Тесса Дэр - Гувернантка для герцога

А вот последующие дни тянулись медленно, ползли как улитки.

Чем дольше Чейз оставался в постели, тем сильнее тревожилась Алекс, доводя себя до безумия.

О характере ее связи с хозяином дома — она надеялась на это — не знал никто, поэтому у нее не было формальной причины навещать Чейза в его спальне, не говоря уже о том, чтобы сидеть у постели и оставаться дежурить ночью, как ей того хотелось. Невозможно было увидеться с ним и под предлогом визитов к нему девочек. Риск был слишком велик, они могли заразиться.

Ситуация очертила болезненные границы реальности. Напомнила ей о том месте, которое она занимала в его жизни. Александра не без основания считала, что для него она больше, чем просто очередная любовница, но… в жизни все складывалось по-другому.

Она не могла заявить свои права на него.

Все новости Алекс получала из обрывков разговоров, какими-то мелочами с ней делились слуги. Доктора приходят и уходят, говорили они, но мистеру Рейно не становится лучше. Воспаление в легких не отступает, температура не снижается.

Перед Розамундой и Дейзи она держалась мужественно, но страх сжимал сердце ледяной рукой. Чейз был сильным здоровым мужчиной в расцвете лет. Но даже сильные здоровые мужчины в расцвете лет могут погибнуть совершенно неожиданно. Ей ли этого не знать?!

Три дня спустя Алекс поняла, что на расстоянии больше не выдержит. Она дождалась, когда дом погрузится в сон? и решила проникнуть к больному. Конечно, там могла дежурить горничная или лакей.

На ходу она перебрала несколько жалких объяснений своего появления в спальне: ее вызвала миссис Грили, или она принесла новую припарку, или ей — гувернантке! — по какой-то непостижимой причине в доме, полном слуг, поручили посидеть часок у постели мистера Рейно.

К счастью, он был один.

Алекс торопливо подошла к постели.

— Чейз…

У него затрепетали ресницы, с потрескавшихся губ сорвался стон.

— Это я? Алекс.

Она убрала с его лба потные волосы. О боже, он по-прежнему горел в лихорадке.

Алекс сняла полотенце с умывальника, намочила в прохладной воде и протерла ему лоб и шею.

— Алекс… — Он открыл воспаленные глаза, с трудом сфокусировал взгляд на ее лице. — Прости, любимая… Сегодня я не могу дать тебе урок. Я болен.

Она расхохоталась, правда, сквозь слезы — слезы облегчения. Чейз остается самим собой в любой ситуации.

— Я знаю, что ты болен, дорогой. Я не в претензии. — Она поцеловала его в лоб.

У нее за спиной раздался звук открываемой двери. Алекс резко вскочила и обернулась.

В комнату вошел мистер Барроу.

— Я не хотела врываться сюда, — сказала она первое, что пришло на ум, — но девочки постоянно спрашивают, как чувствует себя мистер Рейно, поэтому подумала…

— Не беспокойтесь. Не нужно никаких объяснений. Я все знаю о вас двоих.

На миг она онемела, но тут же нашлась.

— Я тоже знаю все о вас двоих.

— Он рассказал?

— Нет, сама додумалась.

— Ничуть не удивлен. — Барроу пододвинул к кровати стул, и они сели рядом. — Вы умны, а брат не умеет скрывать свои чувства, если ему кто-то нравится.

— Да, это верно. А вы — известный юрист, но согласились на место у Чарлза Рейно без каких-то дополнительных причин. С Чейзом остаются лишь те, кто увлечен своей работой, или те, кто переживает о том, что будет с ним, если они его оставят. Так что вас удерживает здесь? — Она говорила тихо, но решительно. — Увлеченность? Или любовь?

— Если честно, я задавал себе этот вопрос. Наверное, и то и другое.

Чейз снова впал в забытье. Его прерывистое дыхание служило беспокойным аккомпанементом к их разговору.

— Ему ведь не становится лучше? — спросила Алекс.

Мистер Барроу тяжело вздохнул.

— Да. Мне даже думать об этом не хочется, но жестокий прагматизм юриста берет во мне верх. Нам нужно быть готовыми к худшему.

Комок подкатился у нее к горлу.

— Что же будет с девочками?

— На какое-то время их вернут под опеку старого герцога, как и все остальное, что имеет отношение к имуществу. Это продлится до того момента, пока следующий претендент на наследство не вступит в свои права.

— Дети уже столько пережили. Передать их снова незнакомым людям, когда они только-только почувствовали себя защищенными…

— Я сделаю для них все, что смогу, но окончательное решение от меня не зависит.

— Знаю. Дело не только в том, что на них может пагубно сказаться резкая перемена места проживания. Они обожают своего опекуна.

— Все мы любим Чейза. — Барроу опять вздохнул. — И лишь одному Господу известно почему: он такая задница!

— Это верно. — У Александры по щекам потекли горячие слезы.

Мистер Барроу взял ее за руку.

— Может весь наш разговор ни о чем. Без борьбы брат не сдастся. В школе он постоянно устраивал потасовки с мальчишками. По большей части чтобы защитить меня. Только не подумайте, что из братской любви ко мне — он все время у меня списывал и без моей помощи не сдал бы ни одного экзамена. Зато отлично знал, как выиграть бой.

— Только сейчас он бьется со связанными за спиной руками. — Алекс решительно выпрямилась. — Нам надо каким-то образом уравнять его шансы. Нельзя сидеть и просто наблюдать.

— Обычное лечение ему не помогает. Кровопускание, прогревание, голодание, чтобы сбить температуру… Все, что испробовали доктора, оказалось неэффективным.

— Тогда их надо прогнать, — отрезала Алекс. — От того, что предпримем мы, ему уже хуже не будет.

Барроу внимательно посмотрел на нее и согласно кивнул.

— Договорились.

Алекс поднялась и стащила тяжелое шерстяное одеяло, прикрывавшее тело Чейза.

— Сначала надо сбить температуру. Будем накладывать холодные компрессы и делать прохладные ванны. Он обильно потеет, поэтому, наверное, страдает от жажды. Значит, будем поить его и кормить бульоном с ложечки. Пусть пьет чай столько, сколько сможет.

— Я спрошу Элинор насчет ароматических припарок.

— Элинор?

— Это моя жена. Как-нибудь вы с ней познакомитесь. И наверняка подружитесь. — Он приподнял Чейзу голову, чтобы Алекс подложила ему на шею охлаждающий компресс. — Мы с Чейзом родились с разницей в три недели меньше чем через год после свадьбы его родителей. Одно, это должно подсказать вам, насколько высоко мой родной отец ценил свою брачную клятву.

— Вам, наверное, было тяжело с этим смириться.

— На самом деле нет. Я получил лучшую половину сделки. Мой приемный отец предложил свою помощь, женившись на моей матери, и воспитал меня как родного сына, в любви и строгости. В доме Рейно проявление чувств не поощрялось.

Алекс помолчала, потом спросила:

— Почему вы мне это рассказываете?

— Потому что, когда заходит речь о любви. Чейз не знает, как нужно поступать. Ему цены нет, если надо проявить заботу о других. Но он впадает в ступор, когда другие начинают проявлять заботу о нем.

Конечно! Ну конечно! Несколько недель она понуждала его проявить свою любовь к девочкам. Это была неверная тактика, но ему нужно было поверить, что он заслужил их любовь.

А теперь нужно не дать ему умереть.

— Хорошо. — Она аккуратно поправила подушку. — Чейзу придется пережить заботу других о себе. И неважно, понравится ему это или нет.

Чейз выплывал из беспамятства и вновь уплывал в темноту. Ласковые волны качали его тело. Свежая прохладная вода сочилась сквозь губы. Мягкое бормотание то возникало, то вновь пропадало. Вокруг него разливался аромат трав и лимона. И апельсиновых цветков. Все время до него доносился этот запах апельсинового цветения. Словно он плыл по морю Александры или тонул в нем — он не мог точно определить.

Чейз проснулся утром — это точно было утро, потому что солнце светило ему прямо в глаза, — и увидел, что она спит возле его постели, опустив голову на руки.

— Алекс.

— Чейз? — Она подняла голову. — Чейз! — Девушка приложила тыльную сторону ладони к его лбу. От волнения голос у нее прозвучал сдавленно. — Слава богу!

— Я же сказал, что не болен. — Он попытался сесть на постели. — Наверное, мне нужно было как следует выспаться ночью.

Алекс удивленно посмотрела на него.

— Выспаться ночью?

Чейз потер глаза и тихо выругался.

— Только не говори, что дала мне проспать полтора дня. Господи боже!

— Чейз, прошла неделя.

— Неделя? Не может быть! — Он заметил ее спутанные волосы и темные круги под глазами. — Что с тобой?

— Если тебе кажется, что я выгляжу ужасно, взгляни на себя. У тебя было воспаление легких. Температура держалась несколько дней. Трое врачей пытались вылечить тебя. Ты всех заставил сильно поволноваться.

— Ты можешь не волноваться. Я хорошо себя чувствую.

Потерев щеку, Чейз ощутил густую щетину.

Неделя… Вот дьявол!

Он спустил налитые свинцом ноги с постели и приготовился встать. Надо вымыться и побриться. Тогда, возможно, он вновь почувствует себя человеком.

— Даже не думай. — Алекс положила ладонь ему на грудь. — Ты еще недостаточно окреп.

— Я сам решу, спасибо. — Он отстранил ее руку, поставил ступни на пол, оттолкнулся от кровати и поднялся. На ногах Чейз простоял меньше секунды, затем колени у него подогнулись, и он пришел в себя опять сидящим на кровати. Перед глазами плавали черные и белые точки. — Я вижу, что еще не вполне готов встать.

В ожидании того, когда ноги обретут прежнюю чувствительность, он оглядел спальню — вид ее заметно изменился. Куда-то исчез балдахин над кроватью. Стены, казалось, оклеены новыми обоями. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они сплошь покрыты рисунками и письмами — явно детская работа. Он сорвал один листок, прикрепленный в изголовье.