– Это был неоправданный риск! – Глаза Джерардо запылали.

– Да какая разница?! Мы часто идем на любой риск ради того, чтобы быть счастливыми! И если хочешь знать мое мнение, я бы тоже рискнула! Если бы только кто-нибудь мне сказал, что я могу забеременеть, но, вероятно, умру, я бы приняла вызов… – Ее подбородок задрожал. Даниэла замолчала, а глаза начали стремительно наполняться слезами.

Джерардо потрясенно смотрел на нее. В ее взгляде пылало такое страстное желание иметь ребенка, как у его жены когда-то! Только он не разделял его, не понимал, ему казалось абсурдным рисковать жизнью ради призрачной надежды. Но глядя в глаза Даниэлы, он наконец понял, что это желание сильнее разума. И его жена хотела использовать маленький шанс, предоставленный судьбой, чтобы исполнить мечту. Шанс, которого была лишена Даниэла, что делало ее глубоко несчастной…

С минуту они молчали, пронзительно глядя друг на друга. Наконец Даниэла не выдержала: сделав два шага назад, она круто развернулась и стремглав бросилась к двери, чтобы выбежать из кабинета.

Джерардо вскочил, кинулся за ней и, настигнув, крепко обнял сзади. Даниэла почувствовала себя зажатой в тисках, из которых не вырваться. Но она даже не предприняла такой попытки. Сил не было. И потом, ей нравилось нежное тепло, которое дарили его объятия. И умиротворение. Она сильно зажмурилась, чтобы промокнуть влажные ресницы.

Они стояли, застыв, слившись в одном тесном объятии, у самой двери. Ритм сердца Даниэлы начал выравниваться, мышцы расслабились. Вдруг она почувствовала жар дыхания чуть выше своего левого уха. А затем – почти неуловимое прикосновение губ к своей голове. Несколько секунд трепетного блаженства – и он разорвал объятия, отпрянул.

Даниэла робко оглянулась. В пылающем взгляде Джерардо отразилось сумасшедшее волнение и не менее сумасшедший испуг.

– Иди, Дани, – произнес он хрипло. – Увидимся в клинике. Напиши мне дату и время.

– Ты будешь присутствовать? В этом случае я должна подготовить…

– Нет, – прервал он резко. – Я подожду в коридоре. Я тебе уже достаточно рассказал, чтобы ты поняла причину, – отчужденным голосом произнес Джерардо.

– Я понимаю… – тихо ответила Даниэла.

Еще несколько мгновений они проникновенно смотрели друг другу в глаза.

– Иди, Дани, прошу тебя… – сдавленно проговорил Джерардо.

– Чао… – почти прошептала она и выскользнула из кабинета.

Глава 33


Настал долгожданный и очень волнительный день. Все было готово к тому, чтобы завершить длинный и нелегкий путь и дать жизнь новому человечку, судьба которого уже сложилась самым драматичным образом.

Накануне были проведены многочисленные и очень подробные обследования, чтобы убедиться в достаточной для самостоятельной жизни зрелости плода. Даниэла дотянула аж до тридцать пятой недели. Развитие ребенка полностью соответствовало тому, каким оно должно быть на этом сроке. Все показатели веса, линейных размеров, внутриутробного поведения плода уверенно держались в приемлемом диапазоне. Тянуть дальше не имело никакого смысла. Ребенок по весу уже был доношенным.

Алессио к назначенному часу приехал в больницу и, пройдя запутанными коридорами, оказался в предоперационной. Полностью облачившись в хирургический костюм, он на всякий случай тщательно вымыл руки и, локтем нажав на кнопку открывания дверей, вошел в операционную.

Там уже все было готово: необходимые приборы, полностью подготовленные к использованию, стояли на столе, сверкая в свете ламп, ждали своего часа простерилизованные медицинские инструменты. Вокруг стола собралось много врачей, значительно больше, чем присутствует даже при экстренном кесаревом сечении: анестезиологи, детский реаниматолог, неонатолог, детский кардиолог, два акушера, ассистент хирурга, несколько медсестер и Даниэла – главный ответственный гинеколог.

Алессио направился к ней, чтобы дать знать о своем присутствии. Она подняла на него глаза. Их выражение было спокойным и отрешенным, но в светло-голубой глубине Алессио заметил сильное волнение. Так беспокоится море где-то у самого горизонта, предвещая шторм.

– Дани, ты прекрасный специалист. Все будет хорошо, я уверен. Dai, forza, – тихо подбодрил Алессио, наклонившись к самому уху.

– Спасибо. Не уходи до конца, умоляю тебя, – попросила Даниэла почти беззвучно. Только в тот момент, несмотря на совершенно ровный и безэмоциональный голос, Алессио понял ее истинные чувства: Даниэла боялась, будто это ей предстояло рожать после крайне тяжелой беременности.

– Дани, я весь день в твоем распоряжении. Расслабься. Я рядом. Все хорошо, – поддерживал ее Алессио, будто жену перед кульминационным моментом.

Глубоко вздохнув под маской, Даниэла отошла от него, о чем-то посовещалась с коллегами, и над операционным столом, где лежала покрытая голубыми простынями женщина, раздалось ее уверенное:

– Начинаем!

Все врачи оставались молчаливыми и серьезными. Над операционным столом повисло такое напряжение, что, казалось, его можно потрогать и ощутить разряд на своей руке. Алессио тихо подошел к столу и встал позади Даниэлы. Она чувствовала его присутствие, и это успокаивающе действовало на нее.

Один из врачей включил аппарат откачивания крови, и тот шумно захлюпал. В этот раз маме не требовалось обезболивание, потому анестезиологи стояли в бездействии, но готовые, в случае необходимости, выполнить свои обязанности в отношении ребенка.

Медсестра подала Даниэле корнцанги и скальпель. Раздалась серия щелчков – это Даниэла прикрепила зажимы. Затем, протерев кожу антисептиком, она умело, с невероятной осторожностью провела по животу острым скальпелем. Алессио увидел, что рука ее даже не дрогнула и осталась твердой.

Брызнула кровь.

Все медики, окружавшие операционный стол, как по команде, подались вперед и вытянули шеи. Все взгляды были прикованы к животу.

Даниэла и ассистирующий хирург растянули плотную мышечную ткань, чтобы увеличить отверстие. Потом Даниэла надрезала брюшину и, наконец, добравшись до матки, рассекла ее. Работа была ювелирной, следовало не нанести никаких увечий хрупкому плоду, который скрывала матка.

На все эти манипуляции ушло около пяти минут.

Отдав окровавленный скальпель медсестре, Даниэла запустила в утробу руку в латексной перчатке, уверенным движением подхватила ребенка и извлекла его на свет. Алессио, затаив дыхание, смотрел на окровавленные руки Даниэлы, в которых она держала покрытое слизью и немного кровью миниатюрное тельце. Оно умещалось у Даниэлы на ладони, а согнутые ручки и ножки свешивались вниз. Крошечная головка, склонившаяся чуть на бок, была покрыта темным пушком. Второй хирург надавил на пуповину, чтобы к ребенку перешло как можно больше крови.

И вдруг раздалось слабое кряхтение, скрип – и детский крик разорвал тишину, полную надежды. Напряжение вмиг исчезло под натиском всеобщего облегченного вздоха. К глазам Даниэлы, держащей на руке малышку, подступили слезы. Ребенок, за которого она столько дней билась, отчаянно кричал, дрыгал ручками и ножками и выглядел вполне здоровым. Даниэлу прошиб мимолетный озноб, будто это она только что родила, но хирург не может себе позволить подобной слабости, тем более держа в руках такой бесценный груз. Даниэла зажмурилась, глубоко вздохнула.

Ассистирующий хирург подождал минуту и перерезал толстый жгут, связывающий мать и ребенка, оборвав последнюю нить между ними.

Даниэла предельно осторожно передала новорожденную девочку акушерке, и та положила ее на весы.

– Два двести шестьдесят пять. Сорок один, – сказала акушерка мгновение спустя. Затем умело обтерла кричащего ребенка и вместе с неонатологом провела первичный осмотр: все показатели были в норме.

Акушерка переложила девочку на заготовленные стерильно чистые простыни и принялась ловко заворачивать ее. Даниэла трепетным взором следила за манипуляциями коллеги, будто новоиспеченная мать, а затем, спохватившись, повернулась к операционному столу. И только тут ее осенило, что не имеет никакого смысла проводить дальнейшие привычные действия – отделять плаценту, например, – ведь женщина на столе все равно мертва.

Даниэла глубоко вздохнула и тут же почувствовала, как чьи-то руки легли ей на плечи. Она, вздрогнув, обернулась и встретилась взглядом с Алессио.

– Можешь вздохнуть свободно… – прошептал он, прислоняясь лбом к ее лбу. – Ты выиграла.

Она уткнулась лицом в его грудь и всхлипнула. Алессио крепко обнял ее и ласково погладил по спине. Через пару мгновений Даниэла взяла себя в руки и, отстранившись, заглянула в его глаза.

– Спасибо, что пришел, Але. Твоя поддержка бесценна.

Глядя в ее промокшие от слез глаза, Алессио понял, что Даниэла улыбнулась под маской, и он невольно улыбнулся ей в ответ.

– Мне еще нужно закончить… – добавила она тихо, взглянув на толпу суетившихся в родовом блоке врачей самых разных специализаций.

– Ты после этого еще работаешь? – поинтересовался Алессио.

– Нет, сегодня меня освободили от дежурства.

– Не сомневался. Тебе надо расслабиться. Пообедаем вместе?

– Можем попробовать.

Она высвободилась из его объятий и устремилась к акушерке. Та как раз закончила заворачивать малышку уже в третью простынь.

– Можно я отнесу ее в отделение для недоношенных? – прозвучала мольба в голосе Даниэлы.

Акушерка с удивлением посмотрела на нее.

– Конечно, – пожала она плечами.

Даниэла аккуратно взяла в руки крохотный сверток. Из-под нескольких слоев ткани на нее смотрели ярко-синие глаза. Они были огромными, в буквальном смысле на пол-лица. Алессио приблизился к Даниэле и заглянул ей через плечо. Личико малышки показалось ему очень маленьким, а носик и ротик – невероятно крошечными. Малышка хмурила едва видимые бровки, отчего на лбу у нее залегла тоненькая складочка. Она преданно смотрела на хирурга, которая выходила ее и только что помогла появиться на свет.