Именно в этой части парка стало ясно, почему он назван «Парк монстров»: рядом с Орком Алессио с Элио обнаружили Дракона, бьющегося со зверями, а также Слона. Хотя последнее, на первый взгляд, казалось странным: как умудрился всегда спокойный слон превратиться в монстра?

– Ой, смотри! – Элио округлил глаза, показывая пальчиком на каменное животное, на спине которого стоял дом. – Он что, собрался его проглотить?! Разве слоны едят людей?

Только тут Алессио заметил, что скульптура изображает, как слон зажал в хоботе воина и запихивает его себе в рот.

– Наверное, слон-монстр может и не только человека проглотить… – предположил Алессио.

– Пойдем дальше. – Элио настойчиво потянул Алессио за руку. После грозного Орка страшный Слон смог-таки напугать ребенка.

Побродив еще немного среди скульптур, а затем заглянув в античный храм, Алессио с Элио покинули парк и направились в близлежащий ресторан «Piccolo mondo». Они уселись за столик у окна и принялись хрустеть брускеттами, пропитанными ароматным оливковым маслом, и уплетать сочную оранжевую дыню с prosciutto. Спустя минут двадцать официант поставил перед ними два дымящихся блюда с местечковой пастой: lombrichelli с белыми грибами. Элио съел только половину, зато Алессио, изрядно проголодавшись, с удовольствием доел его порцию. Глядя на объевшегося довольного ребенка, Алессио не стал заказывать десерт, а пообещал, что они съедят мороженое в Ассизи.

Ближе к вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, они в самом деле шли по мощеной улочке Ассизи с вафельными рожками в руках. Алессио взял себе фруктовые вкусы: манго и лимон, а Элио предпочел фисташки и темный шоколад. Когда Алессио глянул на него через пять минут, то прыснул со смеху: у Элио неожиданно появилась густая шоколадная борода и фисташкового цвета усы. Мороженое живописными пятнами стекало с подбородка и капало на ярко-красную футболку, которая умудрилась остаться более или менее чистой за целый день в парке, зато моментально заляпалась за поеданием мороженого.

Увы, у Алессио не оказалось с собой ни воды, ни салфеток. Он ведь не был привычен проводить время с маленькими детьми, потому не имел в своем арсенале рюкзак всякой всячины для устранения неожиданных стихийных бедствий. Пришлось зайти в близлежащий бар и попросить салфеток. Сердобольный пожилой владелец бара даже разрешил им бесплатно воспользоваться ванной комнатой и умыться.

Когда они чистыми вышли из бара, Элио застенчиво попросился залезть к Алессио на плечи. Это дало понять, что ребенок крайне утомлен и гулять по городу не способен. Точнее, может, и способен, но сидя у Алессио на плечах. А на это уже не был способен Алессио: спина за годы практики, проведенной у операционного стола, уже не была такой же выносливой, как лет в двадцать. Потому было решено отправиться домой и немного поиграть.

Правда, никаких игрушек дома у Алессио не оказалось, разве что несколько моделек Феррари из старой детской коллекции. Ими они и занялись: уселись на пол, построили из подручных средств трассу и принялись играть в Формулу 1. А спустя пару часов поехали к сестре ужинать.

Когда Алессио собрался уходить, Элио повис у него на шее. Крепко обняв его маленькими ручками, Элио несколько мгновений висел на Алессио, уткнувшись носом в плечо. Элиза и ее муж подозрительно наблюдали за этой трогательной картиной, но никак не комментировали. Наконец, Алессио попытался отстраниться и, когда ему это удалось, увидел слезы в серых глазах.

– Элио, что такое? – удивился он.

– Я не хочу, чтобы ты уходил… – пробормотал Элио, шмыгнув носом.

– Разве тебе плохо с девочками? – улыбнулся Алессио.

– Нет. Но с тобой мне еще лучше.

– Tesoro… – начал Алессио и осекся. Слова ребенка так тронули его, что глаза защипало. – Завтра мне надо идти на работу. Рано-рано. Если я освобожусь вовремя, то заеду к тебе, договорились?

– А если нет?

– Я приеду при первой же возможности. А в следующий мой выходной мы снова куда-нибудь сходим. Идет?

– Идет, – кивнул Элио и, наконец, разжал ручки.

– Чао, amore! – Алессио с нежностью прикоснулся губами ко лбу Элио. Тот в ответ чмокнул его в небритую щеку.

Простившись с сестрой, ее мужем и дочками, Алессио вышел в ночь. Сердце трепетало в груди от счастья и тоски одновременно. Он никак не ожидал, что его, закаленного суровой жизнью хирурга, могут так растрогать слова и проявление чувств Элио и так огорчить разлука с ним. Алессио в самом деле ощутил непривычную пустоту в груди.

Чтобы избавиться от этих чувств, раздирающих душу в разные стороны, Алессио набрал номер Даниэлы. Как это стало привычным в последнее время, она не ответила.

Глава 15


После завершения видеоконференции врачи еще около часа обсуждали полученную информацию. Далеко не все медики владели хорошим английским, потому Даниэле и тем, кто отлично говорил на международном языке, пришлось уточнить для остальных некоторые вопросы.

Опыт чешских коллег наполнил итальянскую команду энтузиазмом. К тому же, им предстояло бороться за жизнь малышки значительно меньшее количество времени: десять недель против семнадцати. Правда, команду пришлось расширить: необходимы были дополнительные специалисты, чтобы круглосуточно мониторить и поддерживать функционирование организма матери, обеспечивать бесперебойную работу сердца и почек, дыхательной системы и кровообращения, сохранность целостности кожи, а также предотвратить инфекции. Кроме того, требовалось разработать систему питания и обратиться к физиотерапевтам. Таким образом, в сохранение этой беременности оказались вовлеченными самые разные отделения клиники: анестезиология, реанимация и интенсивная терапия, акушерство и гинекология, кардиология, а также физиотерапевтическое отделение. Даниэла оказалась права: необходимо было пригласить физиотерапевта, чтобы он разработал комплекс упражнений, который будет создавать имитацию движения.

Чешские коллеги также поведали, что помимо медицинского ухода они постарались воссоздать будущему малышу домашнюю атмосферу. Некоторые врачи разговаривали с ребенком, находящимся в утробе, пока проводили свои манипуляции, а бабушка каждый день приходила и читала ребенку книги…

Эта подробность затронула в душе Даниэлы чувствительные струны. У малышки не было никого, кроме отца, да и тот нынче пребывал в таком состоянии, что ему самому нужно было читать книги. И Даниэла не без удовольствия решила, что лично займется чтением книг своей маленькой пациентке. Она была назначена главной по обеспечению нормального протекания беременности, а, следовательно, именно она и будет проводить в палате больше всего времени. По этому поводу с нее даже сняли некоторых пациентов и сократили время ее дежурства: в ближайшие десять недель она будет заниматься своими прямыми обязанностями в два раза меньше времени.

Когда консилиум завершился, и все разошлись по своим отделениям, Даниэла поспешила в палату интенсивной терапии. На несколько недель это помещение станет ее основным местом работы наравне с родовым залом и операционным блоком отделения акушерства и гинекологии.

В палате круглые сутки кто-нибудь дежурил, и это успокаивало Даниэлу. Беседа с чешскими коллегами обострила в ней понимание того, насколько хрупкой была ее маленькая, скрытая от глаз пациентка, какой риск висел над ней каждую минуту, потому необходимо было вовремя заметить любые малейшие изменения, чтобы успеть повлиять на ситуацию в случае возникновения проблемы.

Проверив показания приборов и убедившись, что все без изменений стабильно, Даниэла отдала несколько распоряжений медсестре и попросила при необходимости звонить ей в любое время суток. Постояв несколько мгновений около койки, Даниэла раздумывала, что еще она может сделать для ребенка? Ничего не придумав, она решила пораньше покинуть клинику, чтобы отправиться в книжный магазин за какой-нибудь детской книгой. Но прежде она, разумеется, отправилась навестить Джерардо.

Взяв из ординаторской его книгу, Даниэла зашагала в соседний корпус. «Очень кстати: если он скажет, какую книгу хочет прочитать следующей, я как раз смогу сегодня купить ее», – подумала она.

Войдя в палату, она увидела уже привычную картину: неподвижно лежащего Джерардо с безучастным взором, устремленным в окно. Только теперь он не был окружен уймой приборов и опутан проводами. Теперь лишь две прозрачные трубки от капельниц тянулись к его рукам.

– Чао! – Даниэла постаралась придать своему голосу веселости, чтобы хоть немного зарядить его бодростью.

Джерардо медленно повернул голову, и только в этот момент Даниэла увидела, что в уши у него воткнуты наушники. Вот почему он никак не отреагировал на звук открывающейся двери. Джерардо пошевелил пальцами, выключая плеер.

– Чао, – поприветствовал он без особых эмоций.

– Как дела?

– Нормально.

– Придумал, какую еще музыку записать для тебя?

– Нет. Меня и эта устраивает, – ответил он апатично.

– Но ведь скоро тебе надоест слушать одно и то же! – настаивала Даниэла, полагая, что он, возможно, просто не хочет утруждать ее своими просьбами.

Джерардо сделал неопределенное движение плечами, тем самым выражая свое полное безразличие к жизни.

– Смотри, я ведь запишу тебе что-нибудь на свой вкус, потом будешь плеваться, – пригрозила Даниэла.

– Зато узнаю твои вкусы.

Скажи он это при других обстоятельствах, Даниэла порадовалась бы интересу к своей персоне, но Джерардо произнес фразу совершенно равнодушным голосом.

– Уговорил. Послушай, я была в твоем ресторане, разговаривала с Леонардо.

Взгляд Джерардо потемнел, а сам он подавил тяжелый вздох.

– И что ты ему сказала? – спросил он мрачно.

– Что на тебя напали и серьезно ранили, – ответила Даниэла и уловила вздох облегчения, сорвавшийся с губ Джерардо. – Сказала, что у тебя отобрали мобильник, что ты в реанимации и ранен в живот. Леонардо пообещал, что когда ты вернешься на работу, повара займутся твоей диетой. Он два раза звонил мне и интересовался твоим здоровьем, хотел навестить, но я уговорила его подождать до перевода тебя из интенсивной терапии.