатке», там парни учиться ни хрена не дадут своими бесконечными гнилыми базарами, а учиться мне надо.

Так вот только моя задница приземляется на сиденье, чёртова голова тут же сама поворачивается к паучихе Лизе. Я возвращаю башку и фиксирую в положении прямо, но чёрта с два — она гнёт свою линию. Прямо как грёбанный подсолнух за солнцем.

Только не начинайте! Это сраное любопытство и не более того, понятно? Обычное человеческое любопытство. Интересно, с кем она дружит? Ну кроме этой белобрысенькой сеструхи старосты. Подойти и перекинуться словом? Но как? Я тупо не умею. Ей упаковкой презерватива шелестеть бесполезно, а по-другому я не привык.

Девчонка, кстати, головы не поднимает от тетрадки, так и сидит что-то сосредоточенно строчит. И поэтому мой кочан слетает с катушек окончательно и устанавливается в её направлении, как стрелка компаса на север. Да что за нахуй, уже бесить начинает, ей богу.

— Привет, бро.

Фух. Слава яйцам, меня отвлекли.

Это Лёвыч. Рассеянно отвечаю на наше приветствие на ладонях и кулаках, что-то бубню в ответ на вопрос: «Как оно ничего?» и опять отворачиваюсь.

Но то ли мы с Львом слишком громко поговорили, то ли эта паучиха почувствовала, что на неё смотрят, но она вдруг поднимает голову, рассеянно оглядывает аудиторию и в конце концов поворачивается ко мне.

Вы заметили? Нет вы видели, да? Засекли, с каким испугом округлились её глаза, когда она увидела мои? Я знал! Я так и знал, что меня уважают! То-то же! И не надо тут мне пальцы веером сопли пузырями. Найк Громов — это вам не ёжиков лохматить.

Удовлетворённый по самые уши отворачиваюсь и отдаю себя на откуп друзьям, а чуть позже — науке.

Когда я не думаю о бабах, а только бабы думают обо мне, я люблю заниматься тем, чем в будущем планирую зарабатывать себе на жизнь. А жить я хочу достойно. Да, я умею быть вполне серьёзным и разговаривать на академическом русском. Я себя уважаю, поэтому для себя любимого хочу хорошо зарабатывать и обеспечивать себе клёвую жизнь. Нет, розовых очков или ещё чего подобного у меня нет. Глупостями не занимаюсь и знаю, что пахать и вкалывать для этого придётся. Ну а что делать. Пашу.

Так проходит день, а потом второй, а в среду я цепляю себе новую чику. К Лехану Железнову приехала старшая сестра из Москвы. Она там работает и на праздники — а скоро ведь Новый год — взяла отпуск. С ней по кайфу. Она горячая, как тропиканка, и опытная, как Вика Боня. И самый главный её плюс — она скоро уедет. Не, правда, уже начинает надоедать как-то. Ну, всё как всегда, короче.

А ещё в последнее время замечаю за собой, что хочу себе чику с такими же ресницами, как у паучка. Чтобы она стонала подо мной с закрытыми глазами, а её ресницы вот прям лежали на её щеках. Именно, блять, лежали и никак иначе. Одним словом, я как всегда в активном поиске.

А пока повнимательней рассмотрел Лизу. Она действительно похожа на паучка, хоть как-то так незаметно для себя я отвык её так называть. В принципе, у неё фигура подростка. Нескладная, с длинными ногами и руками, и туловищем почти без изгибов. Грудь вроде бы имеется, но девчонка обтягивающего не носит, поэтому мамой поклясться не могу, сами понимаете.

На Новый год у нас всегда начинается какой-то непонятный мне идиотский кипиш. Нет, я действительно охуеваю — ну год, ну новый, и чего все так возбуждаются? Чего у всех на это так встаёт? Как по мне, так обычные календарные дела, примерно, как месячные у тёлок.

И как всегда, начинается пора тусни. С бухлом и всем, что из этого вытекает.

Вы будете смеяться, но я не очень люблю тусы и почти никогда там не появляюсь. И плясать могу только вокруг боксёрской груши. Поэтому всегда делаю так — прихожу, выбираю себе тёлку и сваливаю с ней в туман. Короче, пришел, увидел, победил и ушел. А тусоваться там, это нужно стеречь деваху, чтобы не упилась в хлам, иначе как её потом драть прикажете? Да ну нах. И ещё вы, наверное, не поверите, но я не пью. То есть, совсем, по нулям. В рот не беру спиртного. И не курю. Даже кальян. Пробовал и то, и другое, и траву, и со всей ответственностью могу заявить, что всё это убогое, упоротое, отмороженное дерьмо. Тошнит, башка трещит, конечности ходят ходуном, всё плывёт и качается, и в чём кайф? Не, не вкуриваю я этого, во всех смыслах. Не знаю, может не дано просто.

На этот раз туса случается у Маринки Широковой, которая встречается с Владом Томиловым. У неё ещё и днюха перед Новым годом, и поэтому заказана кафешка.

Если вы спросите меня, что я буду делать даже если мы с Гороховой (да, я узнал её фамилию, и что? Это прогиб?) окажемся на одной тусовке, то я отвечу вам, что вообще не в курсах. И нах мне это впёрлось я тоже что-то никак не врублюсь.

Но иду.

Матерю себя, мысленно пинаю во все места, костерю, но иду. Охота, мать её, она реально пуще неволи.

ГЛАВА 5

В месте под названием «Сельпо» мы как-то уже отдыхали с парнями. Здесь опупенно кормят, я вам скажу. Нет, правда, кроме шуток. Всё вкусно, много и недорого. Да и зал у них вполне кошерный. Короче, я как всегда приезжаю, вхожу, здороваюсь и сканирую глазами контингент.

— Что, Найк? Уже взял след? Или только присматриваешься? — скалится Жека Хлыстов. Он нормальный пацан, но больно уж завистливый.

— Кто ищет, то всегда находит, Хлыст, — говорю ему с намёком, и он затыкается.

Она, кстати, уже здесь. Сидит на стульчиках у колонны и о чём-то разговаривает с белобрысенькой и ещё какой-то девчонкой. Меня заметила, по ресницам вижу — прикрылась ими. Да ладно. От меня? Ресницами? Это она, конечно, лихо придумала. Наивная.

Скольжу взглядом дальше и собираю, как Иван Грозный на своё копьё, все попутные загоревшиеся глазки при виде меня. Здесь никакого прикрытия ресницами, поэтому я удовлетворённо хмыкаю — сегодня один не уйду.

Скидываю куртейку и устало плюхаюсь на сиденье. Тут же ко мне подтягиваются парни.

И понеслась.

Тачки, бабы, айфоны, бабки, дороги, родоки — ай, да, бля, задрали. Встаю, беру свою куртку, отсаживаюсь почти в угол и утыкаюсь в свой гаджет.

— Привет, Найк. — Тут же звучит над головой тоненький голосок.

Недолго музыка играла. Они все что, сговорились, что ли? А оставить в покое человека? Не судьба?

Отрываюсь от экрана и поднимаю голову.

И кто бы сомневался.

Алёна… эта… как её… Что-то не помню, ну да и хрен с ней.

Было дело, да. Давненько правда. Наверное, поэтому она и здесь, передо мной. Ностальжи оно такое ностальжи.

— Привет, — говорю безо всякого энтузиазма, но окидываю её фигурку взглядом внимательно. Её что ли сегодня? Она так смазливенькая и, кажется, даже участвовала в каком-то местном конкурсе красоты. И сейчас почти трезвая, что не может не радовать.

— Ты чего один? Скучаешь?

Точно трезвая. Тяну лыбу.

— Тебя жду. — Беру за руку и дёргаю к себе на колени.

Довольная, она валится мне на бёдра и обвивается красивыми, тонкими руками вокруг моей шеи.

Рано. Слишком рано. Мне нужно сначала что-нибудь замутить с этой Гороховой, а потом уже трах.

Но тут начинаются все эти поздравления Маринки, это вот «хэппи бёздей ту ю» и прочая мутотень, а за ними следуют танцы.

Всё это время мельком наблюдаю за Лизой. Она не притрагивается ни к бухлу, ни к еде. Ну это-то понятно, так я и думал. Но больше всего меня почему-то радует то, что в их компашке, кроме того же белобрысого старосты, нет ни одного шнура. И это правильно, друзья мои. Не будем окроплять кровью такой хороший, светлый праздник.

— Найк, привет. Потанцуй со мной?

Бля, это, что никогда не кончится?!

Пользуясь тем, что Алёна ушла в туалет, рядом нарисовалась Дашка Кузнецова.

— Я не танцую, пупс, ты же знаешь.

— А я тоже, — хихикает она и придвигается ближе.

И тут же перестаёт существовать для меня. И всё остальное вокруг тоже.

Я всё так же держу зал под наблюдением, и в этот момент, прямо на моих глазах, будто никто никогда за ресницами от меня не прятался, через весь этот грёбанный танцпол куда-то в противоположный конец идёт каким-то таким странным шагом Лиза. Приклеиваюсь к ней взглядом. И что бы вы думали? Эта глупая паучиха подходит знаете к кому? Ни за что не угадаете. Она вся смущённая и застенчивая такая останавливается напротив Говннадия Криницына и, судя по всему, приглашает его танцевать.