Он сделал жест рукой, обрисовав пальцем в воздухе круг. Она поняла, что он хочет, медленно повернулась вокруг, давая ему время полюбоваться её упругой попкой.

Он сделал ещё один жест рукой, вниз, к полу.

Девушка опустила платье, улыбнулась ему, робко, словно проверяя ответит он или нет.

Улыбка едва тронула его губы, она была почти незаметна, но ей этого хватило.

- Трусики, спусти их до колен, — хрипло сказал он.

Она выполнила и эту его просьбу.

— Платье, снова вверх, и коснись себя, там.

Она покраснела, её лицо горело.

“Грязные танцы” — почему то всплыла в голове фраза.

Но самое неожиданное для неё самой это то, что от всех этих действий она очень сильно возбуждалась. Чувствовала, что ещё чуть чуть, и она будет умолять его о сексе, чтобы потушить горящий внутри пожар всё возрастающего желания.

Он уже был готов, она прекрасно это видела по его брюкам оттопыренным чуть ниже ремня.

Девушка сделала, как он просит. Её пальцы робко касались себя там, где он попросил. Ей даже наедине с самой собой было стыдно это делать, а сейчас на неё внимательно смотрит мужчина, и это дичайше возбуждает.

— Вот, возьми — он вытащил из нагрудного кармана толстую дорогую ручку, — трогай себя этим.

Она не стала с ним спорить, если он этого хочет, то она с удовольствием выполнит его просьбу.

Тёплый и твёрдый колпачок ручки был похож на его сильные пальцы, она представила, что это они, увлеклась, застонала. С каждой секундой ручка проникала всё глубже и глубже, так далеко не проникали даже её пальцы.

— Стой, отдай — он требовательно протянул руку.

Взял, поднёс к лицу, понюхал, кончиком языка попробовал на вкус, спрятал в карман.

Очень медленно расстегнул ремень брюк, пуговицу, молнию. Достал то, что уже давно рвалось наружу.


— Подойди — с трудом произнёс он, звук был такой, словно он умирает от жажды, — стань на колени и смотри на него.

Девушка сделала так, как он сказал, опустилась на паркетный пол, посмотрела. Потянулась к нему рукой, желая прикоснуться к горячей плоти, почувствовать её жар и силу. Губы Людки приоткрылись, рот наполнился слюной.

— Нет — сказал он трогать нельзя, только смотреть.

Он повернулся боком, чтобы она оценила его длину и толщину.

— Ты хочешь почувствовать его в себе? — спросил он.

— Да, да, да! Очень!

— Встань, подойди к столу — отдал он очередной приказ.

Она сделала шаг вперёд, остановилась уперевшись в крышку стола. Он обошёл её, стал сзади. Мужские руки легли на плечи и надавили, она подчинилась, наклонилась вперёд ложась грудью на стол.

Профессор задрал ей на спину платье, открывая себе дорогу к самой желанной цели этого дня. Стал медленно снимать с неё трусики, заставляя девушку замереть от переполнявших её чувств, разжигая ещё сильнее огонь желания. Провёл руками по ягодицам, коснулся горячей и пышущей жаром промежности, от чего, девушка вздрогнула, и чуть подалась назад продлевая момент ласки. Снял трусики и положил их себе в карман.

Вошёл резко, на всю длину. Девушка вскрикнула, это был её первый раз.

Ей было больно только при первых его движениях, с каждым новым толчком боль становилась всё меньше, пока не пропала совсем. Людмиле казалось, что с каждым новым разом, он заполняет её больше и больше. Она растворялась в его любви, дарила себя ему без остатка. Старалась громко не стонать, искусала губы, но не могла погасить те безумные всплески от ощущения мужчины внутри себя.


Людмиле хотелось посмотреть на его лицо, увидеть как ему хорошо с ней. Преподаватель словно прочитал её мысли. Остановился, помог ей выпрямиться, развернул лицом к себе. Поцеловал жарко, страстно. Его язык скользнул внутрь, проходя по внутренней поверхности губ, встретился с её язычком сплетясь с ним безумном танце, заставляя её своими ласками провалиться в пучину наслаждений.


Стащил с неё платье, расстегнул и снял бюстгальтер даря свободку молодой упругой груди заждавшейся мужской ласки. Сжал её сильными руками, закрыл от удовольствия глаза. Его напряженный и блестящий от её смазки член горячей точкой упирался в её живот обещая продолжение безумной страсти.


Положил её на спину, подняв стройные ножки вверх, пока они не оказались на его плечах. Вошел, на этот раз нежно и не спеша. Ему нравилось смотреть на её лицо во время секса. Он видел, как меняется его выражение при каждом толчке. Владислава Юрьевича возбуждали стоны Людмилы, вырывающиеся из полуоткрытых губ, ему нравилось выражение удовольствия на её лице. Колыхающаяся при каждой новой фрикции грудь добавляла огня в его кровь.


Они не могли оторваться друг от друга ещё больше часа, пока не кончилось действие препарата.


Охранник борделя все два часа просидел у монитора с открытым ртом. Он не мог понять, что произошло с клиентом, и как такое вообще возможно.

“Надо мадам доложить на всякий случай” — подумал он выходя из комнаты.


Как только Майка закрыла глаза и стала проваливаться в сон, как её разбудили.

— Майя, милая, это было невероятно!

— Ну что, читал тебе Пушкин сегодня стихи?

— Читал! Ты представляешь, оказывается, стихи — это так красиво! Сначала он читал Пушкина, потом Лермонтова, потом Гумилева, Заболоцкого, потом Маркина! Он, оказывается, знает столько поэтов, он знает столько стихов… А как замечательных он их читает! А потом, наверное действие препарата кончилось, он на меня такой посмотрел и говорит:

— Я, вообще-то, совсем не за этим сюда пришёл, но мне так хорошо, что это даже круче, чем… Это даже круче, чем секс!

Девушки тихонько рассмеялись, чтобы не разбудить остальных.

— Давай спать, — сказала Майка.

— Какой спать? Сейчас ещё должен подойти клиент…. Можно мне снова это использовать?

— Ну если у тебя осталось…. Только очень аккуратно, чтобы никто ничего не об этом не узнал, не догадался!

— Что ты! Конечно никто ни о чем не догадается! — заверила её подруга. Майка послушно кивнула головой, отвернулась к стенке и заснула.

Утром всех разбудили на завтрак, где их ждала традиционная уже овсяная каша, фрукты и кофе. А потом всей шумной компанией, смеясь и подшучивая друг над другом, отправились в душ и стали готовиться к приходу врача.


Глава 5

Когда Майка вошла в кабинет, то обнаружила там очень высокого и очень худого мужчину в круглых очках. Взгляд у него был холодный, пронзительный. Разглядывая Майку с ног до головы, он цокал языком, облизывал губы и, не говоря ни слова, показал ей на гинекологическое кресло.

Девушка сняла сняла трусы и легла на кресло. Доктор повернулся к ней лицом, пока он натягивал перчатки и разглядывал её, взгляд был настолько пронзительный, что казалось, глаза смотрят на не на её женские места, а куда-то далеко в глубь и видит всё, что происходит в организме Майки. На ломаном русском языке доктор спросил:

— Сколько вам лет, леди?

— 19. - ответила Майка.

— 19? — изумленные, тонкие почти прозрачные брови доктора взлетели вверх, — я думал, вам лет 16 не более и даже слегка заволновался, что наша мадам перешла на маленьких девочек. Вы уверены, что вам 19 лет?

— Абсолютно уверена, — ответил Майка.

— Вы когда-нибудь обследовались у гинеколога?

— Да. Обследовалась, когда проходила медкомиссию перед институтом.

— Вы учитесь в институте? — брови брови доктора превратились в два тонких крыла чайки.

— Да, я отучилась целый год, прежде чем оказалась здесь.

Доктор положил руку на бедро Майки, а второй рукой, затянутой в перчатку, похожей на щупальце осьминога проник внутрь.

— Так-так-так… — приговаривал он, — так не больно? — повернул пальцем вправо.

— Нет не больно, — ответила Майка.

— А так? — развернул руку влево.

— Не больно. — ответил Майка.

— А что у нас здесь? — лицо доктора приняло озабоченное выражение, а рука доктора, казалось, доставала до самых лёгких, — так-так, — приговаривал доктор, потом резко убрал руку и свободной рукой стал надавливать на живот, — так не больно? — спросил он.

— Чувствую себя превосходно! — раздраженно ответила Майка.

— Вставайте. Можете одеваться, — произнес доктор, — ну я не знаю, как вам это сказать… Стоит вас поздравлять или как…

— Что, доктор? Что-то серьёзное? Что-то не так?

— С точки зрения физиологии всё так — вы беременны.

— Беременна? — теперь пришёл черёд удивляться Майки, — этого просто не может быть!

— Ну как же? Почему это не может быть?

— Но мы с моим молодым человеком всегда предохранялись!

— Как вы предохранялись? Прерванным актом?

— Ну да. И не только… Иногда пользовались презервативами…

— У вас есть свой молодой человек?

— Есть, — ответила Майка, — до недавнего времени точно был. И какой срок, доктор?

— Срок… Так навскидку сказать не могу… Приблизительно 10–12 недель.

Майка лихорадочно вспоминала все события прошедшего времени в диапазоне 2–3 месяцев и понимала, что этот ребёнок Сашки — другого мужчины у неё не было и другого отца быть у ребёнка не могло.

— Анализы будут готовы через 2 дня, я всё передам Мадам.

— Пожалуйста, только не говорите ничего Мадам! — испугалась Майка.

— Как так не говорите? Она платить мне зарплату, я обязан буду всё рассказать. — губы доктора вытянулись тонкую нитку, а взгляд снова стал колючим и холодным, как лёд.

Майка вышла из кабинета в глубокой задумчивости, девчонки обступили её, начали спрашивать:

— Ну как ну ты? Чего ты? Всё в порядке?

Но майка ничего не стала рассказывать. Она прошла в комнату и легла на свою кровать, свернулась клубочком и тут её накрыло. Майка плакала долго и беззвучно. Слёзы текли так, что казалось она захлебнется в собственных слезах. Девушки её не беспокоили, не трогали. Только Катерина подошла и села рядом, обняла за плечи и спросила: