Сердце дернулось в груди… Это был именно Джерардо. Изо рта у него высовывался толстый желудочный зонд, что подтвердило догадки Даниэлы: ему промывали желудок, чтобы побыстрее освободить его от ядовитого содержимого.

– Да, я знаю его… – пробормотала Даниэла, ощутив необъяснимую дрожь в голосе. – Это муж моей пациентки. Что с ним? – оглянулась она на бригаду врачей.

– Una brutta cazzata17… – не выбирая выражений, ответил один из них, напряженно колдуя над Джерардо. – Отравление какими-то препаратами. Даже остановка сердца произошла. Промываем, чтобы избавиться от этой дряни…

– Но сердце пока в себя не пришло, – добавил второй.

– В смысле… оно не бьется самостоятельно? – уточнила Даниэла, расширив глаза.

– Бьется, но слабо. Никак не можем восстановить сердечный ритм.

– Мадонна… – Даниэла в ужасе прикрыла рот рукой. – Состояние тяжелое?

– Очень. Не знаю, спасем ли. Но маленькая надежда есть…

– Спасите его, прошу вас! – пылко сказала Даниэла – У него ведь маленькая дочь…

Медик доделал какое-то действие и поднял глаза на Даниэлу.

– Дочь? – переспросил он. – Я уж подумал, это намеренное отравление.

– Я кардиолог и делаю все возможное, – сказал второй. Словно в подтверждение его слов, чтобы доказать, что медик не мается от безделья, пульс резко пропал. Кардиолог схватился за дефибриллятор.

– Работайте, прошу вас… – пробормотала Даниэла и, чтобы не отвлекать коллег, выскользнула в коридор.

«Мадонна, если они не спасут его, это будет катастрофа! Малышка останется одна в целом мире… – горестно подумала Даниэла. – Да и неправильно это: чтобы он не выжил!»

Прошло немало времени, прежде чем из палаты вышел кардиолог. Усталым жестом он оттянул маску и провел ладонью по лбу. Заметив наконец Даниэлу, он встретился с ней тяжелым взглядом. Она затаила дыхание, не смея произнести ни звука. Впервые в жизни она оказалась в шкуре близкого человека пациента, хотя по факту вовсе им не являлась. Но в тот момент она поняла, что по-настоящему боится вердикта коллеги.

– Сердцебиение стабилизировалось, – сообщил он угрюмо. – Но пока долгое время он не сможет полакомиться флорентийским бифштексом.

Вздох облегчения сорвался с губ Даниэлы, и слабая улыбка коснулась ее глаз.

– Спасибо, – с признательностью произнесла она. – Пока он без сознания и останется в реанимации, верно?

– Разумеется. Думаю, что еще несколько дней ему светит интенсивная терапия.

– Понимаю. Я тогда пойду домой. Завтра утром загляну, – сказала Даниэла. Выйдя в коридор, она ощутила дрожь в коленях от пережитого напряжения.

Покинув клинику, она нетвердой походкой направилась к парковке, а затем, будто в тумане, добралась до Ассизи. Алессио еще не вернулся, а у нее не осталось никаких сил дождаться его. Едва присев на диван и откинувшись на спинку, она почти моментально уснула, забывшись тревожным сном. Напряжение последних суток вместе с морально тяжелыми событиями и интенсивной работой вымотали ее до предела. А ведь она только пару дней назад вернулась из отпуска…

Утром ее разбудил аромат кофе, и, открыв глаза, Даниэла с изумлением обнаружила, что Алессио уже встал и готовит завтрак. Обычно бывало наоборот.

– Але, почему ты так рано? – спросила Даниэла, потягиваясь и протирая глаза.

– Прости, что разбудил, хотя тебе тоже пора вставать, – улыбнулся он. – Мне надо в больницу до начала обхода. Кое-какие дела, – туманно ответил Алессио. – А ты вчера совсем утомилась?

– Да. Были сложные роды…

– Бедняжка, – прокомментировал Алессио. – А консилиум? – с любопытством посмотрел он на Даниэлу. Ему явно не терпелось узнать подробности о возможности реализации поданной им идеи.

– Разрабатываем план. Я ответственный гинеколог. Сегодня попробую связаться с Брно.

– Значит, все-таки есть надежда спасти ребенка! – искренне обрадовался Алессио. – И уже даже команду утвердили?

– Да, – улыбнулась Даниэла. – Хоть ты и не участвуешь в этом деле, оно запущено благодаря тебе… – Глаза ее засветились нежным светом.

– Да брось, – махнул рукой Алессио, снимая с плиты кофейник. – А что ее муж?

– В реанимации…

Алессио пораженно уставился на Даниэлу.

– Решил отдохнуть от свалившегося стресса? – предположил он, ставя на стол кофейник.

– Угу, – мрачно усмехнулась Даниэла.

– В нашей клинике? И какой способ он избрал?

– Тяжелое отравление какими-то медикаментами…

Алессио неодобрительно покачал головой. Потом принялся разливать по чашкам кофе. Над чашками тут же завился ароматный дымок, щекоча нос.

– Не мешало бы ему задуматься о том, что станет с его дочерью, если он не прекратит проводить свои опыты, – назидательно произнес Алессио.

– Боюсь, дочь он вообще не принимает в расчет. Полагаю, всю эту затею он считает бесполезной потерей времени.

– Но он принял ее существование? Ты ведь говорила, что она не нужна ему… – напомнил Алессио, отпивая кофе.

– Не думаю, что принял. Пока он вообще в неадекватном состоянии, – кисло проговорила Даниэла. – А твоя пациентка? И Элио?

– Моя пациентка пока тоже в реанимации. А Элио я пристроил к своей сестре.

– Да ладно?! – удивленно вскинула Даниэла брови. – Хотя это хорошая идея… Как она только тебе раньше в голову не пришла?

– Голова, наверное, не привыкла решать простые житейские проблемы, – иронично ответил Алессио. – Те задачи, что висят на кончике скальпеля, мозг решает быстро, а в обычной жизни он работает не слишком эффективно.

– Самокритично… – хмыкнула Даниэла. – Знаешь, о чем я подумала? Невероятно, что мы теперь заботимся о родственниках наших пациентов, – глядя в пространство перед своим носом, заметила она.

– В целом это прекрасно. Но крадет у нас время на то, чтобы хоть немного побыть вместе… Ладно, amore, мне надо бежать, – сказал Алессио после некоторого молчания, ставя на стол пустую чашку. – Увидимся вечером! – добавил он дежурную фразу, не задумываясь о том, что она бессмысленна.

Рассеянно наблюдая, как Алессио кружит по дому, собираясь в больницу, Даниэла, спохватившись, решила тоже не засиживаться, ведь ей еще нужно выяснить, куда перевели Джерардо, и навестить его. В результате она вышла из дома вместе с Алессио, и, сев каждый в свою машину, они направились друг за другом в Перуджу. Правда, вскоре мерседес Алессио исчез из вида. Трасса таким ранним утром оставалась еще достаточно пустой, можно было прокатиться с ветерком. Даниэла, напротив, соблюдала скоростной режим, несмотря на то, что очень торопилась.

Умбрийские холмы, купающиеся в низких золотистых лучах восходящего солнца, мелькали за окном. Утро было прекрасным, просто мечта фотографа или художника. Но Даниэла совершенно не смотрела на красоту вокруг, с отсутствующим видом глядя вперед, на серую ленту дороги. Так и не заметив прелести зарождающегося дня, она въехала на почти пустую парковку возле больницы и торопливо зашагала к нужному корпусу.

Увидев в коридоре дежурную медсестру, она обратилась к ней с вопросом:

– В какую палату перевели мужчину, которому вчера промывали желудок?

– Фамилия? – Медсестра наморщила лоб.

– Он проходит здесь без документов.

– А… – Она глянула в журнал. – 116.

– Как он? – с едва уловимыми нотками страха спросила Даниэла.

– Пришел в сознание, – раздался за спиной мужской голос, и Даниэла, обернувшись, увидела медика, который вчера делал Джерардо промывание желудка. – Полчаса назад. Опасность миновала, но его желудок в плачевном состоянии. Пока будет питаться через капельницу, да и потом его ждет строжайшая диета.

– Понимаю… – кивнула Даниэла, с ужасом подумав о том, кто же будет следить за его диетой? Уж точно не он сам.

– Кстати, я попытался с ним поговорить, но он молчит и не отвечает на вопросы, возможно, из-за боли в гортани после интубации желудка. Вы его знаете, или следует обратиться в полицию? Нам нужны документы.

– Я его знаю. Его зовут Джерардо Бранди. Он муж моей пациентки, которая вчера умерла.

– А… – коротко ответил медик, но сколько понимания было в этом коротком звуке! – Тогда стоит сообщить его родственникам о случившемся. И добыть информацию о медицинском страховании. Вы уже связались с его семьей?

– Нет. Я вообще не уверена, что у него есть родственники…

– Вы же говорили, что у него маленькая дочь.

– Да. В утробе матери.

Врач непонимающе воззрился на Даниэлу. По глазам она видела, как его усталый после ночной смены мозг пытался зацепиться за какую-нибудь разумную идею в произнесенной фразе.

– Физически она жива, а мозг, увы, погиб в результате кровоизлияния, – пояснила Даниэла. – Мы решили попытаться сохранить ребенка. Сейчас идет двадцать пятая неделя беременности.

– Porca miseria… – выругался врач.

– Послушайте, но как он оказался в больнице, вы не знаете? – спросила Даниэла.

– Как я понял, прохожий обнаружил его без сознания где-то на окраине города. У него не было ни документов, ни мобильника. Когда приехала скорая, пульс почти не прощупывался, – рассказывал он. – Объясните мне, это попытка самоубийства, или он на нервной почве перепутал лекарства или дозу? Ведь если отравление намеренное…

– Я думаю, на нервной почве что-то перепутал, – прервав его, убежденно произнесла Даниэла, сама не сильно в это веря.

– Однако нам нужен страховой полис, – подозрительно ее разглядывая, сказал медик. – Хотя, полагаю, теперь можно по фамилии узнать…

– Я поговорю с ним. И принесу его документы, они у меня, – заверила Даниэла. – Послушайте, могу я попросить вас об одолжении? – спросила она и, продолжила, получив утвердительный кивок: – В случае возникновения любых вопросов, свяжитесь, пожалуйста, со мной. Я оставлю вам личный номер телефона?

– Давайте, – ответил врач, доставая смартфон.

– Спасибо. А сейчас я загляну к нему и вернусь на работу. Можно?