Марцио не ответил, а лишь продолжил изучать пространство перед своим носом.

Когда Томмазо покинул ординаторскую, в ней повисло молчание. Арианна трепетно смотрела на Марцио, потом перевела боязливый взгляд на Анджело. Он сделал ей знак глазами молчать, а сам как ни в чем не бывало обратился к Марцио:

– Послушай, Марцио, я забыл тебе сообщить: парнишку, которого вы с Арианной спасли, сегодня выписали.

Марцио поднял на него глаза и слабо улыбнулся.

– Я рад. Как он?

– Говорит, что хорошо себя чувствует, и очень расстроен, что кардиологи запретили ему занятия спортом как минимум на ближайшие четыре месяца. Эх, молодежь, не ценит, что имеет… – вздохнул Анджело. – Его родители хотели видеть тебя, кстати.

Марцио ничего не ответил и снова взял ручку, в очередной раз намереваясь продолжить написание отчета.

– Марцио… – несмело обратилась к нему Арианна. – Ты придешь завтра?

– С чего я должен не прийти? Я работу не прогуливаю, – пробурчал он хмуро.

Анджело отчаянно показывал ей жестами, чтобы она помалкивала, а еще лучше ушла домой. Но нервы Арианны тоже были на пределе.

– Марцио, почему…?

Он одарил ее убийственным взглядом.

– Тебе лучше не знать этого. И, пожалуйста, закончим этот разговор. Иди домой, – сказал Марцио жестко.

– А ты?

– А я с тобой не пойду! – ответил он со злым сарказмом.

Подбородок Арианны задрожал, и Анджело мысленно схватился за голову. Если она сейчас разрыдается, ему надо будет вывести ее в коридор и утешить, поддержать. А это значит уйти и оставить Марцио одного. Но с Марцио творилось что-то необъяснимое, и Анджело не хотел его оставлять! К счастью, в ординаторскую вернулись коллеги, которые тоже собирались отправиться домой, и увели Арианну. Они были уверены, что ее расстроенный вид – результат переживаний за маму, потому даже не догадались о недавно развернувшейся в ординаторской драме.

– Марцио, – положил ему на плечо руку Анджело. – Что с тобой?

– Анджело, прошу тебя… Этот вопрос за сегодняшний день меня уже вконец измучил, – взмолился Марцио.

– Понимаю… – кивнул тот. – Может, поужинаем вместе?

– Анджело, спасибо. Я понимаю, ты хочешь узнать причину моего неадекватного поведения… Но я не хочу об этом говорить. Это слишком личное, понимаешь? – с надеждой посмотрел на него Марцио.

– Вполне, – заверил Анджело. – Я не собираюсь тебя пытать. Я просто хочу скрасить свой одинокий меланхоличный вечер.

– Тебя что, жена бросила?

– Ни в коем разе! – воскликнул Анджело. – Она сегодня куда-то с подругами идет. Точнее там какая-то дружеская вечеринка мам и детей намечается… – придумывал он на ходу. Выражение глаз Марцио действительно пугало, и Анджело не хотел оставлять коллегу одного в таком состоянии.


****


Еще одну ночь Марцио провел во власти кошмаров и раздумий о завтрашнем дне… Разумеется, он отдавал себе отчет в том, что если возьмется за скальпель, то должен будет следовать клятве Гиппократа, заглушив все свои личные чувства и эмоции. Он должен будет абстрагироваться от нелепой реальности и бросить все, всего себя, на спасение ненавистной пациентки…

Кадры из прошлого вновь мелькали перед глазами, мучительные и живые. Но самым ярким воспоминанием была одна из последних встреч. Синьора Гримальди с неприязнью, даже с ненавистью смотрела на него и награждала унизительными ярлыками, полагая, что наконец-то настал момент ее тотального торжества. А он стоял, перед десятками глаз, осуждающе на него смотрящих, и сгорал: от злости, от ненависти, от возмущения… Потому что тогда все от него отвернулись. Все, кроме лучшего друга. А он никак не мог доказать свою невиновность. Ему никто не верил. Но он даже в страшном сне не мог себе представить, что не это было самым худшим. И уж тем более он не мог представить, какие последствия повлечет для него вся та ситуация, то его нежелание подчиняться правилам несправедливой и самодурной женщины, тот его протест против нее и ее требований…

– Лучше бы я умер… – простонал Марцио, глядя в потолок.

Он уткнулся лицом в подушку. Хотелось рыдать от отчаяния. Но потом в голове всплыли слова Франко. От них, как всегда, веяло мудростью и душевной силой, и Марцио постарался впечатать их в свой мозг, чтобы найти хоть какое-то разумное зерно в этой абсурдной ситуации. «Может, злой рок организовал всю эту акцию, чтобы доказать проклятой Гримальди, как она была несправедлива ко мне? – убеждал себя Марцио. – Только она ведь все равно не узнает, что хирург, спасший ей жизнь, – это я. Совершенно точно я не буду общаться с ней ни до, ни после операции…»

«А как же Арианна?» – встрепенулся голос сердца.

«С ней все покончено! Любить дочь этой сволочи я не могу!» – отчаянно подумал Марцио, а у самого сердце защемило, едва он вспомнил ее зеленые глаза, полные слез и тревоги. Он слишком хорошо понимал, как сильно она переживала и боялась! Он знал до мелочей, что она чувствует! А потом он вдруг представил, что будет с Арианной, как она будет страдать, если исход операции окажется отрицательным. И, к своему ужасу, он понял, что готов биться ради того, чтобы избавить ее от страданий.

Это означало только одно: что его чувства к ней пока не угасли.


****


Утром состояние Марцио казалось еще более плачевным, чем накануне вечером. Неизбежность, отвратительная и непреодолимая, неумолимо надвигалась. Марцио был выжат, как лимон, и замкнулся в себе, как никогда ранее. Он с остервенением душил свои эмоции, и они тяжелым камнем ложились на сердце. Или скорее напоминали сосуд с эфиром, опасно катящийся к открытому огню.

– Марцио, – влетел в ординаторскую Анджело, – мне срочно нужно в операционную. У вчерашнего пациента осложнение, надо разобраться. Пожалуйста, иди к Гримальди.

– Что?! – расширил Марцио глаза. – Ты издеваешься надо мной, очевидно?!

– Марцио, прошу тебя! Я не могу разорваться!

– Я могу пойти вместо тебя, – с готовностью предложил Марцио. – Что там надо сделать?

– Нет, Марцио. Томмазо отдал распоряжение тебя не трогать. И я с ним согласен! Там не тот случай, а ты сейчас нужен на другой операции. Прошу тебя, – умоляюще сложил Анджело руки. – Там уже работает анестезиолог. Нужен хирург. Я даже не прошу тебя с ней разговаривать! Я уже ей все рассказал. Она не будет мучить тебя вопросами.

Марцио возвел глаза к потолку. Встречаться с синьорой Гримальди, когда она в сознании, совершенно не входило в его планы!

– Послушай, Арианна не может этим заняться? – попытался Марцио нащупать спасательный круг в буйном море.

– Во-первых, нет, она все же ассистентка и не может принимать решения за основных хирургов. Во-вторых, я понятия не имею, где она пребывает. Марцио, поторопись! Мне надо бежать, иначе я не освобожусь к началу операции! – бросил Анджело и с этими словами умчался прочь.

Марцио с кисло-обреченным видом поднялся из-за стола.

«Черт подери, а если она меня узнает?! – вдруг промелькнула шальная мысль. – Надо закрыть лицо…» – решил он.

Облачившись в зеленый халат, маску и шапочку, Марцио направился в наркозную комнату, куда перевезли пациентку, чтобы начать вводить анестезию. Он остановился перед палатой, сделал несколько глубоких вдохов и представил экран с равномерно пульсирующей кардиограммой. Нащупав хрупкое душевное равновесие, Марцио повернул ручку и переступил порог палаты.

Анестезиолог измерял пациентке давление.

– Buongiorno, – сухо поздоровался Марцио и, против обыкновения не представившись, не глядя на пациентку, спросил у анестезиолога: – Как дела?

– Чао, Марцио! – поприветствовал его коллега. – Синьора Гримальди, это Марцио Ди Костанцо, главный кардиохирург, который совсем скоро проведет вам операцию. Если у вас еще остались вопросы, можете сейчас задать их.

Марцио готов был убить коллегу, жаль, взгляды не способны метать смертоносные молнии.

– Каковы показатели? – предвосхитил он возможные вопросы больной, обращаясь к анестезиологу.

Анестезиолог недоуменно посмотрел на него. Показатели были отвратительными, в организме все функционировало из рук вон плохо, но они это уже обсудили накануне, а при пациентах такие темы вообще не стоило поднимать.

– Без изменений, – ответил анестезиолог, а сам показал пальцем на монитор. Там у него были открыты результаты утренних анализов. Согласно им, почка была на грани издыхания, печень увеличилась еще больше по сравнению с размерами при отъезде из флорентийской больницы. Из пациентки явно выливались последние часы жизни.

– Ок, я понял, – сказал Марцио. – Можешь начинать.

– Анджело?

– Придет сейчас.

– Хорошо, побудь здесь. Я через пять минут вернусь, – сказал анестезиолог, вставая, и направился к двери, не заметив, как в панике расширились глаза Марцио. Оставлять его наедине с синьорой Гримальди – это было уже слишком!

Марцио уставился в монитор, делая вид, что внимательнейшим образом изучает показатели на экране, а сам всерьез испугался, что сердце колотится в груди слишком уж громко.

– Спасибо, синьор… – раздался со стороны койки слабый старческий голос.

Марцио вздрогнул, напрягся. Но сделал вид, что не расслышал.

– Мне много говорили о вас… – со свистящим придыханием продолжила женщина. – Не только моя дочь… Но и остальные коллеги… там, во Флоренции…

Не шевелясь, Марцио вслушивался в ее слова, а кровь стучала в висках, в горле, во всех венах.

– И здесь… Ваши коллеги… Особенно тот… Анджело… И этот… Все уверяют, что вы… маг, волшебник… бог кардиохирургии… – с трудом произносила она.

Марцио сжал челюсти, а губы изогнулись в сардонической усмешке, но под маской она не была видна. Да и сам он сидел, вперившись в экран, не шевелясь.

– Знаете, синьор… А ведь когда я услышала ваши имя и фамилию, я категорически отказалась от операции… – продолжила она.

Мышцы напряглись, как струны. Марцио даже выпрямился, будто они растянули его в противоположные стороны. Он медленно повернул голову и посмотрел на пациентку. Выглядела она еще хуже, чем позавчера, и все больше напоминала живого мертвеца.