Алёна Тим - Грусть любви

Скульптор уже закончил работу над глазами Али, но он был слегка неудовлетворен своей работой, и, мысленно ругаясь, что Али не было сейчас рядом с ним, он посмотрел на себя в зеркало. Влад представил, как его широкий рот с красиво очерченными губами прикасается к ее губам и замирает в поцелуе.

Бросившись к портрету, он стал убирать излишки пластилина, когда ему показалось, что губы Али начали напоминать ему губы своей погибшей жены. Но, отогнав это наваждение, он остановился, оперся локтем на подставку мольберта и ребром ладони убрал налипшие на лоб волосы. «Изобразить с улыбкой, или нет?.. Почему рот приоткрыт?.. Где же она, эта коварная маленькая женщина? Подскажи мне».

Тут в дверь позвонили. И так как она не была открыта, колокольчик под потолком издал раскачивающийся звук сопрано.

– Привет, – бодро сказала девушка.

– Ника? – улыбнулся мастер, смущаясь своего вида. Он сонно почесал за лопаткой и зевнул, изображая, что дремал.

– Привет. Я давно тебя не видела «за пазухой». Что-то случилось?

– не дожидаясь ответа, она быстрым оценивающим взглядом прогулялась по портрету, остановилась на слегка улыбающихся губах, – это что… она?

В ее реплике были удивление и тревога.

– Нет, – коротко ответил мастер.

Ника быстро скинула с себя одежду.

– Извини, я брила ноги целых три дня назад. И у меня сломался ноготь.

Надеюсь, это не помешает Вам слепить мою прекрасную фигуру, мой мастер.

– Ника, подожди минутку, не сейчас…

Он как будто хотел сказать что-то еще, но осекся на полуслове, увидев в зеркале отражение ее красивого молодого тела, покрытого загаром, точнее автозагаром.

Нике было шестнадцать. Она заканчивала школу. А один из старых олигархов попросил сделать для своего загородного дома скульптуру очень юной и очень красивой девушки. Ее грудь, которая так недавно оформилась, была эталоном голливудских фильмов, а ноги как будто только сошли с глянцевой обложки и торопились покорить сердца самых крупных олигархов на свете, эти ноги Ники в самых коротких мини-юбках. Но Ника, которая хотела быть богатой, не хотела олигархов. Эта скульптура была одной из немногих, которые Влад делал на заказ.

Непосредственность Ники и тот сексуальный подтекст, который она придавала скульптурным манипуляциям, мешали мастеру сосредоточиться на стилистической правильности скульптуры. Ее веселость и блондинистые волнистые волосы были для него как «Солнечный удар» Бунина среди повзрослевших женщин, с которыми он имел отношения.

К облегчению его мучений, Ника пока хотела сохранить невинность.

Мастер налил чаю. Из-за растерянности выкурил тонкую сигарету Али.

И принялся за работу. Ему мешали часы без цифр, он снял их со стены, остановил надоедливые тиканье, что, пожалуй, успокоило его.

– Ну что, мастер, время остановилось, давай ваяй. Что мне делать? – Ника улыбалась и жеманилась.

– Мне все равно, что ты будешь делать – ты же знаешь.

Она как-то легко подошла к нему, прильнула своей голой грудью. Он обнял ее, обоняя запах разрекламированных духов и чувствуя свою эрекцию.

– Все равно? Скажи, а скульпторы спят со своими моделями?

– Конечно. Когда скульптор и модель занимаются любовью, кажется, что есть кто-то третий, кого на самом деле нет. Это не совсем передаваемо… И не совсем понятно для тебя, наверное… – мастер задумался, – иногда художники и модели могут заниматься любовью, создавать художественное произведение, а потом больше вообще никогда не встретиться…

Он заглянул в ее прозрачные глаза.

Тут колокольчик снова издал свой раскачивающийся сопрано, и Аля появилась, можно сказать, в самый верный момент, в какой могла только появиться…

Не выпуская Нику из объятий, Влад сказал:

– Это Аля, это Ника, – наблюдая за реакцией девушек. Нику ничуть не смущало отсутствие одежды на ней, она подошла к Але и пожала ее руку, ощутив силу этой молодой женщины, которая, вопреки ее намерениям, не изобразила на своем лице ни единого признака ревности.

– А вот и третий! – радостно воскликнула Ника.

– Ну вот, все кончено… – заговорила Аля о своем.

– Мужчина? – спросила Ника.

Але даже не нужно было соглашаться ни взглядом, ни словом, ни жестом.

– Мужчины – слабы. Скоро мы, женщины, будем править миром.

Ника говорила это таким задорным тоном, что было непонятно насколько правдивы ее феминистские наклонности.

– Я знаю. У меня будет все – и деньги, и власть. Я добьюсь всего, что я захочу. И для этого мне совсем не нужны мужчины, – Ника сделал поворот на одной ножке и пропустила пальцы сквозь пряди своих светлых волнистых волос.

– Я не понимаю, искренне не понимаю, – продолжала она свою речь, – что это значит: «сильный пол»? – она улыбнулась, – а что значит «слабый пол»? Это мы можем все – зарабатывать деньги, рожать детей, воспитывать их, блистать красотой. А они? Размахивать членом? Влад и Аля замерли, переглянулись. Девушка с внешностью супермодели говорила все уверенней и уверенней, создавая замешательство в их противоречивых сознаниях.

– Аля, а ты как… ну, что ты думаешь о мужчинах? – Влад взялся за свой подбородок, как будто подсказывая, о ком надо говорить, явно не замечая своего бессознательного жеста.

Но Аля не смотрела на него. У нее было свое мнение.

– Я думаю, что мужчины сильнее, – она говорила спокойно и складно, как-то по-доброму, и ее спокойствие передалось Владу, который стал продолжать работу над идеальной грудью модели.

– Не зря же говорят: «Мальчики не плачут». Они не плачут. И кто подставит нам это сильное мужское плечо в трудную минуту, о котором все говорят?

– Мы сильны тем, что нам позволено плакать, – сказала Ника.

– Может быть… – произнес Влад, рассматривая лопатки Ники и стараясь вспомнить анатомические особенности позвоночника, чтобы сделать спину Ники красивой и без признаков сколиоза, который был заметен только ему, изучившему не один том анатомической литературы. Потом он решил, что это не так важно. Облик модели уже был точно воспроизведен в его воображении.

Убирая излишки и добавляя новый материал для лепки, он старался не нарушить женского диалога своими замечаниями и внутренний диалог со скульптурой одновременно.

– Они сильнее духом, мы сильнее телом… до поры до времени… – сказала Аля.

– Послушай, так у тебя проблемы с сексом?

Аля немного помолчала.

– Он сказал мне, что все кончено. Но я ведь так ни разу не кончила с ним.

Она сказала это неожиданно для самой себя и заранее испугалась реакции голой девушки.

– Вот, это подтверждение моих слов, – заявила Ника.

Она подошла к Але. И, медленно приближая к ней свое красивое лицо, поцеловала ее в губы. Аля почувствовала, как ее язычок пытался проникнуть сквозь ее зубы, а затем, отвоевав немного пространства в ее почти закрытом рту, проделал путь по деснам.

Ее губы зажали сначала верхнюю губу Али, потом нижнюю, и, оставшись в прикосновении на несколько секунд, как будто не желая расставаться, отдалились от нее.

– Люблю пробовать что-то новое, – сказала Ника, – я же говорю, что мы можем обойтись и без них. Она подошла к мастеру, пытаясь что-то поправить в его работе, обняла и сказала:

– Конечно, я не про тебя.

– Маленькая чертовка… – ответил Влад.

– Или ангел постмодернизма, – добавила Аля, скромно улыбаясь и еще ощущая тепло поцелуя на губах, который ей понравился. «I kissed the girl. I liked it», – тихо запела она и вышла из комнаты.

«Я понял теперь все об этих губах…», – подумал об Але Влад, наблюдавший поцелуй, и переметнулся к ее портрету под укоризненным взглядом «ангела постмодернизма».

Аля выудила из кармана скомканный листок, который дал ей Максим.

Дождь размыл цифры на бумаге из его ежедневника. Собравшись с мыслями, она набрала номер.

– Здравствуйте, Вы позвонили Кириллу Николаевичу. Сегодня отличный день, но, к сожалению, он не может Вам ответить. К счастью, Вы можете оставить свое сообщение.

– Кирилл… Это Аля… Волшебник… Максим, – она выключила телефон, потом включила снова.

«Ненавижу разговаривать с автоответчиками», – подумала Аля, и набрала еще раз…

– Кира слушает.

– Привет. Я по поводу волшебных стихов.

– Ага, Аля… Давайте встретимся с Вами.

– Когда?

– Прямо сейчас. Я заеду.

– Но…

В трубке раздались гудки. Аля снова скомкала бумажку, которую Максим вырвал из ежедневника – день пт, 13.

– Вот черт, – поморщилась она.

Аля запретила волноваться себе перед свиданиями и в поисках, чем себя занять, взяла в руки кирпичик черного пластилина. Она решила вылепить красивую девушку, сидя на старом диване и лаская пальцами ничем не примечательный с виду материал. Из него возрождалось тело – тело нимфы. Аля уже два часа сидела за этой бесполезной, но приятной для нее работой.

Несколько раз в комнату заходил Влад и, остановившись в проеме дверей, наблюдал за ней, чтобы схватить еще кое-какие важные черты ее лица.

Аля разделась и подошла к зеркалу в коридоре, чтобы правильно вылепить тело из пластилина.

Влад тоже подошел и обнял ее сзади. Он прикасался к ней нежно, то играя пальцами вокруг ее пупка, то делая поглаживающие движения тыльной стороной руки между лопаток.

И вдруг ее груди оказались в его руках, которые слегка сжали их. Он прижался к ней всем телом. И через одежду она чувствовала, какой он горячий.

В зеркале она разглядывала его лицо с мягкими крупным чертами лица, мужественным подбородком и широкими скулами.

– Подожди, – сказала Аля, – я еще не закончила кое-что.

Она прилепила крылышки к слепленной ею почти идеальной фигуре девушки, посадив ее в задумчивую позу. Одной рукой девушка из пластилина прикрывала грудь, а на другую облокотила свою пластилиновую голову.

– Маленький черный ангел, – сказал Влад, – есть в тебе что-то такое творчески неограненное, бесовское, но и божественное…