Кэтти Спини - Хирургический выбор

«Да, но если предположить, что не Даниэла твоя судьба, а какая-то другая женщина, глупо жить прошлыми отношениями только потому, что отвратительно и жалко бросать бесплодную женщину»… – впервые заговорил неведомый внутренний голос. До этого Алессио успешно удавалось убедить себя выбросить из головы дурацкие мысли.

Брови Алессио хмуро сдвинулись к переносице.

«Какая другая женщина?! Глупо растекаться физраствором от неосторожного взгляда и считать, что это судьба!»

«Неосторожного взгляда..? Она не флиртует с тобой. Просто тебя необъяснимо коротит в ее присутствии», – возразил все тот же внутренний голос.

«Вот именно! А поддаваться внезапному порыву – это удел животного!»

«Ну, тогда усмири свой порыв и вызови ей такси! А затем навсегда выкинь ее из головы. Пациент ушел из больницы, и ты со спокойной душой можешь забыть о его существовании…» – мысленно бросил себе Алессио вызов.

Несколько минут Алессио неподвижно лежал в кровати, будто придавленный. Он хмурился и напряженно размышлял о том, как правильно поступить. Перед его отсутствующим взглядом стояли две пары серых глаз и словно умоляли не исчезать из их жизни. Но если продолжить общение с ними, как же тогда выкинуть их из головы?

Конечно, это нормальная практика, когда пациент и врач остаются друзьями, иногда перезваниваются, время от времени переписываются, шлют друг другу открытки на Рождество, а при случае даже вместе ужинают. Особенно, если спасение было экстраординарным. Но Алессио вдруг осознал, что Лилиана его волнует, как женщина, а природа привязанности к Элио вообще выходила за рамки его понимания. Легко ли будет изображать из себя просто друга? А потом каждую свободную минуту думать о них. Как тогда вообще жить с Даниэлой, если его душа будет стремиться к другой женщине и ее ребенку? В таком случае было бы лучше и честнее пресечь зародившиеся чувства сейчас и не пестовать это трепетное растение. Но ведь он вчера очень импульсивно уверял, что обязательно отвезет Лилиану домой. Отказаться теперь значит повести себя, как полный кретин.

Алессио медленно поднялся и отправился в ванную комнату принять душ, взбодриться и прояснить мозги. Взбодриться ему удалось, а вот мысли по-прежнему хаотично плавали в голове, будто хлопья тумана, и Алессио даже после выпитого крепкого ristretto все равно не знал, как поступить правильно. «Я в самом деле не способен решать элементарные житейские задачки! Мне хоть вообще не выходи из клиники в реальную жизнь…» – подумал он раздраженно и принялся натягивать джинсы. Так, незаметно для себя, он оказался готовым к выходу.

В больницу Алессио приехал в таком удрученном состоянии, в каком давно себя не помнил. Конечно, его настроение не было сравнимо с той мрачной удрученностью, которая накатывала, когда не удавалось спасти пациента, но настроение можно было назвать отвратительным. Однако едва он вошел в палату Лилианы, чтобы взять сумку с вещами, а она с искренней радостью улыбнулась ему, Алессио почувствовал, как за спиной расправились крылья. Он смотрел в ее сияющие глаза и тоже невольно расплывался в улыбке, ощущая, как душа становится легкой.

И вот они уже оказались на улице. Время близилось к полудню, потому солнце стояло высоко и довольно жарко припекало в тот погожий апрельский денек. Лилиана щурилась от ярких лучей, будто зверек, впервые выползший на свет после зимней спячки. За время пребывания в больнице она совсем потеряла румянец, но в ту минуту под воздействием свежего ветерка и весеннего солнца ее щеки порозовели. К ней словно возвращалась жизнь, хотя было видно, что она еще очень слаба: шла она медленно, а на лбу тотчас выступила испарина.

Алессио, надев на плечо ее спортивную сумку, предложил Лилиане свою руку. Она с благодарностью приняла этот жест и просунула ладонь ему под локоть. Так они и брели, будто семейная пара, к парковке.

Закинув сумку в багажник и усадив Лилиану на переднее сиденье, Алессио бросил на нее внимательный взгляд. Она казалась утомленной, будто все утро вручную отжимала виноград.

– Устала?

– Слабость какая-то умопомрачительная… – пожаловалась Лилиана.

– Именно поэтому я и настаиваю, чтобы в ближайшее время кто-нибудь помогал тебе по дому.

– Я очень благодарна тебе за заботу, Алессио. Посмотрим… Если соседи смогут помочь с продуктами, думаю, я справлюсь, – сказала она, а Алессио протестующе вскинул руку, но Лилиана не дала ему продолжить: – Обещаю, что если мне будет сложно, я воспользуюсь твоей рекомендацией. Кстати, когда, по-твоему, я вернусь к нормальному образу жизни? Кардиолог сказал, что мне уже даже гулять полезно.

– Смотря, что считать «нормальным образом жизни»? Ходить по магазинам или заниматься бегом?

– Увы, я не очень спортивная особа, – слабо улыбнулась она.

– Скажу честно теперь: тебя продержали в больнице чуть дольше, чем должны были бы. Я попросил, да и места имелись, – пояснил Алессио, отвечая на немой вопрос Лилианы. – Зато ты получила возможность восстановить силы. В принципе, ты можешь выполнять легкую домашнюю работу, при условии, что тебя не мучают боли в области груди. Но не стой у плиты или разделочного стола больше минут пятнадцати. А гулять полезно, это правда, но начинай с ровной местности, недалеко от дома, не спеша. То есть бегать за Элио по всему городу категорически не рекомендуется. А он у тебя мальчик подвижный и любознательный, чинно рядом идти не будет.

– Он сказал, ему очень понравилось гулять с тобой в том парке… – произнесла Лилиана, взволнованно глядя на его профиль. Правда Алессио не заметил этот ее взгляд: он уже вырулил на дорогу, а движение в тот час в городе было интенсивным.

– Мне тоже понравилось. Мы отлично провели время, – тепло отозвался Алессио, не отрывая взгляд от дороги.

– Удивительно, как легко ты нашел общий язык с чужим ребенком. Я даже предположила, что у тебя есть свой малыш… – несмело сказала Лилиана и замолкла, предоставляя ему возможность прокомментировать эту фразу.

Алессио метнул на нее молниеносный взгляд, затем улыбнулся с наигранной беззаботностью. С наигранной – потому что перспектива рассказать о своих отношениях с Даниэлой его не радовала. В тот момент он понял, что ему не хочется раскрывать тот факт, что он живет с другой женщиной, любимой причем, хотя Алессио осознавал, что это нечестно ни по отношению к Даниэле, ни по отношению к Лилиане. Но он оправдал себя тем, что не хочет этого вовсе не потому, что собрался изменять Даниэле и дарить призрачные надежды Лилиане, а потому что хотел сохранить ту хрупкую дружбу, что сложилась между доктором и пациенткой. Он уже немного узнал Лилиану и предполагал, что она прекратит с ним общение, если обнаружит, что он не свободен.

– Нет, своего ребенка у меня нет, – ответил Алессио. – Но у меня есть две племянницы! – напомнил он весело. – Кое-чему они меня научили, хотя я, конечно, не так много времени провожу с ними. Слишком загружен на работе.

– Представляю! – пылко воскликнула Лилиана. – Я прекрасно помню, как был загружен мой отец: уходил ранним утром, а приходил иной раз ближе к полуночи, иногда с пятнами крови на одежде.

Алессио рассмеялся, представив себе подобную картину. С ним такое, по правде говоря, не случалось, потому что у них в больнице на операциях использовалась исключительно одноразовая хирургическая одежда. Но еще лет тридцать назад, когда Алессио даже не задумывался о своей будущей профессии, ситуация была, конечно, совсем другой.

Непринужденно болтая о пустяках, они незаметно добрались до Ассизи. Полуденное солнце поджаривало крошечный городишко, приютившийся посреди умбрийских холмов. Несмотря на то, что стояло только начало апреля, создавалось ощущение, что пришло самое настоящее лето, но испарина на лбу Лилианы все равно беспокоила Алессио. Он понимал, что это нормальная послеоперационная слабость, но тревожился, как бы она не потеряла сознание. Поэтому, пока они шли к дому Лилианы, он обнял ее за плечи, крепко прижимая к себе.

– Salve, dottore! – поприветствовал их улыбающийся во весь рот Сильвестро, распахнув дверь, когда они даже не успели позвонить.

– Сильвестро, как дела? – расплылся Алессио в ответной улыбке.

– Мама! Ты вернулась! – Элио появился из недр квартиры и бросился к Лилиане.

– Хорошо, хорошо! – меж тем ответил Сильвестро. – Наконец-то моя дочь дома! Входите же, dottore!

– Полагаю, Лилиана хочет отдохнуть после дороги… – возразил Алессио.

– И что? Пусть себе отдыхает на здоровье! Я уже приготовил обед для героя, – хитро подмигнул Сальваторе.

– Для героя? В каком смысле? – насторожился Алессио, нерешительно входя в дом и прикрывая за собой дверь.

Лилиана уже вошла в гостиную и собиралась опуститься на диван, но замерла и вопросительным взглядом впилась в отца. Тот проковылял к журнальному столику и взял газету.

– Гляди, amore di papà24, – протянул он дочери газету.

Алессио за три размашистых шага преодолел расстояние между ними и заглянул через плечо Лилианы. «Il miracolo l’ha fatto…Sant’Alessio25» – гласил заголовок. А под ним – фотография Алессио. «Откуда только взяли?!» – краснея до кончиков ушей, подумал Алессио. Под заголовком, как и следовало ожидать, красовалась статья, в которой коротко, но с долей поэзии освещалось происшествие в поезде.

Лилиана жадно читала заметку, а ее серые глаза становились все больше.

– Но как…? – подняла она ошеломленный взгляд. – Так это ты спас меня… еще в поезде?! Сорок минут…?!

– Подожди, ты что, не знала этого? – в свою очередь удивился Сальваторе. – Я об этом и раньше узнал от Элио, а потом вот в газете прочитал подробности. Правда, сорок минут меня впечатлили…

Лилиана молчала, огромными глазами глядя на Алессио. Тот вконец смутился.