Кэтти Спини - Хирургическая месть

Он страстно прикоснулся к ее губам – и электрический ток пронзил обоих. Марцио отпрянул и затуманенным взором заглянул ей в глаза. В зеленых омутах пылала любовь, смешанная с сумасшедшим волнением. Марцио снова прикоснулся к ее губам. Они обожгли и затмили разум. Губы Арианны были мягкими, нежными, сладкими, трепетными, он никогда к таким не прикасался! А может, все дело в том, что он просто никогда не прикасался к губам любимой и желанной женщины.

В наслаждении прикрыв глаза, Марцио почувствовал, как становится легким, невесомым. Он будто парил над землей, взлетал. Мир вокруг закружился в невообразимом вихре и куда-то неумолимо исчезал. Все потеряло смысл, кроме ее губ. Марцио неостановимо несся ввысь, прямо в рай, увлекая Арианну за собой.

Они медленно, словно в замедленном фильме, целовались, наслаждаясь сладостным слиянием. Марцио с ума сходил от блаженства, растворялся в нежности. Аритмия все увеличивалась, неуклонно приближаясь к условному максимальному пределу, после которого сердце, возможно, выпрыгнет из грудной клетки. Кровь неслась по венам со скоростью света, сжигая их. Мозг все плотнее окутывал хмельной туман, лишая разума, самообладания, рассудка.

Крепко обнявшись, они целовались все быстрее, сталкиваясь носами, тяжело дыша, растворяясь друг в друге. В какой-то момент Марцио даже показалось, что он уже сошел с ума от счастья. Страсть начала разгораться в нем, и эта волна стремительно накрывала его с головой. Он никогда в жизни не целовал любимую женщину! И это оказалось совершенно невероятным, неописуемым, фантастическим ощущением. Он стремительно терял голову, сердце, душу, себя… Терял бесповоротно. Впрочем, как и она.

Вдруг сквозь туман и оглушение, сквозь тотальное затмение разума до них долетели звуки из внешнего мира: голоса в коридоре и смех. Марцио с трудом оторвался от губ Арианны и посмотрел на нее совершенно отсутствующим взглядом. Он все еще был во власти эйфорических чувств и эмоций, охвативших его, и никак не мог вернуться из рая в реальность.

– Я люблю тебя… – прошептал он, прижавшись лбом к ее лбу.

Его прерывистое лихорадочное дыхание опаляло ей лицо, отчего каждая жилка, каждый нерв в теле начинали дрожать. Наконец-то она услышала от него самые важные слова, которые уже даже не надеялась услышать! Все-таки любовь победила!

– Я люблю тебя… – прошептала Арианна в ответ.

Он еще раз прикоснулся к ее губам. Потом с трудом разжал руки, выпуская ее из объятий, и отошел от нее на шаг. Это было очень вовремя, ибо в следующее мгновение дверь распахнулась, и в ординаторскую ввалилась толпа сытых и довольных медиков.

– Зря не пошли! – сказал один из коллег. – Сегодня там подавали исключительно вкусное «bollito misto»16.

– Факт! – подхватил анестезиолог. – Я теперь буду каждый день молиться, чтобы утренние операции заканчивались раньше времени. В жизни не ел такой вкуснотищи.

Анджело молчал, пристально рассматривая Марцио, потом перевел взор на Арианну. Глаза у той излучали странно счастливый свет, и губы Анджело дрогнули в едва заметной улыбке.

– Что-то вы подозрительные какие-то… Все в порядке? – спросил кто-то.

Марцио с трудом удавалось собраться с мыслями и вернуться в реальный мир. Он даже толком не понимал, о чем рассказывают коллеги, что они у него спрашивают.

– Да-да, – пробормотал он. Потом тяжело опустился на свое место.

– Бригаду кардиохирургов и анестезиолога просьба подойти в операционную! – раздалось сообщение.

А Марцио не был способен даже пошевелиться!

– Марцио, ты идешь? – поинтересовался Анджело.

– Да, естественно! – машинально отозвался он.

– Тогда поторопись, – хмыкнул Анджело.

Выйдя из ординаторской, Марцио глубоко вздохнул. Ему требовалось сунуть голову под струю ледяной воды и остыть, потому что он с большим трудом представлял себе, как иначе выйдет из эйфорического транса и будет чинить сердце, тем более в экстренном режиме.

Неожиданно Анджело немного попридержал Марцио за локоть, побуждая приостановиться.

– Ты в порядке, только честно? – спросил Анджело.

– Да. Почему ты спрашиваешь? Со мной что-то не так? – не понял Марцио.

– Именно, – подтвердил Анджело. – Ты похож на человека, пережившего сильное душевное потрясение. Ты способен в таком состоянии бороться за жизнь пациента?

– Вполне, – упрямо глядя на коллегу, ответил Марцио. – Я только в туалет загляну и догоню вас.

– Послушай, – снова схватил его за локоть Анджело. – Хирург – тоже живой человек. Его могут вывести из колеи как горести, так и радости. И не нужно пытаться изображать из себя бревно! Если тебе необходимо немного времени, чтобы прийти в себя, ты можешь об этом сказать. Научись говорить людям о своих чувствах и потребностях, черт тебя подери!

Марцио аж опешил от тона Анджело. Он разговаривал с Марцио, как профессор со студентом, хотя, если уж сравнивать их, то Марцио был главным среди всех кардиохирургов клиники, а Анджело часто выступал с ним в паре вторым хирургом. Но Анджело зато был старше, мудрее, да и таких бурь в его жизни не происходило.

Анджело суровым взглядом испепелял Марцио, нисколько не боясь его возможной негативной реакции. Впрочем, она и не последовала.

– Спасибо, Анджело, – ответил Марцио в какой-то степени смущенно. – Я, в самом деле, в порядке. Мне нужно только немного освежиться… – добавил он. Потом улыбнулся со всей признательностью. – Правда, Анджело, спасибо за понимание и за поддержку.

– Не за что, Марцио. Мы же коллеги, причем так тесно связанные да еще такой деятельностью, что стали почти братьями. Во всяком случае, в этом храме. И я просто видеть уже не могу, как ты месяцами варишься в своем дьявольском котле, наивно полагая, что способен в одиночку противостоять всем жизненным ураганам. Прими, наконец, тот факт, что вокруг тебя есть люди, способные понять твое состояние и принять твои слабости.

– Прекрати говорить мне подобные речи, иначе я расплачусь, – со всей серьезностью сказал Марцио.

– Плачь, я не против, – невозмутимо ответил Анджело. Потом улыбнулся и тронул Марцио за плечо. – Ждем тебя, – добавил он и двинулся прочь по коридору в сторону операционного зала.

Марцио направился к туалету. Слова Анджело тронули его до глубины души. Марцио всегда был закрытым в своем внутреннем мире, всегда безупречно прятал все свои эмоции, ни с кем не сближался. Жил в стае только по необходимости, всегда оставаясь одиноким волком. Рассчитывал в жизни лишь на себя и не верил, что кому-то, кроме, пожалуй, родителей, брата и Франко, есть дело до его проблем. И вдруг такое понимание, такое участие, желание помочь, подставить плечо от совершенно чужого человека. Марцио, в самом деле, был тронут.

Он вошел в туалет. Хотелось хотя бы ненадолго спрятаться от всех и переварить эту новую реальность. А потом сбежать вместе с Арианной в свою берлогу и самозабвенно целовать ее до потери разума. Впервые в жизни ему пришла в голову мысль, что жизнь кипит не только в стенах этой больницы, что глубочайшую радость могут доставлять не только победы, одержанные в операционном зале, что существует еще целый спектр сильнейших эмоций, до изнеможения приятных и никак не связанных с кардиохирургией.

Но работа пока не готова была отпустить его.

Марцио открыл холодную воду и подставил под струю пылающее лицо. И вода сделала свое дело! Марцио почувствовал, что успокаивается. Дыхание постепенно выровнялось, ритм сердца вернулся к размеренному. Вот только в голове по-прежнему плавал туман, который явно будет мешать сосредоточиться. От него нужно было избавиться. Невероятным усилием воли Марцио пытался вернуть ясность рассудка. Окончательное действие, как обычно, возымели воздух и атмосфера операционной. Нужно было спасать человека, а не предаваться своим сладостным ощущениям и сильным чувствам.

Несмотря на то, что Марцио все же удалось переключиться и сконцентрироваться на приземленных делах, операция прошла, как во сне, но, к счастью, он не наделал ошибок, ничего не перепутал и не без помощи своей бригады передал анестезиологу пациента в тяжелом, но стабильном состоянии. А затем вернулся в ординаторскую.

Едва он увидел Арианну, как вихрь возвышенных чувств и нежных желаний снова закружил его, а ведь нужно было сдержаться и подождать до окончания рабочего дня. Голова кружилась, едва он, глядя в ее влюбленные глаза, представлял сегодняшний вечер у него дома. Жажда до забвения зацеловать ее становилась непереносимой.

В сумочке Арианны раздалась телефонная трель.

– Да, мама, чао! – ответила она. Потом последовала тишина, а затем отчаянный шепот: – Нет…

Все в ординаторской, как по команде, повернули головы и уставились на Арианну, которая поднесла ко рту дрожащую руку. Марцио напрягся, как тетива лука.

– Но почему…? Почему ты не сказала диспетчеру, что не можешь ждать?! – сказала она.

– Я ведь не знала, – последовал ответ. – Сигнал раздался только пару минут назад, а теперь диспетчер не отвечает.

– Сколько минут… осталось? – спросила Арианна, запинаясь.

– Семь или восемь… Не волнуйся так, Ари! Теперь я могу спокойно умирать. Ты любишь совершенного мужчину. А он до безумия любит тебя, раз спас мне жизнь, – с горькой иронией ответила мать – и связь оборвалась.

– Нет… – всхлипнула Арианна, роняя телефон.

– Что случилось?! – подскочил к ней Марцио, а остальные окружили их, с тревогой взирая на нее.

– Моя мама… Она застряла в лифте… А сменный аккумулятор забыла дома…

– Сколько?! – тряхнул ее за плечи Марцио, чтобы она вышла из оцепенения.

– Восемь…

– Где она?! Во Флоренции?

– Нет, здесь в Турине… Они пока снимают тут квартиру…

– Поехали! – схватил ее за руку Марцио и потащил за собой. – Анджело, вызови кого-нибудь заменить меня! Ари, адрес! – спросил он, на бегу вытаскивая телефон, чтобы вызвать службу спасения.