– Со мной тебе нечего бояться.

Мы прошли через ряд белых мраморных колон в ресторан. Лакей проводил к столику.

– Принесите нам бутылочку белого вина к ужину.

Лакей поклонился, и в мгновение ока, на столе появились бокалы, и слуга уже разливал янтарный напиток.

– Я не буду, – сказала я, убирая бокал, когда слуга отошел.

Норман поднял бровь.

– Во-первых, я вино пробовала один только раз, у вас на Рождество, а во-вторых, мне еще играть перед публикой.

– Ну и что, от нескольких глотков ничего страшного не случится.

– Знаю я эти несколько глотков, – краснея, ответила я, – после того, как Тереза добавила ром в чай, у меня вся комната кружилась.

– Так вы с Терезой еще и коротали время за стаканчиком горячительного? – засмеялся Норман.

– Я же тебе говорю, она добавила ром в чай, после того случая на улице с грабителями.

– Видимо, тебя надо было встряхнуть, – поднося бокал к губам, сказал он, – но ром гораздо сильнее вина. Да и это вино, – Норман покрутил бокал в руке, – из лучших погребов Франции, а ром подозреваю, был сомнительного качества.

Я поднесла бокал к губам, и ароматный букет пьянящими волнами окутал меня. Пригубив вино, я поставила бокал. Норман смотрел на меня.

– Действительно вкусно, – наконец сказала я, – и сделала еще глоток.

– Аннушке больше не наливать, – засмеялся Норман. – тебе еще играть на фортепиано.

Подали ужин. Жареная индейка с тушеными овощами, домашняя колбаса, козий сыр, запеченная семга. Затем принесли сладкое: яблочный пирог, пудинг, конфеты и марципаны.

– Как все это можно съесть?

– Дамы клюют, как птички, а мужики уплетают во весь рот. Посмотри, – Норман показал глазами на пару за соседним столиком. Женщина вилкой выбирала что-то в тарелке, и, в конце концов, отставила ее от себя, а мужчина аппетитно чавкая, ел мясо, так что жир стекал по пышным усам, все это запивал вином.

Я улыбнулась.

– Пойдем, присядем на диванчик, – предложил Норман, помогая мне убрать стул.

Мы сели в дальнем углу, так что нас не было видно. Норман шептал ласковые слова и осторожно целовал в щечку.

– Добрый вечер сэр Норман, леди Анна, – к нам подошел сэр Людвиг.

Норман встал и поздоровался с хозяином гостиницы.

– Могу я попросить вам, мисс Анна, поиграть немножко, – поклонившись, произнес сэр Людвиг.

– Конечно, я сыграю, – сказала я, встала и подошла к фортепиано.

Звуки музыки разнеслись по всему ресторану. Я отдалась прекрасному искусству, и даже не заметила, как пролетело два часа. Норман сидел рядом, на диванчике, потягивая вино, улыбался мне. Как будет хорошо, вечером я буду играть на фортепиано, а Норман будет сидеть в кресле у камина и даже говорить ничего не надо.

Я сорвала бурю аплодисментов. Вечер прошел великолепно.

Следующие два дня пролетели, словно один миг. Норман уходил на службу, я читала, вечером мы катались в карете по ночному Лондону. Несколько раз я играла на фортепиано. Жизнь прекрасна!

Вечером второго дня Норман поздно вернулся в гостиницу.

– Я уладил все дела, – сказал юноша, – и завтра мы уезжаем в Бристоль, а там сядем на корабль в Америку.

Мои глаза, видимо, стали такими большими, что Норман обнял меня.

– Не бойся, все хорошо. Но если ты не хочешь, давай останемся и никуда не поедем, – он поцеловал меня.

– Поедем, просто не хочется уезжать в чужую страну.

– Мы поедем не надолго, пусть эта поездка будет нашим свадебным путешествием. Я написал письмо маме, отправил на почтовой станции.

Я подняла глаза на Нормана.

– Написал, что люблю тебя, и мы поженимся, несмотря на все условности и скандал в обществе, а также, что мы уезжаем в Америку.

Я молчала, не знала, что сказать. Очень не хочется огорчать леди Генриэтту. Но раз уж так получилось, что теперь говорить. Я легла, но уснуть сразу не смогла, ворочалась с бока на бок. Нужно постараться уснуть, завтра трудный день. Переезд в Бристоль, хотя и в герцогской карете, но все же это дорога.

Проснувшись утром, я обнаружила, что нахожусь одна в комнате. Я позвала Нормана, но никто не откликнулся.

«Вот сказка и закончилась», – подумала я. Слезы уже не бежали, я обхватила себя руками и, покачиваясь, сидела на кровати. Дверь открылась, вошел Норман с пакетом.

– Доброе утро, дорогая, – сказал он, протягивая мне пакет.

– Что это?

– А что это? – в свою очередь спросил Норман, показывая на мою позу и выражение лица.

– Я думала, что ты меня бросил, – сказала я, и обняла молодого человека.

– Что за глупости?! Я спускался вниз, посмотреть, как закладывают карету, и вот еще подумал, что в этом платье путешествовать гораздо удобнее, – сказал Норман, доставая из пакета дорожный костюм.

– Это мне?

– А кому же еще? – улыбнулся юноша, – примерь и давай собираться, дорога дальняя.

Я отогнала все грустные мысли, вскочила с постели и мигом оказалась в соседней комнате, примеряя обновку. Синий дорожный костюм, покроен по последней моде, мягкая ткань приятно прилегает к телу.

– Спасибо любимый, – сказала я, выходя из комнаты.

– Как на тебя сшит, – сказал Норман, – мой багаж уже уложили, давай соберем твои вещи и спустимся к завтраку.

Моих вещей оказалось не много, поэтому мы быстро управились. Слуга забрал сумку, а мы спустились вниз.

Завтрак как всегда отменный, обстановка приятная, слуги вежливые. Не хочется никуда уезжать. Так и остался бы жить в такой гостинице. Хотя, нет, хочется уютный домик с садом вокруг.

Позавтракав, мы вышли холл, где нас встретил сэр Людвиг.

– Уезжаете? Так скоро. Нам будет не хватать вашей приятной компании, – поклонился хозяин гостиницы.

– Нам пора ехать, спасибо за хороший прием. Вы как всегда на высоте. Но не переживай, – улыбнулся Норман, – ты же знаешь, что я останавливаюсь только у тебя. Так что еще обязательно увидимся.

– Доброй дороги. Я буду скучать по вашей игре, мисс Анна, – обратился ко мне сэр Людвиг.

– Спасибо, мне очень понравилось у вас, – ответила я.

29

Мы вышли, карета уже стояла у дверей, запряженная четверкой резвых лошадей. Кучер, среднего роста, темноволосый мужчина, открыл дверцу и опустил подножку. Норман помог мне сесть в карету, что-то сказал кучеру и запрыгнул сам. Экипаж покатился по городской мостовой, величественная гостиница пропала из виду. Норман обнял меня, лошадиные копыта цокали по камням, мы сидели, прижавшись, друг к другу, словно два голубка. За окном вовсю кипела лондонская жизнь. Прохожие спешили по делам, продавцы предлагали товар, расхваливая его во все стороны. Мы молчали, а зачем слова? Любимый мужчина крепко держит меня в объятьях. Разве, это не прекрасно?!

Карета выехала из города и покатила по проселочной дороге. Бескрайнее поле открылось моему взору. Взошли зеленые посевы, предусмотрительно посеянные осенью. Там, вдалеке, крестьяне пахали землю.

– Какая же ты глупышка! – сказал Норман, крепко обнимая меня.

– Почему? – я повернулась к нему и подняла глаза.

Норман засмеялся.

– Она еще спрашивает: «Почему?». Убежала, всполошила весь народ, и как ни в чем, ни бывало.

– Я уже извинилась за свое поведение, – закусила я губу.

– Мне нужно смотреть в оба, а то еще из-под венца решишь сбежать, – улыбался Норман, – что я буду делать?

– Не сбегу, не волнуйся, – улыбнулась я, и поцеловала его в щечку, – матушку Марию, надеюсь, успокоили? Не хотела расстраивать такую хорошую женщину.

– Как только матушку оповестили, что ты исчезла, она места себе не находила. Приезжала к нам, ездила в монастырь, в надежде, что, может быть, ты там объявишься. Обыскали всю округу, но безрезультатно. Конечно, безрезультатно. Ведь, моя милая Аннушка, решила обосноваться в столице.

– Чтобы быть поближе к тебе, – подхватила я шуточный тон юноши.

– Где уж там поближе ко мне, – вскинул руку Норман, – а почему же тогда, ты так долго не появлялась?

– Боялась, что буду мешать тебе, нести службу.

– Ты мне никогда не помешаешь: ни дома, ни на службе. А знаешь, кто острее всех почувствовал твое отсутствие?

Я вопросительно посмотрела на Нормана.

– Твоя лошадка. Айла стала вялая, на прогулки выходила неохотно. Только Кэтти слушалась, и брала сахар из рук девочки.

– Мне было жаль расставаться с лошадкой, я действительно к ней привязалась и полюбила всем сердцем. Но не могла же я взять ее с собой? Помню, как мы вместе с Кэтти, первый раз пришли к ней знакомиться. Айла стояла такая покорная и смирная, что чувство страха отступило, а взамен появилось чувство любви к великолепному животному.

– Я подарю тебе другую лошадь, – сказал Норман, – ты уже научилась ездить верхом? Лисью охоту никто не отменял.

– Я довольно уверенно держусь в седле, – ответила я, – но другой лошади я не хочу. Мне нравиться моя Айла.

– Тогда, мы перевезем ее в Америку.

– Как перевезем? – удивилась я.

– Как? Как всех животных кораблем.

– Нет, это же настоящий стресс для животного. Еще не выдержит такое долгое и рискованное путешествие. Может, когда-нибудь мы вернемся, и тогда я буду наслаждаться прогулками.

– Обязательно вернемся, – сказал Норман и погладил меня по голове.

За разговорами я не заметила, как приближался полдень, солнце высоко поднялось, и кучер подъехал к постоялому двору.

– Немного передохнем и пообедаем. Да и лошади нужно отдохнуть.

Норман вышел из кареты и предложил мне руку. Солнечные лучи яркими бликами ударили мне в лицо. Вокруг стояло несколько дорогих карет, но в большинстве случаев, постояльцами таких постоялых дворов являлись люди со средним достатком. Туда-сюда сновали молочники, булочники, различного сорта торговцы. Мы вошли в небольшой домик и, оказавшись в столовой, заняли единственный пустой столик в уголке. Молодая девушка подошла к нам.