— Пожалуйста, не уходи, — отвечаю честно, — что я хо… хочу, чтобы ты остался на ночь.

Не замечаю, как мы добираемся до моей квартиры. Он отворачивается на мгновение, чтобы закрыть дверь и продолжает пристально следить за мной глазами.

— Что-то еще? — его хрипловатый голос заставляет мой живот трепетать.

— И я задолжала тебе оральный секс, — мои глаза расширяются, когда слова срываются с моих губ.

— В тот вечер мы не делали «услуга за услугу». Ты мне ничего не должна, — его слова звучат мягко, но пульс на его горле начинает сильно пульсировать.

— Хорошо, — соглашаюсь я, берясь за ручку двери в спальню.

— Утром тебе надо на работу. Насть… я просто хочу спать в твоей постели. Я здесь не только потому, что хочу тебя трахнуть.

— Но ты же хочешь? — уточняю я.

Его рука тянется вниз, и он сжимает свою эрекцию, выпирающую в джинсах. Боже мой, я даже не прикоснулась к нему, а он уже в полной готовности.

— Я хочу.

Я не могу оторвать глаз от его джинсов, и в том, как он сжимает себя, нет ничего детского. Он весь соткан из желания, потребности и мужественности.

— Я тоже этого хочу, — вторю ему.

— Мои глаза здесь, — говорит он, убирая руку с промежности.

— Да, — соглашаюсь я, но не поднимаю глаз, — сними джинсы.

Мы стоим посреди моей комнаты, и, поскольку Лара в больнице, мне не нужно беспокоиться о том, что нас застукают.

— Ты уверена? — он тихо спрашивает и я киваю, все еще завороженная. — тебе рано вставать на работу.

Его слова должны были вывести меня из транса, но этого не происходит. В глубине души я знаю, мне важно отдыхать как можно больше, поскольку от моих рефлексов зависит жизнь людей, но я также знаю, несмотря на короткие вспышки неуверенности, что я хороший врач и могу легко обойтись четырьмя часами сна.

— Я буду в порядке, — обещаю я и почти теряю сознание, когда его пальцы расстегивают пуговицу, а затем медленно опускают молнию на джинсах.

— Боже мой!

— Не так уж и по-мальчишески, а?

Все, что я могу сделать, это крутить головой в стороны и смотреть. Похоже, это все, на что я способна, когда он скользит крепким кулаком по своему массивному члену. Я почти открываю рот, чтобы сказать ему, что он не поместится во мне, но, как врач, я хорошо знаю эластичность влагалища.

— Ты не должна этого делать, — его голос полон жажды.

Я даже не осознавала, что упала перед ним на колени. Паша нежно обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

— Я не ждал ничего подобного, когда подошел к твоей двери несколько минут назад.

— Ты только что сказал, что хочешь меня.

— Я всегда этого хочу, но это не значит, что это должно случится. О черт….

Кажется, мои губы вокруг головки его члена — это то, что нужно, чтобы наконец заткнуть ему рот. Его бедра дрожат под моими руками, когда я наклоняюсь ближе, чтобы попытаться взять его в рот. Я наслаждаюсь каждой секундой этого, звуками, которые он издает, тем, как его бедра сжимаются и расслабляются под моими ладонями, его большим пальцем, который он прижимает к моему подбородку, чтобы я смотрела на него, пока он погружен в мой рот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Но когда его рука сжимает мои волосы, я настораживаюсь, отодвигаясь назад, чтобы сказать.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, но если ты начнешь сам управлять, есть хороший шанс, что ты продырявишь мой пищевод. Ты такой большой. Тогда тебе придется отвезти меня в больницу в соседний город, потому что я не поеду в свою больницу из-за чего-то подобного. Если мои коллеги узнают….

— Насть, — Паша проводит большим пальцем по моей нижней губе. — я не собирался этого делать. Я собирался стащить тебя с себя, чтобы не кончить тебе в рот.

— А почему нет?

Его глаза закатываются, когда я снова провожу губами по его длине, и он не лжет. Он был так близко. Требуется всего три или четыре скольжения вниз по его эрекции, прежде чем он утолщается в моем рту и кончает.

Я облизываю, сосу и дразню его, пока он не отдергивает бедра назад и не освобождается, еще не отошедший от оргазма и не в силах выдержать то, как я дразню его.

Он подхватывает меня и бросает на кровать. — Моя очередь.

Я не в силах скрыть свой трепет. Оральный секс, который он подарил мне той ночью, был нереальным, но я была выпившей, а поскольку алкоголь вроде как притупляет чувства, я уверена, что сегодня будет еще лучше. Мое тело дрожит от предвкушения.

— Ты невероятно сексуальна, — говорит он, стягивая с меня летние льняные брюки. Затем точно также, как он проводил большим пальцем по моим губам, он проводит им по трусикам. — и мокрая.

Я извиваюсь, одновременно нуждаясь в большем и чувствуя смущение. Никогда раньше не была так выставлена напоказ. Та ночь, когда я была пьяна, не считается. Прямо сейчас я на сто процентов в сознании и не совсем уверена в себе.

— Паша, — хнычу я, когда он, кажется, доволен, просто наблюдая, как его палец играет с кружевом моих трусиков.

— Что тебе нужно? — его слова звучат почти как мурлыканье, и мне легко представить их вибрацию в другом месте.

— Твой рот, — храбро отвечаю я.

Он оттягивает мои трусики в сторону и наклоняется, и хотя он все еще в нескольких сантиметрах, когда он облизывает свою нижнюю губу, я чувствую это на своей коже. Я могу кончить еще до того, как он прикоснется ко мне губами.

К счастью, он не заставляет меня ждать дольше, и первое прикосновение его губ к моей нежной плоти заставляет меня извиваться под его руками. Он должно быть понимает, как трудно лежать неподвижно, потому что он прижимается рукой к моему животу, чтобы удерживать меня на месте.

Когда его язык делает первый взмах, я почти теряю рассудок. Он посмеивается над моим ответом, и его теплое дыхание почему-то холоднее, чем моя разгоряченная плоть. Резкий контраст поражает. Это лучшее, что я когда-либо чувствовала, включая ту ночь.

— Не дразни меня, — умоляю я, когда он мягко целует внутреннюю сторону моих бедер, вместо того, чтобы сосредоточить свое внимание там, где мне это нужно больше всего. — ты мне нужен. Сейчас!

— Здесь? — он проводит языком по моему центру.

— Да. Везде.

— Держись. — его слова — предупреждение, и когда он ныряет, я понимаю, что не воспринимала это так серьезно, как должна была.

Мое тело сжимается, пальцы запутываются в его волосах, когда он работает надо мной. Мне неловко за то, как быстро он заставляет меня кончить, но блаженство настолько велико, что мое смущение рассеивается.

— Вот так, — хвалит он, все время облизывая и посасывая мою сердцевину. — продолжай.

И я продолжаю, пока я не откидываюсь на подушки без сил, зная, что утром буду чувствовать себя так, словно пробежала марафон.

Когда я приземляюсь обратно на землю, я нахожу его уткнувшимся подбородком в низ моего живота с удовлетворенной улыбкой на губах.

— Не смотри так самодовольно, Паша.

— Я думаю, что заставить тебя кончить — это лучшее, что я когда-либо видел в своей жизни. Я не могу дождаться, чтобы быть в нескольких сантиметрах от твоего лица, когда это произойдет снова. Я опять тверд от твоего вкуса на моих губах.

Он прижимается в поцелуе к низу моего живота, потом медленно поднимается выше.

— Я тверд от ощущения, как твоя киска дрожит у моего рта, — он поднимает мою блузку, стягивая чашечки лифчика, и обхватывает губами сосок.

— Я мечтал об этом дне, — его рот отпускает мой сосок только для того, чтобы найти другой.

— Фантазировал о звуках, которые ты издашь, когда я впервые войду в тебя, — с этим заявлением он отодвигает бедра чуть назад и надавливает вперед. Я так переполнена им, что даже не издаю ни звука. Мой мозг отключается, а он снова отодвигает бедра. Когда он вновь вонзается в меня, это возвращает меня в реальность.

— Стой!

— Что?

— Слезь с меня! Черт! Уйди!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍24


ХАРЛЕЙ


То, как Настя сжимает мой член, лучшее, что я когда-либо чувствовал в своей жизни. Она горячая и плотнее, чем я представлял. Такая шелковистая, и я знаю, что никогда не захочу ничего, кроме как провести свою жизнь внутри нее.

— Стой!

— Что? — переношу свой вес на локти, чтобы посмотреть на нее, и из меня вырывается стон, так как это движение погружает меня в нее чуть глубже.

— Слезь с меня! Черт! Уйди!

— Что случилось?

— Презерватив, — выпаливает она, и у меня кровь стынет в жилах. — Тебе нужен презерватив. Черт, Паша. Я не принимаю противозачаточные, — кричит Настя и это заставляет меня действовать.

Когда я выхожу из нее, она стонет с сожалением, и я понимаю это чувство.

— Прости. Прости, — соскальзываю с кровати, в ужасе от того, что все испортил. — Я даже не подумал. Клянусь, такого еще никогда не случалось. Я чист. Я еще не кончил.

Я был очень близок к этому даже от тех нескольких секунд, когда я был внутри нее, что было бы неловко, но, честно говоря, не было никакого способа продержаться дольше.

— Надень презерватив! — говорит она.

— Ты не хочешь остановиться?

— Что? Нет! Я не хочу останавливаться.

Я тянусь к ее тумбочке, но она шлепает меня по руке. — Что ты делаешь? У меня там нет презервативов.

— Ну, у меня их с собой нет, — развожу руками.

— Что? Как это возможно? — Настя смотрит на меня так, словно я испортил сюрприз ко дню рождения, которого она ждала весь год. Ее надутые губы заставляют меня всерьез хотеть снова взять ее рот.