— Да. Но мы больше никого не убиваем. Глубоко внутри никто из вас не хочет отдать такой приказ.

Воздух поднимался у меня в груди.

— У меня есть другая идея. Мы все делаем ставку на Неуловимого, проводим гонку, делим выигрыш и сдаем копам твоих родителей. После мы с Кэси исчезаем.

Тревоги скользнула по его лицу.

Кэси наклонила голову набок, наблюдая за ним с похожим выражением лица.

— А что со связью Колина с убийством восьмилетней давности?

— Без денег у Трента не будет и власти, — я скрестил руки на груди и прислонился к окну. — Твои родители будут повержены, и, Колин, ты все равно будешь богат. Если Трент попытается отправить тебя в тюрьму по сфальсифицированным доказательствам, у тебя будут деньги и законное юридическое представление, чтобы бороться против него и его вовлечения. Он не станет ворошить дерьмо. Честно говоря, я не думаю, что он даже попытается прийти за тобой.

Губы Колина дернулись, но лицо Кэси осталось задумчивым.

Я не чувствовал ни возмущения, ни сожаления от того, что оставлял свою месть, потому что смотреть в ее глаза и видеть в них свое будущее, означало для меня больше, чем хвататься за прошлое. Это заставляло мое сердце выпрыгивать из груди тянуться к ней с каждым перекачивающим кровь ударом.

Я сократил расстояние между нами, присел перед ней на колени и приподнял костяшками пальцев ее подбородок.

— Я не шутил, когда сказал о своем выборе. Я отойду от ставки и всего другого, если это будет означать, что ты останешься со мной.

Она взяла мое лицо в ладони и прижалась своей бровью к моей.

Я закрыл глаза, и тишина воцарилась в комнате, наполняя пространство между нами неминуемым решением.

Вещи всегда чувствовались более напряженно в тишине, а все остальные чувства работали сильнее, чтобы воспринять то, что нельзя было услышать.

Когда я поднял голову, то поймал взгляд этих синих глаз, кожа в уголках которых была расслабленной и гладкой.

Вместо сжатой линии ее губы были раскрыты. Чувствуя пульс у себя в горле, я ждал, что она скажет. Она приласкала ладонью мою покрытую щетиной челюсть.

— Гонка двадцать седьмого октября, не так ли? Дата на часах. Завтра.

Я усмехнулся.

— Ему понадобились месяцы, чтобы сделать ставку. Я начинал думать, что он не купится, так что поднажал и выдвинул срок окончания сделки.

— «Время вышло», — промурлыкала Кэси. Она пожевала щеку изнутри и обменялась взглядом с Колином. Они оба повернулись ко мне, улыбаясь. Укол возбуждения прокатился по мне, когда я встал на ноги.

На протяжении следующего часа мы составляли план. Я буду участвовать в гонке и выиграю. А тогда мы с Кэси исчезнем, пока Колин будет сдавать копам улики против Трента и других.

— Что, если ты не выиграешь? — ее поразительные широко распахнутые глаза уставились на меня, будто она представляла ужас от того, что Трент на самом деле может выиграть все деньги, и ущерб, который он может нанести. — Кто будет твоим соперником по гонке?

— Моим соперником по гонке будешь ты.

Глава 27

Логан.


Недели наблюдения за Кэси в офисе научили меня, как интерпретировать ее молчание.

Сидя на диване рядом с Колином, она сжала его руку пальцами и притянула ее на свое бедро. Ее язык прижался к зубам, губы почти сжаты, но улыбка блестела в глазах, когда она смотрела из-под прикрытых век.

Она хотела участвовать в гонках.

Мое сердце дико барабанило от идеи преследования ее перед финишной линией, но я не выдал свою тревогу о том, какой опасности ее подвергал. Собственническая, покровительственная часть меня нуждалась в том, чтобы отклонить эту идею. Она могла разбить байк или попасть в ловушку полиции или… ебаный ад, а все те извращенцы, которые глазели на ее зад?

Если хоть один из тех ублюдочных байкеров начнет охотиться за ней или попытается прикоснуться к ней на старте, я выйду из-под сраного контроля. Реакция, которая разрушит притворство нашего соревнования.

Изначальная улыбка Колина стала ровной линией и брови сошлись вместе. Если он и понимал мою тревогу, кажется, он не собирался голосовать «против». Наверное, он так же, как и я знал, насколько сильно она хотела этого.

Я сомневался в ее участии в гонках. Бенни должна была стать соперником, но набор ее умений больше пригодится, если она останется в тени и будет мониторить гонку и координировать отвлекающий маневр, который я планировал для побега.

Кэси наклонила голову, не отрывая от меня взгляда.

— Разве соперник уже не определен?

— Да. Гонка была объявлена как «Непобедимый Неуловимый» против «Обездоленной Серебряной Леди».

Кэси вскинула брови.

— Серебряной Леди, значит? Ты и, правда, все спланировал.

— Мне пришлось. Соперники выбираются за несколько дней до гонки. Инвесторы предоставляют на рассмотрение своих гонщиков. Существует процесс голосования, но в конце говорят деньги. — Мы с Бенни поставили немалую сумму денег, чтоб проспонсировать участие Серебряной Леди.

Шумиха вокруг участника женского пола уже заранее создала суматоху в начальных ставках. Как и ожидалось, разница в ставках была показательно против нее. Я сел на диван рядом с Кэси зажимая ее между собой и Колином.

— Если у тебя есть хоть какие-то сомнения в этом, Бенни поедет в качестве Серебряной Леди. Она знает карты и оборудование для гонок, и она может справиться с мотоциклом настолько, чтобы вытащить его, не вызвав подозрений, — я слегка коснулся волос Кэси и сместил руку к чувствительному местечку нее на затылке. — Ты не должна этого делать.

Она подняла взгляд, и на ее лице была лишь серьезность.

— О, я посоревнуюсь с тобой. И думаю, что побуду членом команды, и позволю тебе выиграть, — ее губы дернулись. — При одном условии, — сила улыбки с ее полными губами усилила мой пульс. — Я хочу шлем, как у тебя.

Невероятное чувство облегчения заструилось по венам, и я знал, что это был только один из серии моментов, которые изменят мою жизнь к лучшему. В ее руках были мои яйца, мое сердце и каждый кусочек моего тела. Она также могла забрать и весь воздух из моих легких, потому что я не мог дышать без нее. Я буду молиться аду, чтобы мне никогда и не пришлось.

Ее красота, сильное чувство морали, нужда любви никогда не были факторами моего плана. Последнее, что я ожидал: найти себя, отчаянно желавшего ее ответной любви.

Два часа спустя я покинул блестящее стальное здание и влился в траффик в центре Чикаго, выехал на I-88, и направился домой. Открытая дорога распростерлась на запад, солнце поглядывало вниз на горизонт.

Запасной байк, на котором я отправился к Кэси, вибрировал у меня между ног и наполнял мою грудь гудением.

Прохладный ветер проникал под одолженную одежду освежающим чувством свободы. Но лучшей частью поездки была женщина, которая обнимала меня сзади.

Она прижалась бедрами к моим ногам, а ее руки были обернуты вокруг моей талии, и я задумался — именно она держала меня на байке, а не наоборот. Кэси крепко прижималась грудью к моей спине, ее руки в перчатках зарылись под расстегнутые полы трикотажной жилетки. Жилетки Колина. Костюм, галстук, рубашка в тонкую полоску — все, что было на мне, было взято из его гардероба.

Она был выше и более худым, но дорогие вещи подходили по размеру, и спасали от головной боли от того, что мне бы пришлось выскальзывать из Башни Трампа, одетым в кожу. Рюкзак на спине Кэси вмещал мою одежду, и несколько ее собственных вещей.

Мы не обсуждали возможность того, что она может никогда не вернуться в лофт. Так же мы не попрощались с Колином. После гонки завтра ночью мы сбежим в аэропорт Дью Пейдж, где нас будет ждать чартерный самолет. Мы определим пункт назначения. Все устроил Колин, который будет там, чтоб проводить нас.

Сорок минут за пределами города, и мы свернули с главной дороги, петляя по маленьким улочкам, и углубляясь дальше в фермерские земли. Когда количество машин поредело, и мы выехали на пустынную дорогу, рука Кэси принялась блуждать под жилеткой вниз по ребрам, и обвернулась между моих ног.

Дыхание перехватило, когда большим пальцем она принялась гладить по головке моего члена. Через милю я напрягся под черными трикотажными слаксами, и мышцы поигрывали на моих бедрах. Я передвинул ладонь с руля, чтобы скользнуть рукой в кожаной перчатке по ноге в джинсах, которая прижималась к моему бедру.

Она не надела свой кожаный костюм, но ее серебряный шлем опустился к моему плечу. Кэси прижималась бедрами к моей заднице и ладонью сжимала меня у самого основания, взывая к первобытному желанию. Я боролся с желанием дернуть байк в сторону, насадить ее на свой член, и трахнуть на обочине дороги перед Господом Богом и всеми остальными.

Она не сдвинула своих бесчестных пальцев, и к тому времени, когда мы достигли пункта назначения, в моих легких не осталось воздуха.

Перестроенная церковь, в которой я жил, находилась на отшибе загородной дороги, отсутствовала на карте, и ее сложно было найти. Она стояла в открытом поле твердо и отважно. Высокая трава поросла между булыжниками узкой дороги, а на входе была установлена дверь из арматурной стали. Когда я вильнул к тылу краснокирпичного прямоугольника, охота руки Кэси прекратилась, потому что она села ровнее. На протяжении поездки она держала голову наклоненной, дабы не блокировать обзор камеры в задней части шлема, чтоб я мог наблюдать за хвостами. Теперь, когда она выровнялась, ее силуэт вспыхнул у меня на визоре, ее шлем отклонялся назад и вперед, пока она осматривала окружающие угодья и лесистую местность, и маленький сарай, в котором я прятал свой джип.

Дверь обычного гаража в задней части церкви активировалась, когда просканировала микрочип в моем шлеме.