— Я сестра жениха.

На его лице проскользнуло удивление, а потом хитрая ухмылка.

— Та самая Кристина Морозова? Хищная акула из Гарварда? Простите, если обидел вас этими словами. Но так про вас говорят.

Я пропустила это мимо ушей.

— Тот самый Вячеслав Лысов? Из великого и могучего «Росстроя»?

— Он самый, — широко улыбается.

— Она самая, — возвращаю ему улыбку.

Он тоже потянулся за шампанским и слегка коснулся моего бокала.

— За встречу.

— За встречу.

Мы отпили по глоточку, не прерывая зрительного контакта.

— Я слышал, вы восемь лет прожили в США и только недавно вернулись.

— Да, это так.

— Сильно Россия изменилась?

Я пожала плечами.

— И да, и нет. Вроде бы все новое, а с другой стороны, все то же самое. А вы что думаете о нашей стране?

Он тихо засмеялся.

— Что здесь можно и нужно жить. И делать тут бизнес.

— Вы правы. Но не находите, что в одиночку это тяжеловато?

— Да, есть такое. Поэтому нужны союзники и единомышленники.

— Вы нашли?

— Вот как раз в поиске, — и он многозначительно на меня посмотрел, — думал, может, на этой свадьбе встречу соратников.

— А вам они для чего конкретно нужны?

Он слегка задумался.

— Думаю, в Гарварде вас должны были обучать олигополии. Я считаю, что именно за ней будущее любой рыночной экономики. Что если в России останутся две лидирующие строительные компании, которые честно поделят между собой рынок?

Я согласно закивала.

— Да, вы правы.

— Всегда приятно, когда умные и красивые девушки соглашаются.

А вот тут уже повеяло сексизмом. Терпеть не могу. Я секунду посомневалась, но потом все же решилась.

— Может, поужинаем как-нибудь, мистер Лысов? Обсудим с вами рыночные отношения и все плюсы и  минусы олигополии.

Он довольно улыбнулся.

— С удовольствием, мисс Морозова. Я запишу ваш телефон? Предпочитаю самостоятельно выбирать места для ужинов с прекрасными дамами. И самостоятельно их приглашать, а не передавать через секретарей.

Я вернула ему улыбку и продиктовала цифры. Напоследок он поцеловал тыльную сторону моей ладони и удалился. В принципе, можно и мне уже отсюда сваливать. Со всеми, с кем мне надо было, я уже поговорила. Отец тоже представил меня, кому хотел.

Я возвращаюсь в ресторан, иду к своему месту, беру клатч и прощаюсь с отцом и Еленой. К Максиму с Ольгой я решаю не подходить. Им сейчас как раз кто-то очередной раз крикнул «Горько», и они целуются.

Выхожу из ресторана, вызываю такси через мобильное приложение и жду. Лысов дал понять, что они готовы поделиться территорией, но с кем-то одним. Интересно, с Токаревым он тоже встречался и обсуждал это? Наверняка. Скорее всего, «Росстрой» выбирает между нами и «Вижн-Строем». Жаль, конечно, Илюшу, но я сдаваться не намерена. Если помимо «Росстроя» должна будет остаться еще одна лидирующая строительная компания, то это будем мы.

— Уже уходишь? — раздался из-за спины голос Максима.

— Да. Жду такси, — отвечаю ему, не оборачиваясь.

Он встал напротив меня и заглянул в глаза.

— Ольга не дала нам договорить тогда в зале.

— Ага. Тебе не кажется странным, что твоя жена старается по максимуму оградить тебя от меня?

— Кажется.

— Возможно, она помнит что-то, чего не помнишь ты?

Максим хмыкнул.

— Возможно. Но ты же поможешь мне вспомнить?

— Каким образом, Максим? Если ты за восемь лет не вспомнил, то почему это должно произойти сейчас?

Он сделал еще шаг ко мне и навис сверху.

— У меня в твоём присутствии дежавю, Кристина. Впервые за восемь лет я испытываю это чувство. Никогда с момента аварии у меня его не было. Ни с кем. А ты приехала, и стоит мне на тебя посмотреть, как меня накрывает целая волна. Даже сейчас.

В этот момент подъехало мое такси, и я направилась к машине. Максим резко развернул меня за руку и притянул к себе. Обнял за талию, вдохнул запах волос и поцеловал нежно в щеку. Сердце снова бешено заколотилось, а кожа покрылась мурашками.

— Пока, Кристина, — прошептал мне на ухо. — У тебя очень красивое платье.

Когда-то я обошла сотню магазинов, чтобы выбрать его специально для тебя...

— Спасибо, Максим.

Я хочу освободиться из его объятий, но он продолжает держать меня в кольце своих рук.

— Максим, отпусти. Ты уже неприлично долго меня обнимаешь.

Он нехотя разомкнул объятия, и я направилась к машине. Уже у двери я обернулась к нему.

— Ты должен понимать, что тебе придется с этим жить.

— С чем?

— С воспоминаниями, Максим. Если они вернутся.

Он мне ничего не ответил. Только грустно улыбнулся. Я села на заднее сиденье и отправилась домой, чтобы уже за закрытой дверью своей комнаты снова разрыдаться.


Следующие две недели проходят исключительно за работой. Папа начал покупку квартиры, которую я себе выбрала, Вика легла на полтора месяца в клинику, а Людмила Николаевна и Миша живут в «Золотом ручье». Кажется, папа и Елена даже прониклись к нему. По крайней мере я видела несколько раз, как отец катал Мишу на шее, а Елена читала ему сказку.

У меня и самой стали появляться чувства к этому ребёнку. Правда, не получалось проводить с ним много времени, потому что, когда я уходила на работу, он еще спал, а когда я возвращалась с работы, он уже спал. Но тем не менее каждую ночь я заходила к Мише в комнату, тихо садилась рядом на пол и смотрела, как он спит. У Мишеньки Викины черты лица. Такой же носик и губки, разрез глаз.

Мой будущий крестный сын. Я рада, что Вика попросила меня об этом. Илья уже дал согласие на то, чтобы стать крёстным и даже приехал в «Золотой ручей» на выходных, чтобы познакомиться с ребёнком.

— Буду теперь называть тебя «кума», — обратился ко мне Токарев со смехом.

— Только попробуй! Ужасное слово!

Крестины мы решили провести после того, как Вику выпишут.

Вот только неприятный червь бередил мне сердце при каждом взгляде на Илью. Я встретилась с Лысовым из «Росстроя». Он предложил нам стать их субподрядчиками в двух проектах, где сами они не успевают закончить работы в срок из-за большой нагрузки.

Наконец, уже было готово и исследование по Европе и СНГ. Оказалось, что во Франции два некогда очень успешных застройщика на ладан дышат. Через их покупку и слияние с нашей компанией можно открыть себе дорогу на европейский рынок, который как раз восстанавливается после предыдущего кризиса. Есть одна строительная компания в предбанкротном состоянии и в Германии.

Я немного посомневалась и решила все же позвонить Илье.

— Привет, красотка! — Услышала его звонкий голос, но все же почувствовала нотки то ли грусти, то ли отчаяния.

— Привет, Илюш. Как дела?

— Да вот, узнал, что ты спелась с «Росстроем». Они привлекают вас субподрядчиками по двум проектам.

Я тяжело вздохнула.

— Обижаешься?

— Да нет, что ты. Какие обиды. Я же понимаю, что это just business and nothing personal. Но ничего, красотка, я готовлю тебе ответочку, — и мне показалось, что я почувствовала, как он хмыкнул на том конце провода.

— Мне кажется, я даже знаю, какую ответку ты готовишь.

— Да? И какую?

— Ты встречался с ростовским губером. Они отдают вам тендер на застройку нового микрорайона в Ростове-на-Дону.

— Да, красотка. Но ответку я тебе не эту готовлю, а другую. Намного круче. Ты охренеешь, когда узнаешь.

Я засмеялась.

— Уже умираю от любопытства.

Мы попрощались, и я продолжила изучать досье на французские компании. Денег они, конечно, просят за себя многовато. Надо будет торговаться. Если провести сделки за те суммы, которые они запросили, то мы останемся на мели. А ведь еще неизвестно, получится ли у нас все-таки пробиться в Европе, даже если мы и сольёмся с двумя их компаниями, которые когда-то застроили почти всю Францию и ее соседние страны.

Время уже близилось к 10 вечера, и я стала неспешно собираться домой, как неожиданно у меня зазвонил телефон. Это Максим. Они с Олейниковой только вчера вернулись из своего свадебного путешествия.

— Алло.

— Ты сейчас где? — Резко и запыхавшимся голосом спросил меня Максим. Ни «привет», ни какое-либо другое приветствие он мне сказать нужным не посчитал.

— На работе. Собираюсь домой уже. А что?

— Не уходи. Я к тебе еду. Скоро буду.

И положил трубку.

Я послушно села на своё кресло и стала ждать. Что-то случилось? Почему я вдруг понадобилась ему в 10 вечера? Моя секретарша уже давно ушла домой. Даже папа с Еленой уехали. В офисе оставалось не много сотрудников. Свет почти на всех этажах уже был выключен.

Максим приехал через полчаса. Он рывком открыл дверь моего кабинета, громко ее захлопнул, повернул ключ в замке и, тяжело дыша, направился ко мне.

— Привет. Что-то случилось? — Я встала и пошла к нему навстречу.

Он взял меня за плечи и, не разрывая со мной зрительного контакта, направил меня к стене.

— Максим, в чем дело?

Он довольно ощутимо впечатал меня в стену и навис сверху. Дышит тяжело. Желваки на щеках дергаются. Он зол. Очень зол.

— Кристина, у меня снова к тебе вопросы, — надрывно начал, смотря мне ровно в глаза. — Отвечай честно.

Я настолько растерялась, что даже не смогла ему ничего ответить. Лишь послушно кивнула и нервно сглотнула.

Ни с того ни с сего Максим вдруг начал медленно расстегивать пуговицы на своей рубашке. Затем он раздвинул ее и склонился еще ближе к моему лицу. Хотя, казалось бы, ближе уже некуда.

— Кристина, что означает моя татуировка?

Не понимая, что происходит я посмотрела на некогда так мною любимую надпись Masterpiece на его сердце и почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Отчего-то появилось дикое желание коснуться татуировки своими пальцами. Нежно по ней провести, а потом поцеловать каждую букву. Как раньше. Но я, естественно, этого не сделала.