Даниэла вздрогнула и от этого движения выплеснула воду на пол.

– Porca miseria… – выругалась она тихо. – Однако спасибо за комплимент! –Даниэла обернулась и посмотрела Алессио в глаза.

– Пожалуйста. Я уже забыл, какая ты у меня красавица, – улыбнулся Алессио.

– Кажется, ты переработал, – хихикнула Даниэла.

– Возможно, – согласился Алессио. – А ты? Как дела?

– Неплохо, – с воодушевлением сказала Даниэла, присаживаясь на корточки возле кровати.

– Это заметно. Вид у тебя вдохновленный… Я так понимаю, малышка растет?

– Ага… – Довольная улыбка затрепетала на губах Даниэлы. – Сейчас мы все стабилизировали и занимаемся тем, чтобы поддерживать удовлетворительное состояние. Но я даже добилась прибавки в весе! – Глаза ее победоносно сверкнули. – Раньше она едва-едва дотягивала до нормы, а теперь уверенно держится почти в середине диапазона.

– Bravissima! Горжусь тобой! – широко улыбнулся Алессио и провел мягкой еще сонной рукой по ее волосам.

– А у тебя как дела? – полюбопытствовала Даниэла.

– Не помню…

Оба прыснули со смеху.

– В самом деле, неделя прошла, как в тумане. Люди с упорством, достойным лучшего применения, принялись портить себе сердца. Мне даже один раз пришлось в больнице ночевать, – пожаловался Алессио, будто они и не жили вместе, и Даниэла ничего об этом не знала.

– Я помню, что однажды ты не пришел ночевать. Что там было-то?

– Уууу, я такого набора травм на одном сердце еще в жизни не видел… – Алессио махнул рукой.

– Спасли хоть?

– Удивительно, но да.

– Почему удивительно? Ты первоклассный хирург, у тебя золотые руки. Я это точно знаю, слухи по больнице такие ходят, – с добродушной иронией сказала Даниэла.

Алессио осталось лишь рукой всплеснуть. Это было правдой, и отрицать очевидное было бы глупо.

– Как отец твоей подопечной? – решил он сменить тему.

Даниэла вздохнула и поднялась.

– Улиточными шагами, но мне удается подтолкнуть его к выходу из тьмы.

– В психологи заделалась? – Алессио приподнял бровь.

– Да какие там психологи… Хотя в какой-то степени ты прав: пришлось притвориться психотерапевтом. Я ему даже книгу ради этого вслух читаю, – поведала она отрешенно.

– Так вот где ты пропадаешь вместо того, чтобы поехать домой… – по-доброму подколол ее Алессио. Но Даниэла испуганно вскинула голову, будто осознав, что сболтнула непозволительное. Алессио, меж тем, продолжил: – Что, книга такая интересная?

Даниэла с облегчением рассмеялась.

– Страшная до ужаса. Стивена Кинга читаем.

– Адреналина в родильном зале стало меньше, что тебя потянуло дополнительно нервишки пощекотать? – удивился Алессио. – Приходи ко мне! У нас в операционной Стивен Кинг нервно бы курил в уголочке.

– Охотно верю, – заразительно расхохоталась Даниэла. – Но я все же лучше Кинга почитаю, это хотя бы выдумка, а у вас там хоррор уж очень реалистичный.

– О, да! Та же кровища и внутренности наружу, но доступные не только взору, но и прочим органам чувств.

Даниэла поморщилась.

– Ладно, amore, мне надо бежать, в девять у меня консультация. Ты-то зачем так рано встаешь, если у тебя выходной?

Алессио замешкался. Впрочем, на мгновение лишь.

– Надо пациентку мою, маму Элио, выписать и домой переправить, – открыто глядя на Даниэлу, ровно произнес Алессио.

– Ты еще и шофером заделался? – сорвалось с губ Даниэлы, но она тут же пожалела о своей вспышке, поймав на себе немой укоризненный взгляд Алессио. – Прости, неудачно пошутила, – потупилась Даниэла.

– Amore, когда твой выходной совпадет с моим? – поинтересовался Алессио, серьезно глядя на любимую.

– Мне нужно сейчас ежедневно следить за малышкой.

– Разве ты одна обязана нести неусыпное дежурство? – вполне дружелюбно полюбопытствовал Алессио.

– Нет, но я одна из главных! – вспыхнула Даниэла. – И я хочу это дело довести до конца, понимаешь?! Не хочу, чтобы что-то случилось в мое отсутствие!

– Понимаю. Я же не осуждаю. Я просто хочу, чтобы между нами… все вернулось на круги своя… – произнес Алессио, а в голосе прозвучала странная неуверенность. Он даже нахмурил брови, удивленный своими ощущениями. – Когда предположительно кесарево?

– Пошла двадцать седьмая неделя. В теории ребенка и сейчас можно достать, но тогда ему придется искусственно создавать внутриутробные условия при высоком риске, – отрывисто говорила Даниэла. – Поэтому лучше протянуть как можно дольше. Чтобы ребенок был доношенным и зрелым. А если уж и недоношенным доставать, то таким, чтобы шансы выжить были несомненными.

– Согласен.

– Еще месяц я точно намерена тянуть. Дальше будем смотреть. Я побежала.

– Беги, – улыбнулся Алессио. – Но сначала поцелуй меня.

Даниэла порывисто чмокнула его в губы и собралась упорхнуть. Но Алессио успел перехватить ее: подняв руку, он положил ладонь ей на шею. Даниэла замерла, глядя в его лучистые синие глаза. Ресницы ее затрепетали. Алессио ласково провел пальцем по ее щеке, потом приподнял голову и медленно прикоснулся к ее мягким губам. Даниэла ответила ему, но как-то нерешительно, будто сомневалась.

– Как давно мы не целовались по-настоящему… – едва слышно проговорил Алессио ей в губы.

– Пару недель назад мы целовались целыми днями… – ответила Даниэла с нежной улыбкой.

– Кажется, как минимум год назад… – томно глядя на нее, прошептал Алессио и снова прикоснулся к ее губам. Медленно и осторожно, будто пробовал их на вкус.

– Такова доля хирурга… – пожала плечами Даниэла, но Алессио неожиданно уловил горечь в ее голосе.

– Ты бы согласилась отказаться от своей работы? – спросил он, откидываясь обратно на подушку и внимательно глядя ей в глаза.

– Отказаться?! – испугалась Даниэла и резко выпрямилась. – Но что тогда я буду делать по жизни?!

– Например, воспитывать ребенка…

– Ч.т.о?! – Глаза Даниэлы широко распахнулись.

– Я подумал, можно было бы усыновить малыша, но не для всяких бабушек, дедушек и нянь, а для нас. А тогда тебе придется оставить работу…

Даниэла застыла, будто статуя, не дыша, не моргая. Мысли сумбурно крутились в голове, но она никак не могла поймать ни одну из них.

– Ты шутишь? – спросила она дрожащим голосом.

– Ни разу. Раз мы оба хотим ребенка, почему нет? К тому же это доброе дело – взять малыша из приюта.

– Значит, все-таки ты хочешь ребенка… – прошептала Даниэла едва слышно.

Алессио напрягся. Разумеется, он хотел ребенка! В последние дни он это хорошо понял. Правда раньше он всегда старался изобразить, будто не придает этому желанию особого значения.

– Разве я когда-то отрицал, что хочу?

– Ты уверял, что для тебя это неважно.

Алессио вздохнул.

– Для меня неважно, если ты не можешь мне подарить родного ребенка. Плюс мы так загружены работой, что некогда было думать о детях. Да и желание стать отцом не было таким заветным, как твое желание стать матерью. Теперь я понял, насколько ты этого хочешь. А раз так – почему не усыновить ребенка, но только чтобы именно мы его воспитывали, а не кто-то чужой? Поскольку в нашей стране декретный отпуск для мужчин не предусмотрен, бросать работу придется тебе.

Даниэла закусила губу. Она должна была бы ликовать и скакать от восторга, но вместо этого в смятении стояла посреди спальни, пытаясь разобраться в своих чувствах. Впрочем, Алессио тоже пребывал в непонятном смятении: его предложение было взвешенным и обдуманным, он пришел к нему еще во время той одинокой поездки в поезде, буквально за несколько минут до того, как в вагоне начался переполох из-за Лилианы. Но озвучив сейчас это предложение, он со страхом подумал: «А что, если она согласится?!» Что именно его испугало, он не знал, но идея неожиданно показалась абсурдной.

– Але, об этом необходимо хорошенько подумать. Сейчас мне надо бежать, – сказала Даниэла и поспешно направилась в гостиную, словно опасаясь, что Алессио ее снова задержит.

Но он не стал этого делать. Он устремил задумчивый взор в окно. Состоявшийся разговор дал понять, что в их отношениях что-то надломилось. Нет, Алессио по-прежнему полагал, что беззаветно любит Даниэлу, но в то же время пришло понимание, что эта любовь какая-то другая. Алессио, например, больше не ощущал трепета и эйфории в присутствии Даниэлы, поцелуи не кружили голову, а желание не вспыхивало от одного ее вида, как это было раньше. Конечно, чувства стали менее эмоциональными уже давно, но Алессио считал, что это нормальный этап развития отношений: пылкая и бурная влюбленность сменяется более спокойной, но в то же время более глубокой любовью. Они были вместе уже шесть лет, закономерно, что чувства изменились.

Но если раньше Алессио ощущал себя совершенно счастливым и удовлетворенным, а союз с Даниэлой считал гармоничным и крепким, то в последнее время мироощущение изменилось. Алессио понял, что бесплодие Даниэлы серьезно нарушает мнимую гармонию. Именно поэтому, жаждая сохранить отношения, он и решил внести предложение об усыновлении ребенка. В конце концов, в сложившейся ситуации неважно, если малыш будет не родным по крови. Важно, что они станут полноценной семьей, испытывают радости и горести родительства, а ребенок еще крепче привяжет их друг к другу.

Но едва он созрел до этого решения, как случилось непредвиденное: Алессио неожиданно осознал, что есть женщина, которая способна одним взглядом заставить его сердце заколотиться быстрее и тем самым подарить пьянящую эйфорическую радость – давно забытые эмоции. Правда, когда в редкие минуты бездействия он задумывался над этим, то тут же награждал себя изощренными эпитетами, считая подобные мысли непристойными.

Вот и в тот момент, раздумывая над этим, Алессио снова занялся самоедством. «Я ведь люблю Даниэлу. Я не хочу с ней расставаться. Я не хочу ее терять. Тем более бросать ее из-за того, что она не может иметь детей, – это просто отвратительно! Что с ней будет! Она станет совершенно несчастной и потеряет веру в себя и в людей!» – мысленно убеждал он себя, стиснув зубы.