Первая моя реакция — это шок и смущение, когда я открываю дверь спальни Лары и вижу ее сидящей на кровати вместе с Пашей, который обнимает ее за плечи.

К концу моей смены столько всего навалилось. Я и забыла, что требовала, чтобы он был здесь, когда я вернусь с работы. Вид того, как он утешает мою плачущую подругу, — еще одна причина, по которой я понимаю, что согласиться попробовать с ним было хорошим решением.

— О, привет, — говорит Лариса, поднимая глаза от своих колен, и смахивает слезы, пытаясь улыбнуться. — Паша просто…

Когда я улыбаюсь ей в ответ, она замолкает. Она знает, что ей не нужно ничего мне объяснять. У меня нет проблем с доверием, и я не тороплюсь с выводами. Зачем мне это? Они полностью одеты, и Паша выглядит таким растерянным, не зная, что делать. Ему должно быть неловко от того, что она плачет.

Он переводит взгляд с меня на мою подругу, и снова на меня.

— Я должен дать вам время поговорить… — я киваю в знак согласия, но Лара перебивает его:

— Нет. Все нормально. Идите. Я не хотела портить вам вечер.

Ее голос низкий, наполненный болью, и она снова смотрит в пол.

— Я пойду, — говорит Паша, вставая с кровати и сокращая расстояние между нами.

— Мне нужно с ней поговорить, — смотрю на него, когда мы выходим в коридор. Он понимающе кивает и, мягко прикоснувшись своими губами к моим, поднимает свою сумку с пола.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — хватаю его за руку.

— Нет?

Качаю головой и наклоняюсь ближе к его груди. Он пахнет потрясающе, и от этого еще сложнее отступить от него.

— Может посмотришь пока телевизор немного?

— Хорошо. Я буду ждать столько, сколько тебе нужно, детка. Я все еще буду здесь.

— Спасибо, — он самый милый парень и прекрасно воспитан, несмотря на то, что у него не было хорошего примера перед глазами в детстве. — я ненадолго.

Он целует меня еще раз, лишь слегка касаясь губами, и я заставляю себя отвернуться от него. Но я знаю, что нужна Ларе. Достаю секретное оружие из моего шкафа и бутылку вина из кухни, которую Паша помогает мне открыть, несмотря на мои протесты. Не утруждаю себя бокалами, зная, что мы будем в порядке, просто выпивая из бутылки.

— Тук-тук, — открываю дверь, не дождавшись ответа. Лара должна понимать, что я собираюсь поговорить с ней. Обычно она предпочитает переживать моменты грусти в одиночестве, никогда не хочет никого обременять, но слезы перед моим парнем — это огромный знак, что ей действительно сейчас плохо.

Пашенька пытался помочь раньше, но успокаивать ее, поглаживая спину — не сработает с ней. Лара — сильная женщина, и мне нужно просто напомнить ей об этом.

Когда я вхожу в ее комнату и вижу, как она лежит лицом вниз, уткнувшись головой в подушку, мне становится не по себе.

— Лара! Вставай! Ты собираешься рассказать мне, что происходит?

— Петровский!

— Что? Ты говорила с ним?

— Нет. Он даже не посмотрит на меня.

— Почему ты так думаешь?

— Просто знаю.

— Ты чего-то недоговариваешь, Ларис? Есть что-то еще?

— Я видела сегодня в холле больницы Мишу. Он шел со своей молодой женой и младенцем на руках. Он выглядел таким счастливым.

— Так вот в чем дело, — вздыхаю, испытывая жуткую неприязнь к ее бывшему, которого она застукала голым с его секретаршей.

— Мне он столько раз говорил, что не хочет детей, что для него работа важнее всего, и у него нет времени на эти глупости. А теперь он ведет их к педиатру в разгар рабочего дня, как будто она сама не в состоянии. Когда она запрыгивала на чужого мужчину, не выглядела такой беспомощной.

— Ты все еще его любишь?

— Нет! Нет! — тут же восклицает она.

— А при чем тут Петровский? — я потеряла нить беседы.

— Разве не очевидно, Настя? — она наконец расстается с подушкой и садится на кровати, скрестив ноги. — совершенно ясно, что такие успешные, уверенные в себе мужчины, как мой бывший или Сергей, никогда не будут рассматривать меня для серьезных отношений. Они всегда буду выбирать молоденьких секретарш.

— По-моему, это очевидно только тебе. Ты преувеличиваешь, — я теряюсь, не зная что еще сказать. Впервые вижу Ларису такой подавленной. Когда она узнала про измену Миши, там было больше гнева. Сейчас же она выглядит такой несчастной. — Послушай, Миша — просто мудак. А Сергей, ты ведь даже с ним парой фраз не обмолвилась! Мне кажется, если он узнает тебя получше, ты обязательно ему понравишься.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

— А как же твои наставления, не встречаться с коллегами?

— Но вы же не работаете напрямую вместе! К тому же всегда можно сделать исключение из правил, если тебе по-настоящему кто-то нравится!

— Я не узнаю тебя, Настя! Мне нравится, как Паша влияет на тебя! Погоди, а что ты там прячешь?

Наконец-то она заметила.

— У меня кое-что есть для тебя! — достаю из-за спины коробку.

— Ферреро Роше! Я не знала, что они у нас есть, — она перестает плакать и заинтересованно смотрит на свои любимые конфеты. — Где ты их прятала?

— Там, куда ты никогда не полезешь. Под моими длинными «бабушкиными» юбками!

— Давай же их сюда скорее!

— И еще молодое токайское вино, — протягиваю ей бутылку.

Ее лицо все еще покрыто пятнами слез, но она начинает улыбается, когда жует. Вот видите? Шоколад все исправляет.

— Почему ты остаешься со мной? Паша ушел? — она разворачивает еще конфету, когда я отрицательно качаю головой.

— Тогда почему ты здесь, когда можешь кувыркаться с ним?

— Ты очень грустная, и я была бы плохой подругой, если бы ушла и стала стучать изголовьем кровати о твою стену, пока ты расстроена.

Смех, который вырывается из ее горла, настоящий. Мы отпиваем по очереди вино и волна облегчения накатывает на меня, когда я слышу довольное мычание Лары.

— Знаешь, Настя, я вдруг поняла. Я занималась сексом с мужчиной, которого я любила, но он не любил меня. И у меня был секс с мужчиной, который меня любил, но я его — нет. Даже представить себе не могу, как должно быть космически, когда… — она берет из коробки еще шоколад. — Что я хочу сказать… Просто иди к своему мужчине.

— Ты намекаешь на то, что Паша… он…

— Глупенькая, — она качает головой, наклоняется и достает наушники из тумбочки. — Иди уже. Я буду в порядке. У меня есть вино. И шоколад. Иди!

***

Хмурюсь, когда не нахожу его на кухне, и в моей комнате не видно света сквозь приоткрытую дверь. Смотрю в окно, но нигде не вижу его «Харлей». Неужели, он уехал?

Захожу к себе и улыбаюсь, находя его спящим в моей постели. Мягкое дыхание вырывается из его приоткрытых губ, на его бедра натянуто одеяло, но его голая грудь зовет меня. Я должна дать ему поспать, но не могу остановиться. Надеюсь, мои губы не разбудят его. Когда я опускаю свой рот к его красиво очерченному прессу, задаюсь вопросом, полностью ли он голый под одеялом. Его одежда, должно быть, лежит на другой стороне от кровати, потому что я не вижу ее, когда отстраняюсь и оглядываюсь.

Проводя носом по линиям на его торсе, улыбаюсь, когда мышцы прыгают и напрягаются.

— Ты сделаешь мой член твердым, — хрипотца в его голосе никогда не перестанет меня возбуждать. Провожу языком по его пупку и смотрю на него. — Как твоя подруга?

С нежностью и заботой в глазах, он обхватывает мой подбородок, проводя большим пальцем по щеке.

Такие моменты, как этот, заставят меня влюбиться в него. Мое лицо в нескольких сантиметрах от его мужественности, и все же он спрашивает о Ларе с искренней заботой на лице.

— С ней все будет в порядке.

— Она не сказала мне, что происходит. Я не знал, умерла ли ее родственница, или она потеряла пациента на работе или что-то в этом роде. Она просто открыла дверь, когда я позвонил, и вернулась в комнату. Она зарыдала еще до того, как я успел подойти к ней. Я пришел сюда всего за несколько минут до тебя.

— Это связано с мужчиной. Ее бывший — настоящий придурок, — хмурюсь, гадая, не слишком ли много сказала.

— Ну, — он садится, берет меня под руки и медленно тащит вверх, — я обещаю никогда не заставлять тебя так плакать из-за меня.

— Это серьезное обещание.

— И я планирую выполнить его.

— Ты обещаешь это всем девушкам, с которыми встречаешься?

Его губы замирают на моей шее.

— Ты и Кристина — единственные девушки, с которыми я встречался.

Одно упоминание ее имени приводит меня в бешенство, и это сбивает меня с толку, потому что обычно я не так ревнива. Наклоняю голову, одаривая его взглядом, который легко читается как «я тебе не верю».

— Не смотри на меня так, — он тычет пальцем мне в щеку. — Насть… я переспал со многими. Но я встречался только с ней и с тобой.

— Неужели?

— Это правда. Так что не злись. Я не думаю, что иметь только две девушки за всю жизнь — это много.

Только две. То есть он планирует…? Фыркаю на его нелепое заявление. Мне не нужно, чтобы он мне в чем-то признавался. Кроме того, для таких вещей еще слишком рано. Я облизываю губы, надеясь изменить направление беседы, и это действует как заклинание. Он начинает увеличиваться подо мной. Паша улыбается, когда я покачиваюсь на нем.

— Эти ямочки, — провожу пальцем по его щеке. — думаю, это то, что заставило меня, наконец, уступить тебе.

— Они, да?

- ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Или, может быть, твои красивые глаза. И то, как двигаются твои бедра, когда ты танцуешь. Не так уж часто можно встретить мужчину, который знает, что делать на танцполе. Это заставило меня задуматься, какой ты будешь в постели?