— Ничего, Максим, будем надеяться, что ты все вспомнишь. А если все-таки нет, то ничего страшного. Это всего лишь 11 класс в школе. Ничего особенного в этот год в твоей жизни не произошло. Ты учился и поступал в институт.

— И еще я зачем-то сделал татуировку.

Мама скосила глаза на мою область сердца и с укором выговорила:

— Если бы я знала, что ты собираешься, голову бы тебе открутила!

— Ну если я ее сделал, значит, мне это было нужно.

Родительница лишь закатила глаза. Я решил сменить тему.

— Мам, а у Игоря Петровича есть дочка?

— Да, ее зовут Кристина. Она твоя ровесница.

— Он мне уже сказал. А почему ты не говорила мне о ней раньше? Когда я еще в больнице лежал.

Мать пожала плечами.

— Она уехала учиться в Америку полгода назад. Но ты с ней не сказать, что дружил. Так, просто жили в одном доме и учились в одном классе. На этом все.

— Я с ней не общался?

— Нет, Максим, вы с ней старались игнорировать друг друга.

— Почему?

— Кристина хорошая девушка, но сложная. С ней очень тяжело найти контакт. Вы с ней не враждовали, но и не общались. Скорее, просто терпели присутствие друг друга. Да и ты сам не стремился стать с ней друзьями. — Мама на мгновение задумалась. — Взаимный игнор — вот как я бы охарактеризовала ваши с ней отношения.

Я удивился. Я жил в одном доме, на одном этаже, учился в одном классе с дочерью моего отчима и вообще с ней не общался? Я точно не мог так себя вести. Значит, инициатива игнорировать друг друга исходила от нее.

Мама ушла, а я еще долго не мог уснуть. Отчего-то вдруг в кровати стала остро ощущаться пустота. Как-будто кого-то не хватает рядом. Очень странно. Я с детства спал один, даже без игрушек. Перевернулся на другой бок и придвинулся лицом ближе к стенке. Положил голову на соседнюю подушку.

Нос почувствовал совсем легкий аромат жасмина. Я втянул глубже, потом еще глубже. Запах едва уловим. Я зарылся лицом в подушку и стал вдыхать сильнее и сильнее. Появилось четкое осознание того, что этот запах для меня важен. Я обнял подушку, прижался к ней лицом и уснул. Мне снова снился тот детский лагерь и девочка с голубыми глазами.


В университете меня ждут через две недели. Все эти дни до учебы я оставался дома один и бесцельно слонялся по особняку. Но ноги то и дело почему-то несли меня в комнату дочери Игоря Петровича. Я просто заходил к ней, садился на кровать и тупо сидел. Сам не знаю, зачем я это делал. Надо попросить маму показать мне ее фотографии. Вдруг вспомню?

Я подошёл к бежевому комоду, открыл первый ящик и увидел множество красивого нижнего белья. Тут же закрыл. Посомневался пару секунд и снова открыл. Стал перебирать его пальцами.

Что ты делаешь, Максим??? На фига ты копаешься в трусах дочери своего отчима??? Ты совсем придурок???

С шумом задвинул ящик и быстро вышел из комнаты. Сердце бешено заколотилось. Зашёл к себе, упал на кровать, достал из-под одеяла подушку, что слегка пахнет жасмином, положил ее на лицо и так и лежал, пока сердцебиение не унялось.

Но я возвращался в ее комнату снова и снова. И каждый раз, когда я тут оказывался, мне приходилось бороться с диким соблазном рассматривать ее вещи. В итоге я так и не смог его побороть. Я стал открывать другие ящики комода и смотреть, что в них. Во втором лежали какие-то ее майки. Я достал одну и поднёс к носу, почувствовал аромат розы, который слегка витал в этой комнате. Как же мне нравится этот запах...

В третьем ящике лежали футболки. Я снова достал одну и снова вдохнул. В четвёртом — последнем — лежало какое-то девчачье барахло. Мои глаза привлекла одна сиреневая шкатулка. Я взял ее в руки, открыл и на панели под красивую мелодию закрутилась балерина.

Я сидел в комнате дочки отчима часами. Почему-то только в ней чувство тоски и грусти, которое я ежедневно испытывал, становилось меньше. В какой-то момент я решился отодвинуть дверцу шкафа. На вешалках множество одежды. Я перебрал пальцами блузки, юбки и платья. Вот это длинное голубое с пайетками очень красивое. И вот это цвета пыльной розы. Оно, наверное, достаёт девушке до колен. У нее очень хороший вкус.

Закрыл шкаф и вернулся на кровать. Лёг. Повернул голову в сторону прикроватной тумбы. Я буду полным идиотом, если посмотрю, что в ее ящиках? Думаю, да. Ведь прикроватная тумба — это очень личное. В ней хранятся вещи, которые не предназначены для чужих глаз.

Но я все-таки тянусь к первому ящику, выдвигаю его и вижу пачку презервативов. Ого. Открываю второй и вижу там какие-то странные штуки. Не сразу понимаю, что это, но когда наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе, мне сразу становится дико стыдно, и я закрываю ящик. Это явно предметы из секс-шопа. А у нее, наверное, была очень бурная личная жизнь.

Какой же ты дебил, Самойлов! То в трусах ее копаешься, то в штуках из магазина для взрослых. Вали давай из этой комнаты. Видимо, авария тебе отшибла не только память, но и мозги в целом. Так и маньяком стать недолго.

Я все-таки заставляю себя уйти из комнаты Кристины Морозовой, и у меня даже получается бороться с соблазном снова туда зайти в последующие дни. Вместо ковыряния в шмотках сводной сестры я стал рассматривать в зеркале свою татуировку.

Masterpiece. Шедевр. Зачем я ее сделал? Что она для меня означает? Тянусь ладонью к области сердца и глажу буквы пальцами. Наверное, это было что-то очень важное для меня. Вот только что? Или кто? Вопрос, на который я, наверное, никогда не получу ответ.

Все-таки натягиваю на себя майку и начинаю шариться по своей комнате. А то все дни провожу в спальне Кристины, а что в моей собственной лежит даже не знаю. А ведь мои вещи скорее помогут мне вспомнить, чем ее.

Куча учебников по английскому. Мама говорила, что я занимался с репетитором в 11 классе. Да я и сам вдруг неожиданно понимаю, что легко могу сейчас сказать что-нибудь на английском. Надо же, а знание иностранного из мозга никуда не делось. Шкаф забит дорогими дизайнерскими шмотками. Я стал мажором? Ну, с таким отчимом ничего удивительного. Я ведь и в аварию попал на BMW, которую он мне подарил на день рождения.

В прикроватной тумбе у меня тоже валяются презервативы. Но не так много, как у Кристины. А вот это уже интересно. У меня была девушка? Мама однажды обмолвилась, что я ходил на свидания с какой-то одноклассницей, но ее имени она не вспомнила. Спросить, приводил ли я ее на ночь домой, я постеснялся. Думаю, если бы это были очень серьёзные отношения, то родительница бы помнила имя. Наверное, я кинул их в тумбу просто на всякий случай.

Выдвигаю первый ящик комода. В нем лежат пять коробочек с запонками. Мое внимание привлекают одни с гравировкой «Hero». Герой. Так меня назвала та девочка из лагеря. Она снится мне почти каждую ночь, но я никак не могу вспомнить ее имя. Крутится на языке, а поймать не получается. Интересно, зачем я заказал себе именно такую гравировку? Или она была сделана не на заказ, и запонки с нею и продавались?

Ладно, не важно.

Ни за завтраком, ни за ужином мама и отчим почему-то никогда не говорят о Кристине. А мне дико интересно о ней узнать. Особенно сейчас, когда я запретил себе заходить в ее комнату. Однажды, когда мать пришла проведать меня перед сном, я решился заговорить о девушке.

— Мам, а есть какие-нибудь фотографии дочки Игоря Петровича?

— У меня в телефоне есть с вашего выпускного.

— А покажи.

Мама слегка удивилась, но достала из кармана смартфон и открыла на нем фото. На девушке то самое красивое голубое платье с пайетками. Но мама снимала нас издалека, когда мы стояли на сцене, поэтому лицо Кристины очень плохо видно.

— А есть фотографии вблизи?

— Нет, вместе вы с ней не фотографировались. Я же говорю, вы не общались.

Дальше идёт какое-то видео. Я его включаю. Мы с девушкой танцуем под песню рэпера Басты «Медлячок». Вот тут видно получше. Кажется мы смеёмся, в какой-то момент она кладёт голову мне на плечо, но потом тут же убирает.

— Ну вот мы с ней вместе танцуем. Почему ты говоришь, что мы не общались?

— Вы с Кристиной стали королем и королевой бала. Вам эти звания присудило школьное жюри за заслуги в учебе и внеклассной деятельности. После поздравления директор объявила, что вы должны вместе станцевать.

— Ясно. А что было потом на выпускном?

— Мы вас отвезли в ресторан, а утром вы из него вернулись и ты проспал почти два дня, потому что вдруг решил там выпить.

Эти слова меня просто поразили.

— Я? Выпить? Не может быть!

— Да, сынок. У тебя было очень сильное похмелье после выпускного.

Странно. Очень странно. Даже не представляю, что на меня нашло, раз я решил поступиться одним из своих главных принципов.

Мама пожелала мне спокойной ночи и ушла. А я снова зарылся лицом в подушку, пахнущую жасмином. Почему-то получается заснуть, только когда я вдыхаю этот запах. И мне опять снилась девочка из лагеря. Моя та самая.

Интересно, где она? Встречу ли я ее еще когда-нибудь? Думаю, навряд ли. Ведь таких совпадений в жизни не бывает.


Начался универ. Преподы смотрят на меня с сочувствием, но при этом наваливают не меньше, чем на других студентов, которые не пропустили первый семестр. В деканате мне сказали закрыть всю зимнюю сессию до конца апреля. Не знаю, о чем я думал в 11 классе, но определённо принял верное решение о поступлении.

Международно-правовой факультет МГИМО. В последние два года бакалавриата можно поехать в Женеву и получить двойной диплом. Да, именно так я и сделаю. Хочу поработать юристом в каком-нибудь крутом швейцарском банке, а потом открыть свою собственную юридическую компанию.

Один день сменяет другой. Учеба заполоняет всю мою жизнь, и мне наконец-то удаётся немного отвлечься. Хоть и тяжело, но это отличная терапия от тоски и грусти непонятно по чему. Или по кому. Даже в комнату сводной сестрицы почти перестал заходить. Это прогресс.