– А Норман как к тебе относится? – безразлично поинтересовалась матушка, разглядывая тучку на небе.

– Он воспитанный и галантный молодой человек.

– Ты приглядись к нему получше, – улыбнувшись, сказала матушка Мария, – вот бы тебе такого жениха. Сбылась бы твоя мечта о дружной и крепкой семье.

– О таком можно только мечтать. Кто я, а кто он – грустно проговорила я.

– Нужно надеяться и верить в лучшее. Просить Господа Бога о помощи и все сложится, – сказала матушка и вновь искоса взглянула на меня.

Неужели она догадывается?

– Джейн тебе пишет? Как у нее дела? – спросила матушка Мария.

– Нет, не пишет, – я покачала головой, – хотя обещала. Я о ней ничего не слышала после отъезда из монастыря. Хотя, как бы она мне писала, я же не оставила ей адрес.

– Адрес леди Генриэтты знает ее отец. Я слышала, что Джейн обручили с молодым графом Мортоном.

– Как я за нее рада. Она действительно любит этого молодого человека, – сказала я, – раньше она много о нем рассказывала. Они росли вместе, однако в детстве их родители не думали о свадьбе. Только когда поняли, что дети нравятся друг другу, решились на такой ответственный шаг. Не то, что герцогиня.

– Что герцогиня? – переспросила матушка Мария, не поняв, что я имею ввиду.

– Герцог договорился о помолвке Нормана с Эмилией еще в раннем детстве, – печально сказала я, но, вспомнив, что ничто не должно выдавать моих чувств, быстро исправилась, – а Кэтти говорит, что она его не любит, да и Норман тоже не в восторге от такой невесты.

– Покойный герцог дружил с отцом леди Эмилии. Хотя они были из разных слоев общества, отец Нормана очень хорошо к нему относился, говорил, что человек, добившийся всего сам, заслуживает уважения. А леди Эмилия красивая с самого детства. В десять лет она выглядела словно маленький ангелочек. Герцог считал, что она будет подходящей парой для Нормана. Вот их и обручили, когда Норману было двенадцать, а Эмилии десять лет. Возможно, это и послужило толчком к тому, что ее характер стал таким вздорным. Представь себе, что из дочери богатого, но не знатного человека, она стала невестой герцога Сомерсета, представителя одного из самых благородных родов Британии, – объяснила матушка Мария.

– Но леди Эмилия ведет себя так, будто она хозяйка в доме, да и вообще самая знатная особа, – ответила я.

– Хотя женитьба Нормана – вопрос еще не решенный. Он человек добрый, но в тоже время, с сильным характером. Переломать его практически невозможно. И я думаю, жену он будет выбирать сам.

Разговоры о Нормане разбередили душу. А сейчас я не хочу думать ни о чем, кроме как наслаждаться обществом моей милой матушки Марии.

– Герцогиня прислала за вами карету? – решила изменить тему разговора я.

– Да. А сестра Джулиан проводила меня, точно так же, как в тот раз, когда мы вместе ехали к леди Генриэтте в гости, – прижала меня к себе матушка Мария.

– Вот мы и подошли к дому. Правда, красивый дом?

– Да, Аннушка, самый красивый во всей округе, – сказала матушка, подняв голову на башенки особняка, – как время летит. Мне пора собираться назад, а то скоро потемнеет. Пойду, скажу несколько слов герцогине.

– А я побегу, взгляну на Кэтти. Только без меня не уезжать, я мигом, – последние слова я говорила, взлетая по лестнице.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулась матушка Мария.

Кэтти играли со Сьюзан в фишки.

– Здравствуй Кэтти, – поздоровалась я с девочкой, а Сьюзан махнула головой.

– Здравствуйте, мисс Анна, – поднялась девочка, – а заниматься мы будем?

– Конечно, будем. Только я провожу матушку Марию.

– Матушку Марию? – удивленно, спросила Кэтти.

– Помнишь, я тебе о ней рассказывала. Она меня воспитывала в монастыре. Очень хорошая женщина. Сегодня матушка приезжала меня навестить и повидаться с леди Генриэттой. Если хочешь, пойдем, я тебя с ней познакомлю.

– Конечно хочу, пойдем, – живо подскочила девочка, – я познакомлюсь с твоей мамой!

Слова Кэтти затронули за живое. «Мама», – какое доброе слово, сколько в нем нежности и любви. Только я никому не говорила «мама».

– Матушка Мария вырастила и воспитала меня. Наверное, я вправе называть ее мамой, – ответила я Кэтти, – пойдем.

Мы вышли из комнаты и стали спускаться по лестнице. Матушка Мария стояла в холле перед портретом молодой дамы, разглядывая его. Перед тем портретом, который кажется очень знакомым, но я никак не могу понять, кто на нем изображен. Услышав наши шаги, матушка обернулась.

– А кто эта юная леди? – улыбнулась она.

Такое обращение явно понравилось Кэтти, она распрямила плечи, вытянулась и сделала реверанс.

– Это моя воспитанница, Кэтти, – представила я девочку, – а это матушка Мария, – сказала я Кэтти.

– Очень приятно. Анна мне рассказывала о тебе много хорошего, – наклонилась она к малышке.

– Правда, – глаза девочки загорелись, – вы знаете, мисс Анна такая хорошая и добрая. А сколько она знает, – Кэтти закатила глаза, – какая вы хорошая мать, что воспитали такую замечательную дочь, – серьезно сказала девочка.

Матушка Мария с грустью улыбнулась, но в глазах блестели слезы.

– Ты знаешь, Кэтти, Анна мне как дочь. Я ее сильно люблю.

– Мисс Анна вас тоже любит, – ответила Кэтти, – очень приятно было познакомиться, – девочка сделала реверанс матушке, – меня ждет Сьюзан, мы играем в фишки. Мне нужно бежать. Я обыгрываю Сьюзан, – девочка по-детски помахала рукой и помчалась в свою комнату.

Мой взгляд упал на портрет, потом на матушку Марию. Поразительное сходство.

– Матушка Мария, вы очень похожи на даму, изображенную на портрете.

Матушка улыбнулась, ничего не ответила, только повернула голову и взглянула на портрет.

– Удивительно, а я все время ломала голову, на кого же похожа эта дама. Оказывается на вас, милая матушка.

– Все светские дамы схожи между собой, – сказала матушка Мария.

– Карету уже подали, – сказала, вошедшая леди Генриэтта.

– Вот и хорошо. Доберусь до монастыря засветло.

– Пойдем, Анна, проводим матушку до кареты, – сказала герцогиня.

Я шла, но мысли были о даме на портрете. Неужели это изображена матушка Мария?

Мы вышли на улицу. Ветер стал холоднее. Матушка, прощаясь, обняла леди Генриэтту. Потом подошла ко мне.

– Будь умницей, – обняла она меня.

– А вы обещаете еще приехать? – со слезами на глазах сказала я.

– Конечно, я вас навещу под Рождество. Ждать осталось не долго, – улыбнулась матушка и села в карету.

Кучер захлопнул дверцу, и карета покатилась к воротам. Матушка выглянула в окно и еще раз помахала нам рукой. Мы постояли, пока карета не скрылась из виду, и отправились в дом.

20

Заветный праздник приближался. Два самых дорогих человека обещали приехать на Рождество. Норман – в отпуск, матушка Мария – в гости. Время пролетает незаметно. Я умею себя занимать. Больше времени провожу с моей воспитанницей, а перед сном обязательно беру книгу из библиотеки леди Генриэтты и наслаждаюсь прекрасными произведениями.

До Рождества остается неделя и в доме все в ожидании праздника. Начались грандиозные приготовления: нужно украсить дом, поставить самую пушистую елку, приготовить праздничный ужин.

Ранним зимним утром я сидела на кровати, обхватив руками подушку. Скорее бы уже приехал Норман. Чем ближе его приезд, тем сильнее охватывает меня нетерпение. Хотя, сколько раз я останавливала себя. Ну, очевидно, что он не пара мне. Женой я ему стать не смогу, а другую роль, в силу своего воспитания, я себе не позволю. Да и Норман очень порядочный, он не будет крутить романы за спиной законной супруги – леди Эмилии. Леди Эмилии? Матушка Мария ведь сказала, что они не обручены. Я улыбнулась. Глупая! Обручение дело времени. А если не Эмилия, то появится какая-нибудь светская дама, воспитанная и образованная, и Норман забудет обо мне и женится на подходящей девушке. А с чего это я придумала, что он вообще думает обо мне? Неужели у него нет других забот, как только вспоминать о сироте-гувернантке по уши в него влюбленной?

Я положила подушку на кровать. Подхватив книжки, вышла в коридор. Кэтти, наверняка, заждалась. На уроки опаздывать нехорошо, особенно учителю.

Войдя в комнату, я увидела Кэтти, сидящую за столом. Она что-то писала.

– Доброе утро, дорогая, – я погладила по голове девочку, – чем занята?

– Мисс Анна, я забыла написать письмо Санта Клаусу, а Рождество через четыре дня, – сжимая руки в кулачки, испуганно, произнесла девочка, – неужели я останусь без рождественского подарка?

– Сейчас вместе напишем письмо, отнесем на почту. Оно дойдет в срок. Не переживай, – сказала я, подсаживаясь к девочке. – И что же мы будем просить у Санта Клауса?

– Я хочу набор акварели, – мечтательно сказала Кэтти, – вы видели картины того художника, что приезжал осенью. Он так красиво рисует, я тоже хочу так научиться. Для этого мне нужны хорошие краски.

Кэтти развернула лист бумаги и начала письмо. Писать она умела хорошо, поэтому работа много времени не заняла. Закончив, она с довольной улыбкой повернулась ко мне.

– Ну вот, половина дела сделана, – улыбнулась я, – осталось отправить и все.

– Побегу, попрошу кучера отправить. Он сегодня собирался на почтовую станцию, я слышала, что-то забрать надо для мамы. Вот и отправит.

– Беги, а потом сразу сюда на занятие.

Кэтти выскочила из комнаты. Ее быстрые ножки легкой дробью простучали по ступеням каменной лестницы.

Я осталась одна. Задумчиво посмотрела в окно. Праздник. Подарки. В монастыре подарки делали всем одинаковые. Обычно молитвенники или что-нибудь нужное для учебы. Матушка Мария делала мне подарки, хотя и маленькие, но такие приятные.

– Все, успела отдать, – запыхавшись, влетела в комнату Кэтти, – представляете, догнала уже у ворот.

Девочка рухнула на стул. Но в глазах было столько радости.