Алессио чувствовал, что сегодняшним вечером решится судьба. Его судьба. Ведь если Даниэла не придет, это значит, что она предпочла другого. А если придет… Значит, их ждет нелегкий разговор, который сулит либо разрыв, либо, напротив, узаконивание их союза. Алессио твердо решил добиться от Даниэлы ответа на предложение усыновить ребенка.

Следить, как часы равнодушно, насмешливо трынькая, отсчитывают время, стало невыносимо. Оставалось восемь минут до шести часов. Алессио не мог припомнить тот день, когда освободился раньше и с таким нетерпением ждал официального окончания рабочего дня.

Терпение иссякло.

Он открыл верхний ящик и потянулся за ключами от машины.

– Бригаду кардиохирургов просьба срочно подойти в Pronro Soccorso! Остановка сердца у беременной женщины! – прозвучал по громкой связи резкий голос.

– Porca troia! – впервые в жизни грубо, со всей отчаянностью выругался Алессио на призыв спасти кого-то. Пальцы сами собой разжались, и ключи с громким звоном упали обратно в ящик.

Алессио стукнул кулаком по столу.

Потом сорвался с места и сломя голову бросился прочь из ординаторской.

Глава 26


Алессио влетел в отделение Pronto Soccorso, когда ко входу с оглушительным ревом сирен подъехала машина «скорой помощи». Медики стремительно вывезли каталку.

– Сердце не бьется минут десять. По словам мужа, она на тридцать четвертой неделе, – коротко сообщил врач.

– Спасите ее… – теряясь в невообразимом шуме, послышался умоляющий мужской голос.

Алессио с помощью медсестры бегом катил носилки в sala rossa. Требовалось срочно подключить женщину к аппаратам и понять, что происходит. Не было времени везти ее в операционную. Оставалось только молить Мадонну, чтобы поскорее явился кто-то из Акушерства и гинекологии.

Мольба была услышана: в конце коридора показалась со всех ног несущаяся Даниэла.

– Дани, проверь, что там с ребенком, – бросил Алессио, кинувшись ставить датчик на грудную клетку, когда они вкатили каталку в sala rossa. На мониторе отображалось сердце, наполненное кровью, будто сосуд на выходе оказался перекрытым.

– Ребенку плохо, – послышался голос Даниэлы. – Анестезию.

– Кесарево? – уточнил Алессио, хватая иглу.

– Да, – последовал незамедлительный ответ.

– Тогда анестезия без поправки на беременность? – спросил анестезиолог, вскрывая ампулы.

– Давай, – хором ответили Даниэла и Алессио.

– Аппарат искусственного дыхания! – сказал анестезиолог ассистенту.

Алессио специальной иглой проколол перикард, и из сердца полилась кровь. На эхокардиограмме стало видно, что сердце освободилось от переполнявшей его жидкости, но оно не начало биться! Алессио внимательно всмотрелся в монитор и увидел чрезмерно суженный сосуд на выходе из сердца. Видимо, его нужно будет заменить, но чтобы спасти женщину, требовалось сейчас немедленно восстановить кровоток. Единственное, что он мог сделать, – это вскрыть грудину и временно расширить сосуд катетером.

«Где же Луиджи?!» – подумал Алессио.

– Дани? – спросил он, протирая грудь женщины антисептиком.

– Режу… – ответила она, без слов поняв, что хочет услышать от нее Алессио. Тут же раздалось характерное щелканье корнцангов38, затем запахло паленым – это Даниэла прошлась по коже коагулятором39. Другой врач откачивал кровь специальным аппаратом «Cell Saver»40, отчего зал наполнили хлюпающие звуки.

– Могу я вскрывать грудину? – спросил Алессио анестезиолога.

– Мгновение, – ответил тот.

– Але?! – раздался за спиной голос Луиджи.

– Луи, вскрываем, надо сосуд расширить.

– Дьявол! Дыхания нет, сердцебиение отсутствует! Кислородную маску! – перекрывая все разговоры, раздался требовательный голос Даниэлы.

– Ребенок мертв? – уточнил Алессио.

– Пуповина пульсирует! Можно спасти! Але? – спросила она напряженно.

– Луи, вскрывай, – кивнул Алессио на пациентку, а сам повернулся к Даниэле, безошибочно поняв ее намек: требовалась помощь в массаже сердца.

Даниэла стояла, склонившись над невообразимо крошечным существом нездорового синеватого цвета, к лицу которого она приложила кислородную маску и уже приступила к масочной вентиляции легких. Алессио никогда не видел настолько маленького и несуразного ребенка. Ему даже стало страшно прикасаться к нему, но он прекрасно понимал, что Даниэле нужен ассистент: детский реаниматолог. Такого в sala rossa пока не было, а значит, Алессио, в силу своей специализации, придется взять на себя эту роль. Правда, еще раз взглянув на крошечное хиленькое создание, он на долю секунды усомнился в своих способностях. Но уже в следующий миг решительно шагнул к столу.

Обхватив руками грудную клетку ребенка, он принялся слегка, но ритмично надавливать пальцами на грудину. Два нажатия, еще два, еще и еще – надавливал он, методично отсчитывая сто двадцать нажатий. Потом поднял голову и посмотрел на анестезиолога, помогавшего Даниэле проводить искусственное дыхание. К ребенку уже подключили датчики и следили за показателями его жизнедеятельности, которые выводились на монитор.

– Шестьдесят восемь ударов в минуту, – сообщил анестезиолог.

Два нажатия, два нажатия – и так без остановки еще одну минуту. Потом короткий перерыв.

– Семьдесят, – прозвучал голос анестезиолога.

– Адреналин, – сказал Алессио, продолжая массаж.

– В вену пуповины, – распорядилась Даниэла.

– Объем? – уточнил анестезиолог.

– 0,1 миллилитра 0,01 процента на килограмм. Вес? – спросила Даниэла.

– Два пятьдесят, – с готовностью ответила медсестра.

«Когда только взвесить успели?! – изумился Алессио. – Хотя, наверное, это известно из УЗИ…» – догадался он, машинально отсчитывая надавливания.

– Сто ударов! – торжествующе воскликнул анестезиолог.

Алессио выдохнул. Несколько мгновений он завороженно смотрел на малюсенькое личико, к которому Даниэла прижимала кислородную маску. Кожа ребенка начала розоветь. А еще мгновение спустя дернулись ручки.

– Сердцебиение стабильное. Дыхание появилось, – констатировал анестезиолог.

– Спасибо, Але, – сказала Даниэла, неотрывно глядя на ребенка.

Алессио понял, что может быть свободен, и, встрепенувшись, обернулся к операционному столу. Луиджи уже вскрыл грудину и при ассистировании медсестры установил ретрактор. Теперь можно было заняться сосудом. Алессио ввел в истонченное место аорты специальный катетер с баллончиком и, закачав немного воздуха, расширил проход. Кровь тут же резво побежала по сосуду, а сердце спонтанно встрепенулось. Ровные линии систолы и диастолы на мониторе ожили и изогнулись.

Над операционным столом раздался всеобщий вздох облегчения.

– Теперь – в операционную, – коротко сказал Алессио.

– Будешь отключать сердце? – уточнил анестезиолог.

– Однозначно, – устало ответил Алессио. Потом взглянул на Даниэлу. Она, завернув в пеленку крошечное тельце, пыталась согреть его своим теплом, пока не привезли детский инкубационный кювет. Даниэла, почувствовав на себе его взгляд, подняла глаза. Лицо ее тут же приняло вопросительное выражение.

– Сердце бьется. Буду оперировать, – ответил Алессио на ее немой вопрос.

Даниэла глубоко и облегченно вздохнула.

– Я помещу ребенка в реанимацию и приду к вам завершить свою работу, – улыбнулась она.

– Тогда до встречи в операционном зале! – Алессио весело подмигнул и направился вслед за коллегами.

Праздновать окончательную победу было еще рано: женщина, только что ставшая мамой, истекала кровью, имела серьезную проблему с сердцем, но у нее были все шансы выжить. Алессио, разумеется, намерен был биться до конца ради той крохи, которую они вместе с Даниэлой только что вернули к жизни.

Анестезиолог при помощи ассистента установил канюли, ввел эндотрахеальную трубку и подключил аппарат вентиляции легких, а перфузиолог запустил аппарат искусственного дыхания. После того, как раствор, поступающий через капельницу, подавил работу сердца, и оно снова замерло на глазах у медиков, Алессио с Луиджи принялись колдовать над сосудом. Сильно зауженный участок восходящей аорты требовалось заменить. Посовещавшись, кардиохирурги приняли решение обрезать эту часть аорты и подшить синтетическую трубку. Операция предстояла сложная, ювелирная, но не только для хирургов, а также для анестезиолога: у женщины были очень сильные кровотечения ввиду беременности, плюс экстренное попадание на операционный стол не позволило изучить организм и подготовить адекватную анестезию, потому анестезиологу приходилось постоянно корректировать возникающие нарушения. Но делать было нечего, и каждый сосредоточенно и молчаливо занялся своим делом.

Луиджи подготовил место для подшивания аорты, а Алессио, надвинув на глаза очки с лупами и вооружившись микрохирургическими иглами, принялся подшивать трансплантат к перерезанному сосуду. Он шил, затаив дыхание, прекрасно зная, что смещение на ничтожно малое расстояние может привести к фатальной ошибке, а Луиджи ассистировал ему.

В тот момент, когда Алессио увлеченно и сосредоточенно трудился над сердцем, в операционный зал вернулась Даниэла и несколько мгновений завороженно созерцала его работу, будто он был волшебником, творящим непостижимые чудеса. В какой-то степени, даже для нее, опытной волшебницы, это выглядело именно так. Вспомнив, зачем пришла, Даниэла оторвалась от завораживающего зрелища и приблизилась к операционному столу, но с другой стороны.

– Как ребенок? – спросил Алессио.

Даниэла вздрогнула от неожиданности. Она изумленно посмотрела на своего любимого мужчину: его поза осталась совершенно неизменной, он даже глаз не поднял на нее. «Как он узнал, что я пришла?!» – подумала она, а вслух ответила: