— Они насиловали девушку. И их было четверо, а не трое, как я тогда сказала полиции. Когда твоя мама поравнялась с гаражом, она стала кричать. Та девушка, над которой они издевались, была уже почти без сознания. Четвертый, про которого я умолчала, просто достал пистолет и выстрелил твоей маме в голову. Остальные трое испугались и решили бежать, потому что выстрел был громким. Меня они решили не трогать. Но этот четвертый, когда уходил и забирал с собой девушку, ко мне наклонился и потребовал, чтобы я ничего не говорила полиции. Иначе он обещал меня найти и убить. Поэтому я сказала, что убийц было трое, что я не запомнила, что они делали и что такого увидела твоя мама. Я боялась, что этот четвертый придет за мной.

Я приросла к земле. В голове целый поток сумбурных мыслей. Кузнецов, кажется, сейчас собраннее меня, поэтому он тихо начал, делая к Степановой еще шаг.

— Вик, никто за тобой не придет. Тебе нечего уже бояться. Давай вернемся к твоему сыну?

Она судорожно закачала головой.

— Нет, Егор. Ему нужна другая мать. А я несу для него несчастье. На самом деле мы ведь все несчастны! — Она снова заходится истеричным смехом. — Я несчастна с детства, потому что увидела убийство. Кристина несчастна, потому что любит Максима и не может с ним быть. Максим несчастен, потому что любит Кристину, но тоже не может с ней быть. И ты, Егор, несчастен. Ведь ты тоже до сих пор любишь Кристину. Мы все несчастны!

— Вика, это не так, — я наконец-то нахожу в себе силы говорить. — Немедленно отойди от края.

Но Степанова отрицательно качает головой и подходит к краю еще ближе.

— Нет, Кристин, всё именно так. И я хочу, чтобы сегодня одним несчастным человеком стало меньше.

На этих словах она подходит к краю еще ближе, секунду смотрит вниз и под мой истошный крик «ВИКА, НЕТ!!!!», она срывается вниз.

Глава 14. Мама

Все, что происходит дальше, будто не со мной. Спустя годы, я буду вспоминать этот день, словно я все видела через пелену.

Я бросаюсь к краю крыши вслед за Викой, но Егор успевает крепко меня схватить. Я кричу и вырываюсь из его рук, но он не отпускает. Кузнецов берет меня на руки и быстро уносит с крыши. Пока меня колотит в истерике, он действует быстро и слаженно. Мы спускаемся на лифте к квартире, Егор достаёт из кармана моей шубы ключи и открывает дверь. Миша снова бежит нам навстречу с радостным криком, но видя меня, тут же сильно пугается и тоже начинает плакать.

— Кристина, — Егор трясёт меня за плечи, — попробуй немного успокоиться и взять себя в руки. Мне нужно спуститься вниз.

Я его не слышу. Рыдания накатывают на меня все сильнее и сильнее.

— Кристина, постарайся ради Миши.

Упоминание о ребёнке немного приводит меня в чувство. В этот момент я начинаю слышать его плач.

— Кристина, посмотри на меня, — Егор берет мое лицо в ладони, — ты сейчас должна остаться с ребёнком. А я спущусь вниз. Ты меня поняла?

Я быстро закивала головой.

— Хорошо, — он крепко меня обнимает, целует в макушку и уходит из квартиры.

А я беспомощно опускаюсь на пол и начинаю тихо подвывать. Рядом со мной плачет Миша.

— Крися, вы не купили машинку? — спрашивает меня ребенок.

Я смотрю на него и ничего не понимаю. Какая машинка? О чем он говорит?

Я притягиваю Мишу к себе и крепко прижимаю. Слезы душат.

— Крися, почему ты плачешь?

Я не могу ему ответить. Я не знаю, что нужно сейчас говорить. Да вряд ли сейчас слова смогут выйти из моего горла. Перед глазами стоит Вика, а в ушах звенит ее истеричный смех.

«Мы все несчастны», — пульсируют в висках ее слова.

Я не знаю, сколько я так сижу на полу в прихожей, крепко держа в своих руках ребёнка. Неожиданно дверь распахивается и в квартиру вбегают папа с Егором. Следом заходят полицейские.

Кузнецов поднимает меня с пола, папа берет на руки Мишу. Егор ведёт меня на кухню. Полиция задаёт мне какие-то вопросы. Я им что-то отвечаю. Но они продолжают спрашивать дальше. Кажется, этот допрос не закончится никогда.

Меня всю трясёт, Егор даёт мне что-то выпить. По вкусу похоже на валерьянку.

— Я уложил Мишу спать, — появляется на кухне папа и крепко меня обнимает.

Это все сон. Страшный-страшный сон. Этого не может быть.

— Что с ней? — Выдавливаю наконец из себя и поднимаю глаза на Кузнецова. Полиция уже ушла.

Он опускается на колени возле моего стула и крепко меня к себе прижимает.

— Кристина, — выдыхает мое имя.

— Что с ней? — Повторяю уже более настойчиво.

Он не отвечает, и по его молчанию я все понимаю. Меня снова начинает трясти. Из горла рвутся крики.

В этот момент я слышу, как хлопает входная дверь и на кухню вбегает Максим.

— Кристина, ты как? — он опускается на пол рядом с Егором и берет меня за руку.

Я смотрю на него немигающим взглядом. Кто его позвал?

— Максим, — начинает папа, — допрос уже окончен.

— Черт, я не успел! Все нормально прошло? Они не давили? Не выдвигали обвинений?

— Нет, — отвечает ему Егор, — но, я так понял, будут еще допрашивать.

Максим пытается вырвать меня из рук Егора, но он очень крепко меня обнимает. За всем этим еще наблюдает папа.

— Позвоните Илье, — тихо скулю я. — Я хочу, чтобы приехал Илья.

— Да, сейчас, — отвечает папа и выходит из кухни, чтобы позвонить.

Я все еще будто в трансе. Я не верю, что это произошло на самом деле.

— Как ты тут оказался? — Зло спрашивает Егора Максим. Кузнецов уже от меня отстранился, и они оба поднялись на ноги.

— Я был с Кристиной, когда это случилось.

— И что ты с ней тут делал?

— А тебе-то что?

— Ответь на мой вопрос, Егор.

— И не подумаю. Тебя, кстати, разве не ждёт беременная жена?

— А тебя не ждёт бутылка виски и очередная силиконовая дура?

— Заткнитесь оба! — Зло рычу им.

Они замолкают и оборачиваются ко мне. Максим опережает Егора и садится возле моего стула, крепко притягивая к себе. Я утыкаюсь в его шею и жадно вдыхаю запах.

Запах моего героя.

— Моя девочка, — очень тихо шепчет мне на ухо, — моя маленькая ранимая девочка.

Его голос убаюкивает. Я не хочу сейчас думать о том, что его действительно ждёт беременная жена. Я хочу, чтобы Максим всегда меня так обнимал и успокаивал.

Мой герой.

Я очень жадно прижимаю к себе Максима. Он так же жадно прижимает к себе меня, гладя одной рукой по волосам и спине.

— Моя любимая, — продолжает шептать. Я не знаю, слышит ли это Егор. Но он стоит в стороне и наблюдает с грустью в глазах. Потом он просто выходит из кухни, оставляя нас с Максимом вдвоём.

Он берет мое лицо в свои ладони и смотрит в глаза.

— Кристина, прости... Это я должен был быть с тобой, когда все случилось. Я должен оберегать тебя от таких вещей. Моя девочка, — он целует мое лицо, — я так перед тобой виноват...

Рыдания снова на меня накатывают.

— Максим, — выдавливаю ему сквозь слезы, — я не должна была вас всех бросать. Это все из-за меня.

— Ну что ты такое говоришь. Конечно, нет! Ты тут ни при чем.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, это я виновата. Во всем, что с вами случилось. Если бы я не уехала, то с Викой бы все было хорошо. И с тобой тоже. Ты же попал в аварию в день моего отъезда. Это как-то связано.

— Нет, Кристина! Ты ни в чем не виновата. Ни в том, что случилось с твоей подругой, ни в моей аварии. Это был ее выбор. А в своей аварии я виноват сам, непонятно куда гнал.

Я тяжело сглатываю и перевожу дыхание. Самообладание немного вернулось ко мне.

— Твоя мама тогда сказала, что авария была в 100 километрах от «Золотого ручья», в сельской местности, где стадами пасутся животные.

— Да...

— Ты учил меня там водить машину.

Максим замолчал и сразу сильно напрягся. А я тем временем продолжаю ему быстро шептать.

— Это я виновата в твоей аварии. Ты был сильно зол, когда я уезжала. Вот и сел за руль и стал гнать. Если бы я не уехала, все бы было по-другому. Со всеми нами.

Максим отрицательно закачал головой и снова привлёк меня к себе.

— Нет, моя девочка. Ты ни в чем не виновата. Ни перед кем. Я не хочу, чтобы ты себя в чем-то винила.

Я снова начала плакать. Но уже очень тихо, без надрывной истерики. Максим подхватил меня на руки и понёс вглубь квартиры. В прихожей с ноги на ногу переминаются папа с Егором.

— Куда Кристину положить? — Обратился к отцу Максим.

— Давай в гостиную. — И папа указал ему направление.

— Нет, — остановила их я, — я хочу в мамину комнату.

Папа растерялся, но согласно кивнул.

— Тогда сюда.

Максим занёс меня в спальню родителей, положил на кровать и сел рядом. Я продолжала тихо плакать, а Максим просто сидел рядом и мягко гладил меня по волосам. Через какое-то время послышался звонок в дверь, а потом я услышала голос Ильи.

Он вместе с папой и Егором зашёл в спальню и опустился на колени у кровати.

— Крисси... — тихо начал.

— Илья, она прыгнула с крыши. Вики больше нет.

Он мягко провёл ладонью по моему лицу. Я продолжала тихо плакать, Илья на меня смотрел. В комнате оставались Максим с Егором. Папа, кажется, куда-то вышел.

— Илья, это я виновата... Я ее бросила.

Токарев грустно молчит и тихо гладит меня по голове. А я начинаю плакать сильнее, причитая, что это я во всем виновата.

— Кристина, вставай, — строго сказал Илья.

— Что? Куда?

— Куда-куда? Двигаться дальше! Давай, пришло время для новой антистрессовой терапии.

Он рывком поднял меня с кровати и поставил на ноги.

— Илья, ей лучше полежать, — зло ответил ему Максим.