– Ну что вы, – тихо произнесла я, и погладила Нормана по голове.

– Я уже много раз говорил тебе, как мне хорошо с тобой милая Анна, – он поднял голову и взял мою руку и начал покрывать ее поцелуями, – давай договоримся, – оторвавшись от руки, сказал Норман, – когда мы наедине называй меня просто Норман.

В моей душе ветром разгуливало смятение. Как это я буду называть его просто Норман, на «ты». Только близкие люди, могут называть так друг друга. Но мы то… Мне приятно, и я бы с радостью стала его так называть, это бы сблизило нас еще больше. Я чувствую, что невидимая ниточка уже связывает нас довольно крепко. Но нужно ли это мне? Я привыкну, а потом где-нибудь среди людей, назову его так, чем поставлю нас в щекотливое положение. Видимо, борьба чувств отразились на моем лице.

– Ты знаешь, Аннушка, мне хорошо только с тобой, – поднимаясь, сказал Норман, – и я не могу ничего с собой поделать.

Юноша предложил мне руку, и я поднялась с кресла. Он крепко меня обнял и не отпускал. Так мы простояли минут десять. Норман, видимо, о чем-то думал. А я наслаждалась, все мысли вылетели из головы. Наконец Норман очнулся от раздумья и подвел меня к диванчику, усадил рядом с собой и снова обнял.

– Вот так бы и провел всю жизнь и никуда бы тебя не отпустил, – сказал молодой герцог, видимо, хорошее расположение духа постепенно стало возвращаться к нему.

– Я бы тоже, – позабыв обо всех предупреждениях и запретах, данных самой себе, сказала я.

– Вот и хорошо, договорились, что всю жизнь проведем вместе, – игривые нотки послышались в его голосе.

– Узнаю Нормана, – улыбаясь, сказала я, – веселость возвращается к вам.

– Я же просил на «ты», – оттопырив губу, как будто обижаясь, сказал Норман.

– Но я не могу, это будет выглядеть фамильярно с моей стороны. Вы только подумайте: простая гувернантка называет на «ты» знатного герцога, – на последних словах, я сделала ударение.

– Но я, в свою очередь, не могу допустить, чтобы моя любимая девушка называла меня на «вы».

Я напряглась. Норман сидел спокойно, обнимая меня. Он только, что буквально признался мне в любви. Пусть не прямо, но он сказал: «… любимая девушка». Голова пошла кругом. Он меня любит. Невероятно. Чудесно. Я буквально задыхалась от переполняемых меня чувств.

– Так мы договорились? – он нежно взглянул на меня.

– Договорились, – вздохнув, сказала я.

– Ну и хорошо, – сказал Норман и прижал меня еще сильнее, – и не вздыхай так, ни к чему противозаконному или противоестественному я тебя не склоняю, – уже со смехом, проговорил молодой человек.

– Может, тогда ты мне расскажешь, что там произошло на балу, – осторожно спросила я, не хотелось нарушить идиллию, но женское любопытство взяло верх.

– Я до сих пор удивляюсь, до чего же злая и самоуверенная Эмилия. Никогда подумать не мог, что из маленькой бесшабашной девочки может вырасти такое чудовище, – начал рассказывать Норман.

Я взглянула на него.

– Да, да я не оговорился, именно чудовище. А почему ты не сказала мне, что Эмилия ругалась с тобой, и ты даже плакала? – нежно, и в тоже время, с досадой в голосе, задал вопрос Норман.

– Когда это мы с ней ругались? Не припомню, – я начала перебирать в памяти все эпизоды моих встреч с Эмилией.

– Ты представляешь, Эмилия собрала вокруг себя «благодарных» слушателей: несколько дам, Роберта и начала рассказывать какая она хорошая, а я тяну со свадьбой. Нужно сыграть свадьбу весной.

– Весной!? Уже этой весной!? – испуганно вскрикнула я, и почувствовала, как внутри все оборвалось.

– Да, Эмилия хотела пожениться уже этой весной. Мое мнение она не брала в расчет. Сделала вот такое выражение лица, – Норман оттопырил нижнюю губу, закатил глаза, передразнивая Эмилию, – и начала осуждать обстановку в нашем доме. Леди Генриэтта не достаточно жестко общается со слугами, а обо мне и говорить нечего. Я запанибрата со всеми. Естественно вспомнила охоту, и трофейный лисий хвост. Она придет в наше имение и быстро наведет порядок. Сказала, что с тобой она уже говорила, но этого мало, тебя вообще рассчитать пора. Я возразил, сказав, что Кэтти очень хорошо проводит с тобой время. А Эмилия даже не моргнув глазом, сказала, что Кэтти – разбалованная девчонка, ничего с ней не случится, привыкнет к новой гувернантке, более строгой.

– Ты знаешь, как-то леди Эмилия перепутала комнаты и влетела, когда мы с Кэтти занимались, – вспомнила я, – наговорила кучу гадостей и умчалась, но я не плакала, расстроилась, конечно, да и Кэтти тоже. Занятие пришлось прервать.

– Но почему ты мне ничего не сказала? – настаивал Норман, – я бы быстренько поставил ее на место.

– К тому времени ты уже уехал в полк, а Кэтти рассказала герцогине.

– Кэтти, не ты!

– Ты знаешь, я не привыкла жаловаться.

– Но обещай мне все рассказывать, – Норман поцеловал меня в щечку.

– Начала строить грандиозные планы нашей будущей совместной жизни, – продолжал Норман, – Эмилия собралась переехать жить в Лондон, у нас там есть большой дом. Нанять новых слуг. Чуть ли не каждые выходные она будет устраивать приемы. В общем, она будет царицей, вокруг которой все будут прыгать и плясать, в том числе и я. Ни о каких чувствах речь не идет.

– Эмилия такая бессердечная! – в сердцах сказала я.

– Она мелочная и расчетливая.

– И самое интересное, что Роберту она понравилась. Он прямо заглядывал ей в рот. А дамы посмеивались, и исподлобья поглядывали на меня. Ситуация меня раздражала, но когда она сказала, что я и тапочки буду ей приносить, мое терпение лопнуло. Я сказал, что никакой свадьбы не будет. Я оборвал ее речь на полуслове, она замолчала, а рот так и остался открытым. Роберт попытался сгладить ситуацию, сказав, что я нервничаю и что-то еще. Но я еще раз повторил свои слова, развернулся и уехал.

– Это же скандал, – испуганно, произнесла я.

– Скандал, согласен, но с другой стороны, помолвка еще не означает свадьбу. Неужели ты думаешь, ради мнения общества, я готов всю жизнь прожить с нелюбимым человеком. Тем более, что любимого человека я уже нашел, – сказал Норман и весело улыбнувшись, заглянул мне в глаза.

Не успела я опомниться, как он закружил меня по комнате, весело напевая мелодию вальса.

– Да и знаешь, мне кажется, леди Анна герцогиня Сомерсет, звучит намного лучше, чем леди Эмилия, – проговорил Норман между тактами вальса.

– Норман, опомнись, какая леди Анна? Брак между нами не возможен, ты – герцог, а я – простая гувернантка. Вот это будет скандал, всем скандалам скандал! От тебя отвернется весь свет. Я даже в мыслях не могу пожелать тебе такой судьбы.

Норман остановился и, продолжая держать меня в объятьях, заглянул мне в лицо.

– Ты знаешь, Анна, ради того чтобы быть с тобой, я готов покинуть высший свет. Главное – наша семья и наше счастье, а мнение этих сплетников меня не интересует.

Я растерянно смотрела на его серьезное лицо, как вдруг он по-мальчишески задорно улыбнулся и прильнул к моим губам. У меня снова закружилась голова, ноги подкосились, и я едва устояла, обняв Нормана за шею. В его объятьях время летело незаметно. Наш страстный поцелуй прервал шум за окном. Было слышно, как, цокая копытами, подъезжает экипаж.

– Наверное, мама с Робертом вернулись, – обнимая меня, сказал Норман.

– Мне надо бежать, – взволнованно сказала я, – не хорошо, если они нас застанут вместе.

Норман глубоко вздохнул и нехотя выпустил меня из объятий.

– Когда же мы сможем побыть наедине столько, сколько хочется, – недовольно пробурчал он, – и чтобы никто не мешал.

«Скорее всего – никогда», – мелькнула у меня мысль. Но вслух я ее не сказала, лишь поцеловала Нормана и бегом бросилась к себе в комнату, опасаясь столкнуться с леди Генриэттой. Но я успела. Входная дверь стукнула в тот момент, когда я уже находилась на верхней ступеньке лестницы.

23

«Вот это денек вчера выдался», – думала я, лежа в постели. Проснулась я рано, но вставать не хотелось. В доме все еще спят, только с нижнего этажа доносятся глухие звуки, наверное, миссис Роза уже занята работой.

Вчера был самый счастливый день в моей жизни. Норман признался мне в любви. Мне хочется петь, петь так громко, чтобы слышали все. Все в доме, все в окрестностях, все в мире. Я радостно улыбалась, не в силах сдержать эмоции. Поднявшись с подушки, взглянула в зеркало. Лицо светилось от счастья. Единственное огорчение – это Эмилия, но Норман заверил, что не женится на ней. Ему хорошо со мной. Эмилию он не любит и обязательно, что-нибудь придумает, чтобы разрешить эту конфликтную ситуацию. Я радовалась так, как радуется несмышленый ребенок новой игрушке. Только любовь для меня совсем не игрушка. Я полюбила Нормана всей душой. А теперь, когда я знаю, что любовь взаимная, кажется, можно горы свернуть, и мы обязательно будем вместе.

Я встала, открыла шкаф и стала выбирать, какое платье сегодня надеть. Так хочется быть красивой. Красивой для любимого человека. Новых платьев у меня нет. Однако, наряды, подаренные герцогиней, еще в хорошем состоянии, я умею аккуратно носить одежду. Надо бы, купить себе какую-нибудь обновку. Я выбрала белое платье и стала укладывать волосы, стоя перед большим зеркалом.

«Я просто красавица», – так и хочется сказать себе.

Я изменилась в последнее время, стала чаще заглядывать в зеркало, хочу научиться ездить верхом. В монастыре я была скромнее. Неужели, то недолгое пребывание в таком огромном доме, рядом с богатыми людьми, избаловало меня. Нет, не может быть. Я все та же Анна, которая несколько месяцев назад, несмело переступила порог богатого дома. Тихая, скромная, но теперь влюбленная девушка. Хотя, я стала смелее, более разговорчивая.

«Нужно спускаться, а то опоздаю на завтрак, и леди Генриэтта будет недовольна», – подумала я и вышла из комнаты.

Коридор был пуст, я посмотрела на цветок, сломанный во время приема по случаю охоты на лис. Он отошел, и даже выпустил новый бутон, скоро расцветет.