От неожиданности она подскочила на месте и повернула голову. Лицо ее тут же озарилось радостной улыбкой, и Лилиана двинулась навстречу Алессио.

– Чао! – поздоровалась она, резко останавливаясь. Но было уже поздно: они, будто старые знакомые, потянулись друг к другу, чтобы поцеловаться в знак приветствия, а, соприкоснувшись щеками, покраснели и отпрянули, будто школьники. Смущенно взглянув друг на друга, они расхохотались.

– Куда собралась? – первым пришел в себя Алессио.

– Не поверишь… – задорно улыбнулась Лилиана. – К тебе в больницу!

– Но я сегодня выходной! – Алессио округлил глаза от удивления.

– А я и не к тебе.

– Вот так всегда… – притворно обиделся он. – Только обрадуешься, что кто-то пришел тебя проведать, как оказывается, что он и не к тебе вовсе…

Лилиана мелодично рассмеялась, и Алессио залюбовался ее очаровательной девчоночьей улыбкой. Но тут же он заметил в ее глазах едва уловимую грусть.

– В действительности, я еду на консультацию в ваше ортопедическое отделение: к врачу, который обследовал папу, – объяснила Лилиана. – Видишь ли, после того, как он пробыл там неделю, его состояние немного улучшилось. По дому он иногда даже ходит без трости.

– Странно. Какая-то чудодейственная неделя в больнице… – озадаченно проговорил Алессио.

– Ну… – протянула Лилиана. – На самом деле, состояние его здоровья резко ухудшилось в последние два года, до этого его мучали боли в спине, но тростью он не пользовался, – пояснила она и отчего-то виновато потупила взор. – Когда у него начались эти жестокие приступы, сопровождающиеся потерей памяти, я настояла, чтобы он обследовался. Через какое-то время он поведал, что ходил к ортопеду, но врачи ничего обнадеживающего не сказали. Я жила в Милане и не могла проконтролировать ситуацию. А теперь я хочу лично поговорить с врачами, которые провели ему обследование. Мне кажется, папа что-то скрывает. И я даже догадываюсь, что именно. Что он вообще не ходил к врачу. Сейчас он не знает, что я еду по его болезни. Думает, я к тебе еду, – смущенно улыбнулась Лилиана.

– Ну что ж, я просто не могу позволить тебе быть такой лгуньей, – лукаво хмыкнул Алессио. – Давай хотя бы сделаем вид, что это правда?

– В каком смысле?

– Я отвезу тебя туда и обратно и вместе с тобой поговорю с медиками.

– Алессио, мне неудобно еще и в выходной день гнать тебя в больницу! – протестующе воскликнула Лилиана. – Ты ведь выходной сегодня?

– Так я и не работать туда еду, – возразил Алессио.

– Мне неудобно.

– Неудобно – это когда наркоз вместо больного хирургу ввели, – серьезно ответил Алессио.

Лилиана прыснула со смеху.

– Случалось? – спросила она, хихикая.

– Нет, меня эта участь миновала. Хотя анестезиолог несколько раз грозился нейтрализовать нас с коллегой таким образом.

– Неужели? В шутку?

– Не совсем. Знаешь, кто главные враги в операционном зале? – хитро посмотрел на нее Алессио. Лилиана отрицательно мотнула головой, и он пояснил: – Анестезиолог и хирург.

– Почему?! – Лилиана сделала огромные глаза.

– Сложно объяснить, – вздохнул Алессио, делая шаг в сторону от остановки и увлекая за собой Лилиану. – У этих медиков цель одна, а задачи разные. Анестезиолог должен отключить сознание пациента, подавить все чувства, но так, чтобы потом суметь его разбудить. Он заботится обо всем организме в целом и работает где-то на грани между тем и этим светом. А хирург, по сути своей, занят только тем органом, который оперирует. Я прошу создать мне комфортные условия для работы, а анестезиолог начинает выдвигать аргументы, почему не может применить тот или иной препарат в том или ином количестве, чтобы обеспечить мне те или иные условия работы. Тут и возникает – назовем условно – спор.

– Никогда бы не подумала… – проговорила Лилиана, явно впечатлившись словами Алессио. – Хотя я вообще мало что знаю о работе анестезиолога, не сочти за невежество.

– Мало людей знают, в чем на самом деле заключается работа анестезиолога, – успокоил ее Алессио. – Даже я знаю о ней лишь в общих чертах, – хмыкнул он.

– А почему ты пошел в хирургию? У тебя это наследственно, или сам избрал этот путь? – полюбопытствовала Лилиана.

– Сам избрал. А знакомые медики еще и отговаривали.

– Почему? – удивилась Лилиана.

Они неторопливо шли по узкой улочке в сторону парковки. Дома стояли так близко, что вся улица оказалась в тени, пронизываемая сквозняком, и Лилиана даже поежилась. Алессио, заметив ее движение плечами, в первый момент едва не обнял ее в намерении согреть, но вовремя спохватился.

– Кардиохирургия – это вовсе не романтичное направление медицины, как кажется на первый взгляд. И очень непростое. Морально непростое.

– Но ты любишь свою профессию…

– Да, – улыбнулся Алессио. – Мне нравится смотреть, как пульсирует сердце, нравится его останавливать, ковыряться в нем, устранять неполадки, а потом запускать снова и наблюдать, как оно возвращается к жизни: вздрагивает и начинает биться… – мечтательно рассказывал Алессио, но потом рассмеялся, заметив широко раскрытые, немного испуганные глаза Лилианы.

– Ты так рассказываешь об этом, будто… чинишь мотор машины, – сказала она нервно.

– В какой-то степени так и есть, – весело ответил Алессио, забавляясь ее реакции. Он отлично понимал, что для обычного человека операция на открытое сердце – нечто непостижимое, но его все равно веселило, как люди смотрели на него, как на пластмассовый скальпель, когда он рассказывал о своей работе.

Вскоре они добрались до парковки и сели в запыленный серебристый мерседес. Алессио все никак не мог найти время, чтобы помыть свою машину после дождливого сезона ранней весны.

– Как чувствуешь себя? – участливо спросил он.

За эти две недели с тех пор, как Лилиана покинула больницу, он звонил ей всего один раз. Правда, еще несколько раз писал сообщения, но все это можно было назвать «мимолетным общением». По правде говоря, у Алессио не было возможности поболтать с ней часок-другой: когда он покидал больницу, Лилиана, вероятно, уже спала. Но не только поэтому Алессио не звонил ей. Он не проявлял знаков внимания, потому что совесть не позволяла. У него была Даниэла, и тесное общение с другой женщиной, по его мнению, могло бы поставить под сомнение его верность. К тому же, он не хотел дарить иллюзий Лилиане. Где-то на подсознании Алессио чувствовал, что породил в ней симпатию, если не сказать влюбленность. И это удручало его, поскольку он до сих пор не поведал Лилиане о том, что живет с другой женщиной, которую любит.

– Со мной все в порядке, – просто ответила она и отвернулась к окну.

Алессио бросил на нее быстрый, но внимательный взгляд, выруливая с парковки.

– А по выражению глаз и не скажешь… – прокомментировал он.

Лилиана испуганно взглянула на него и вновь отвернулась.

– Я прав? – Алессио вопросительно приподнял бровь.

– От тебя ничего не скроешь… – с горечью пробормотала Лилиана. – Нет, не прав. Я в самом деле чувствую себя хорошо.

– Не верится. Глаза грустные. Да и фраза твоя только доказывает, что ты хотела что-то скрыть.

– С самого начала мне поразила твоя эмпатия… Ты по совместительству психолог?

Алессио расхохотался. Потом резко затормозил на светофоре и повернул к ней лицо. Он хотел отшутиться, как обычно, но вмиг забыл, что хотел сказать, утонув в глубоких и печальных серых глазах. Пронзительный гудок сзади, заставил его дернуться и рывком перевести рычаг переключения передач. Машина резко рванула вперед.

Несколько мгновений Алессио молчал, нахмурив брови. Он уже начал жалеть, что повез Лилиану в больницу. Ее близость, взгляд, голос – само ее присутствие вызывало запретное волнение в груди. «Если я хочу сохранить свой союз с Дани, мне определенно не стоит с ней встречаться…» – меланхолично подумал он. Душа словно вмиг потяжелела. Алессио так нравилось то немного романтичное общение, что сложилось между ними, потому что оно окрыляло, дарило радость, наполняло легкостью.

– Хирург должен быть в какой-то степени психологом, ведь пациенты по-разному относятся к тому, что лягут под скальпель. Кто-то очень боится, приходится успокаивать, подбирать слова, индивидуальный подход… – ответил Алессио ровным голосом. Это было правдой, но лишь частично: разумеется, такую психологическую поддержку, какую он оказал Лилиане, ни один хирург своему пациенту не оказывает. И он сам никогда этим не занимался.

– Понимаю… – тихо проговорила Лилиана.

Алессио чувствовал, ее что-то гложет, не зря ведь в глазах светилась такая непомерная тоска. «Но лучше ни о чем не спрашивать, – рассудил он. – Это сближение может плохо кончиться…»

До больницы доехали, болтая на отвлеченные темы. Алессио старался не отвлекаться от дороги, не поворачиваться к Лилиане и не смотреть на нее. Но мысли и чувства было сложно усмирить: симпатия в ее отношении с каждой минутой только разгоралась. Его тянуло к ней непреодолимо.

В клинике Алессио с Лилианой провели немало времени. Сначала врач был занят с пациентами, потом его куда-то срочно вызвали, потом он долго и подробно рассказывал о здоровье отца Лилианы. Оказалось, что у Сильвестро остеохондроз, причем весьма запущенный, а еще начинающийся спондилоартроз. Но врач не считал, что ситуация безнадежна. Напротив, он полагал, что если выбрать правильную терапию, то у Сильвестро, по крайней мере, значительно уменьшатся болевые ощущения и дискомфорт. По просьбе Алессио, врач пообещал подготовить наиболее адекватный план лечения, но предупредил, что терапия будет состоять из разных методов и будет проводиться в несколько этапов, то есть следует готовиться к длительному лечению. К тому же, добавил медик, дедушку придется беречь от волнений: его профессия подарила ему колоссальное количество стресса, что подпортило нервную систему, поэтому теперь любая нервотрепка только усугубляет проблему.