– Снова читаешь, уже все книги, небось, раза по три перечитала?

– Это «Метаморфозы» Овидия.

– Значит, у тебя что-то случилось. Ты всегда читаешь Овидия, если огорчена.

– А чему радоваться? За окном льет дождь, а на душе кошки скребут.

– Что случилось, моя девочка, – опустившись рядом со мной, обняла меня матушка.

– У девочек столько грандиозных планов на будущее, а у меня чистый лист. Через несколько месяцев учеба закончится, что я буду делать? Что со мной будет? – в глазах защипало, и я почувствовала, как по щекам ручейками заструились слезы.

– Ну, хватит, все будет хорошо, – еще сильнее обняла меня матушка.

– Ничего хорошего я не вижу, – всхлипнула я.

– Ты же знаешь, что двери монастыря всегда открыты для тебя. Ты можешь остаться тут, – поглаживая меня по голове, взволнованным голосом говорила матушка Мария.

– Я никому об этом не говорила, но вам скажу. Я хочу семью, детей. Хочу заботиться о них, любить их всем сердцем, – с жаром говорила я, – они получат все, чего была лишена я: внимание, заботу, материнскую любовь.

– Не говори так. Я люблю тебя, и всегда заботилась, – прижала меня еще сильнее матушка.

– Да, спасибо вам. Вы всегда хорошо ко мне относились, – я тоже обняла ее, и мы вместе заплакали.

Оставаться в монастыре я не хотела. Устроиться гувернанткой в богатый дом, казалось мне наиболее подходящей идеей. Но просто на такую работу не попадешь, нужны рекомендательные письма. А кто может предоставить мне рекомендации? Джейн уверяла, что поговорит с отцом, и он напишет. Однако я понимала всю серьезность этого предприятия и не надеялась получить рекомендации так просто. Это же большая ответственность рекомендовать незнакомую девушку. Репутация отца Джейн может пострадать, если я не оправдаю написанного в рекомендательном письме. Еще можно обратиться к матери-настоятельнице за помощью. Полагаю, ей не составит особого труда попросить герцогиню Генриэтту написать рекомендацию. Возможно, она и написала бы хорошую рекомендацию, ведь я понравилась ей при нашей последней встрече. Но мне неудобно волновать ее такой просьбой. Хотя другого выхода я не вижу. Придется все-таки обратиться к матушке Марии. У меня есть еще месяц до окончания учебы. Не так много времени, надо бы хорошо обдумать предстоящий разговор.

Мои мысли прервала резко открывшаяся дверь. На пороге стояла запыхавшаяся Джейн.

– Ты, почему снова сидишь, уставившись в одну точку? – тяжело дыша, проговорила Джейн, – Что опять случилось? – она упала на стул, рядом с кроватью, взяв меня за руку.

– Да все о будущем думаю. Что дальше делать, даже ума не приложу.

– Последний месяц на тебя страшно смотреть. Я же тебе обещала, что поговорю с отцом. Ты мне веришь?

– Верю. Ты моя самая лучшая подруга. Что бы я делала без тебя.

Джейн вскочила и в мгновение ока обняла меня.

– Ты тоже самая лучшая моя подруга. Я тебя не брошу и обязательно помогу. А сейчас вставай. Пойдем скорее во двор, – Джейн схватила меня за руку и потащила из комнаты.

Мы быстро шли по темному коридору монастыря, а Джейн непрерывно тараторила.

– Во дворе столько экипажей. Стали приезжать новые воспитанницы. Пойдем, посмотрим. Дамы в таких модных платьях. Ты должна это видеть. Там стоит дама в лиловой шляпке. Просто невероятно. Последний писк моды. Наверное, из самого Лондона приехала. Слава о пансионате докатилась и до столицы. Я видела, во дворе стояла карета с гербом графа Эссекского. Точно дочку определили в наш пансионат. Папа мне говорил, что у них девочка 12 лет. Ой, а какая смешная толстуха была. Красная, как помидор, и все время махала веером.

Мы выскочили на террасу, выходящую во двор, заставленный каретами и заполненный разговаривающими людьми. Монастырский двор напоминал жужжащий улей. Дамы давали наставления дочкам, которые испуганными глазами смотрели на огромное серое здание пансионата. Толстуха с веером громким голосом вычитывала дочь, и ее слова гулким эхом отражались от монастырских стен. Несмотря на грозный вид матери, девочка продолжала вертеть головой, рассматривая все вокруг. Было видно, что она привыкла к нотациям матери и давно перестала обращать на них внимание.

– Посмотри вон на ту даму в лиловой шляпке, – меня толкнула в бок Джейн, – а какие перья! Я тоже обязательно себе такую закажу.

В центре двора я увидела высокую, стройную даму лет сорока. Ее платье облегало стройный стан, а огромные перья модной шляпки, казалось, доставали до неба. Маленькая вуаль закрывала глаза. На шее сверкало лиловое колье, и солнечные блики отражались в нем. Спокойный вид, уверенный взгляд выдавал в ней знатную даму, может даже, герцогиню.

– Да очень красивый наряд, – согласилась я.

– И как все в тон подобрано: и шляпка, и платье, и украшения.

– Колье, наверное, из камней аметиста. Я читала, это камень такого сиреневого цвета с примесью лилового.

– А девочки все как одна имеют подавленный вид. Помню, я тоже очень переживала, когда приехала сюда. Мама уезжала, а я должна была оставаться сама с незнакомыми людьми, – говорила Джейн, – помнишь, я первую ночь всю проплакала.

– А я вот не помню, как я попала в монастырь. Матушка говорила, что меня привезли очень маленькой. Другой жизни я не знаю. Только монастырь. Я не понимала, почему ты плачешь, ведь тут так хорошо.

– Потом я привыкла, подружилась с тобой, другими девочками, и разлука с родными стала не такой болезненной. Посмотри, вон на ту девочку, – Джейн показала на девочку с тоненькими косичками, в простеньком сереньком платьице, – кажется, она сейчас заплачет.

– Видно у нее добрая мама, она так прижала ее к себе, что слезы сами навернутся на глаза, – проговорила я.

Дверь открылась и на пороге появилась мать-настоятельница. Она пригласила вновь прибывших в большой зал. Там им расскажут о правилах жизни в пансионате, об учебе. Матушка Мария всегда выступает с напутственным словом перед новичками. Потом родители разъедутся, а новоиспеченные воспитанницы пойдут смотреть свои комнаты. Все это мы с Джейн знали. Мы спустились с террасы, и пошли прогуляться по парку.

На следующее утро я проснулась рано. Занятий уже не было. Девочки начали разъезжаться по домам. Вот и сегодня за Кэтрин должны приехать родители. Вчера весь вечер, она то и делала, что болтала о предстоящей свадьбе. Да уж повезло ей. Будет женой состоятельного человека. И по ее рассказу видно, что он ее любит.

Я повернулась на кровати и взглянула на Джейн. Она еще крепко спала. Да и что может ее тревожить. Солнышко уже поднялось высоко и ярко светит нам в окно. Лежи, не лежи, а вставать придется. Нужно как-то отогнать эти грустные мысли. Негромкий стук в дверь прервал мои размышления.

– Ты уже не спишь? Вот и хорошо, – статная фигура сестры Джулиан появилась в дверях, – матушка Мария хочет тебя видеть. Она ждет в библиотеке.

– А что случилось? Еще ведь так рано! – взволновалась я.

– Она просила тебя позвать. Так что одевайся, и спускайся в библиотеку, – тепло проговорила сестра Джулиан.

– Хорошо, – ответила я немного озадаченно. Сестра Джулиан так редко улыбалась, а такого нежного голоса ее я вообще никогда не слышала. Я просто ошеломлена.

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Джейн, я умылась, оделась и вышла из комнаты. Что будет говорить матушка, вот загадка? Еще такая ранняя пора. А тут еще странный голос сестры Джулиан. Просто ума не приложу. Однако это отличная возможность поговорить с матушкой Марией о рекомендательном письме. Тут я не останусь, это решено. Буду просить ее, пусть поможет. Погруженная в свои мысли, я не заметила, как добралась до библиотеки. Дверь немного приоткрыта, матушка говорит сестре Джулиан.

– Наверное, это будет самое радостное событие в жизни нашей бедной Анны.

– Пусть Господь помогает ей, она такая славная девочка, – проговорила сестра Джулиан.

– Она это заслужила.

Были слышны шаги сестры Джулиан и я не могла дольше стоять за дверью. Да и очень уж хотелось узнать, что именно я заслужила.

– Доброе утро, матушка Мария, – войдя в библиотеку, поздоровалась я.

Сестра Джулиан улыбнулась мне и вышла, оставив нас с матушкой вдвоем.

– Здравствуй душенька. Присаживайся, у нас предстоит долгий разговор.

Матушка Мария указала мне на стул. Я села. Мысли путались. Даже забыла, что хотела сказать.

– Учеба закончилась, – начала мать-настоятельница, – девочки разъезжаются по домам.

– Да, сегодня за Кэтрин должна приехать семья.

– Твои отметки меня порадовали. Ты самая лучшая ученица, – с гордостью в голосе проговорила матушка Мария.

– Оценки то у меня хорошие, но что дальше?! Я не знаю.

– Ты уверенна, что не хочешь остаться в монастыре? – вопросительно подняла брови матушка.

– Уверенна, – тихо, но твердо проговорила я, уставившись в пол.

– Хорошо. На днях, я получила письмо от герцогини Генриэтты. Помнишь, мы навещали ее? – откинулась матушка на спинку кресла.

– Конечно, помню. У нее большой особняк с прекрасным парком.

– Тебе понравилась герцогиня?

– Да. Она такая добрая. Помните, она не может выгнать садовника, зная его пагубную страсть к алкоголю. А еще она очень красивая. И такая простая.

– Хорошо, что ты так к ней относишься. Я уже сказала, что получила письмо. Ты ей понравилась. Она узнала о твоих успехах в учебе и предлагает тебе место гувернантки у младшей дочки Кэтти. Когда мы были в гостях, ты ее не видела, но заверяю тебя, это славная девочка. Ей уже десять лет. И ты с легкостью сможешь найти общий язык с ней. Как тебе такое предложение?

Я смотрела прямо перед собой. Ничего не видела, ничего не понимала. В голове колокольным звоном отбивались слова: «герцогиня», «гувернантка», «не надо просить рекомендации».

– Аннушка, с тобой все в порядке? – взволнованно спросила мать-настоятельница.

– Да, да, да, – только и смогла проговорить я.

Матушка подала мне стакан с теплым чаем. Я сделала большой глоток. Теплая жидкость согрела.