— Мисс Коллинз, — сказал он между требовательными поцелуями, — отвечайте.

— Способна, — ответила я, — но это зависит от того, что хочешь ты.

— Нет, не зависит.

Мои глаза широко раскрылись. Его тон голоса снова изменился.

— Нокс, у меня есть пределы, жёсткие ограничения.

Его нападение на мою шею закончилось.

— Нет, мисс Коллинз, больше нет. Я владею вами — на сто процентов — весь следующий год. То, что я говорю, исполняется без вопросов. Вы продемонстрируете мне уважение, которого я заслуживаю как ваш клиент. Ты моя, и делай так, как мне нравится. Это ясно?

— Да, — я ответила и задохнулась, когда меня охватило негодование.

Нокс прочистил горло.

— Ты только что добавила себе шлепков по заднице, не то, чтобы я был против, но ты это сделала. Хочешь ещё попробовать ответить подобным образом?

Я не могла поверить в услышанное. Не могла поверить не только собственным ушам, но и всем своим чувствам. Он не мой принц. Он мудак. Стараясь скрыть сарказм, я произнесла:

— Да, мистер Деметрий.

Я опустила глаза, неосознанно качая головой

Нокс потянул мои волосы, добиваясь, чтобы я подняла глаза.

— Расскажи, что ты думаешь.

Я боролась со слезами, которые стояли в глазах, и криками, которые собрались в горле. Игнорируя кулак в волосах, я посмотрела в ледяную синеву.

— Ты понятия не имеешь, как было тяжело, как душераздирающе. Когда я начала набирать цифры и появился твой номер… — Я глубоко вздохнула. — …Обрадовалась, но теперь… — Я искала любой признак того, что мои слова затрагивают его. — …теперь ты заставляешь меня чувствовать себя дешёвкой. — Мой тон поднялся. — Если это то, чего ты хочешь на следующий год, дешевую шлюху, тогда ты своего добился.

Один уголок его губ поднялся вверх.

— Новые правила, как я уже говорил. Я всегда преуспеваю. Я всегда выигрываю. Знай это, помни это. — Он отпустил мои волосы и распушил их на плечах. — Ещё запомни: ты не дешёвая шлюха.

У меня в груди сжалось.

— Я… я не…?

Нокс поднял мою руку, заставляя встать. Когда я это сделала, он потянул, и я снова оказалась у него на коленях. На этот раз я не сражалась. Совсем не значит, что я одобрила то, что он собирался сделать. Я это не сделала. Это означало, что его следующие слова лишили меня воли бороться. Они причинили мне боль больше, чем когда-либо могли его руки.

— Нет, мисс Коллинз. Я заплатил за тебя целое состояние. Ты самая дорогая шлюха, которую я когда-либо встречал.

Я закрыла глаза, когда он поднял юбку платья, скомкав ее на талии и стянул мои трусики до колен.

Низкий свист наполнил воздух, прежде чем он сказал:

— У тебя отличная задница.

Когда он потёр мой зад, его эрекция выросла напротив моего живота. Первый удар его ладони по моей обнаженной коже эхом пронесся через комнату, кровь устремилась к ушам, а привкус меди наполнил рот. Мои зубы сжались, и я прокусила внутреннюю часть нижней губы. Слезы покатились с глаз, но я отказалась позволить себе кричать.

Он наказывал, а затем дразнил, шлепал и затем ласкал. Противоположные ощущения вызвали множество эмоций. Я ненавидела надругательство над своей задницей, но мне нравилось то, что делали его пальцы. Мой обет молчания длился недолго. Вскоре, как стоны, так и хныканье заполнили люкс, в сопровождении звуков шлепков по коже.

Я не только издавала звуки. Нокс заставил меня повторять целые фразы. Если я это делала, меня вознаграждали пальцами внутри. Если я была слишком медлительна или недостаточно громко говорила, жало его руки возвращалось.

К тому времени, как он закончил, я признала, что он владел мной, что я принадлежала ему на следующий год, и что мои ограничения больше не существовали, он решал. Я согласилась на всё в частном и публичном порядке. Он был моей работой, и я принадлежала ему.

Я сказала, что должна была сказать. Это не значит, что я согласна. В «Дель-Маре» я отдала ему свое сердце. Сейчас я это знала, потому что сегодня он разбил его.

Как только он был удовлетворен унижениями, то столкнул меня с колен и бездушно сказал:

— Я вернусь. Прочти инструкции и будь готова. Я хочу, чтобы мои деньги окупились.

Его слова повисли в воздухе как насмешка, когда он оставил меня одну, чтобы собрать обломки моего сердца. Когда дверь закрылась, я опустилась на колени. Падающий свет от лампы — в настоящее время единственный источник — я швырнула её на мраморный пол. Искры полетели за несколько секунд до того, как комната погрузилась в темноту.



Глава 4

Чарли́

В последнее время я не могу поверить в происходящее. В одних трусиках, измученная, я облокотилась на стену в тёмной комнате и прижала колени к груди. Слёзы без остановки бежали, когда я пыталась собрать части головоломки.

Отрывки воспоминаний, как осколки моего разбитого сердца, разбросаны в голове. Время потеряло смысл, поскольку мое недавнее и давнее прошлое переплелось настолько, что я не была уверена, где действительность, а что — воспоминания. Я вспомнила визитку, которую дала мне Карен сегодня днём.

Могу ли я набрать номер? Могу ли я быть первой, кто когда-либо пожалуется на насилие? Или эту несправедливость, как и другие, я тоже молча переживу?

Комната размылась от огромного количества слез. Последние события: «Измена», Нокс и то, что он сделал, были смущающими и унизительными. Я ненавидела телесное наказание с детства, но с Ноксом оно в какой-то момент стало приобретать эротический характер. Мои виски пульсировали, задница болела, а низ живота скрутило от накопившегося желания. Реакция моего тела не менее расстраивала, так же как его действия.

Это неправильно. Он не прав. Я неправа.

Всё больше воспоминаний кружилось в голове. Воспоминания о том, что недавно происходило в комнате, переплелись с детскими воспоминаниями и к горлу подступил ком. Они стерли все желания, вызванные Ноксом.

Я закрыла глаза и уступила воспоминаниям, о которых не думала много лет.

Не каждое наказание начиналось как семейная конференция.

Четкий щелчок вращающегося в замке ключа, эхом отразился в моей тёмной спальне. Осознанно, я задержала дыхание, молясь не издать ни единого звука. Мне следовало спрятаться в шкафу.

Почему я не залезла в него?

Меня скрывала лишь темнота и массивная кровать. При небольшом свете я едва могла разобрать цветочный узор покрывала. Тем не менее, кружевной узор давал возможность хоть как-то видеть дверь, чего бы не смогла в шкафу. Когда дверь медленно открылась, золотой свет из коридора пролился на ковёр, я проглотила вскрик, пытаясь не выдать свое укрытие, ожидая увидеть ноги и молясь, чтобы он не возвращался.

Мой пульс участился с появлением ботинок. Черные женские туфли и черные брюки. Я вздохнула с облегчением, когда лбом упала на поджатые колени, и вернула взгляд к свету. Никто не включал его в комнате. Дверь закрылась, и знакомый щелчок замка позволил моему пульсу медленно придти к нормальному ритму. Иногда я задавалась вопросом, носила ли я маяк. Независимо от того, где я была, Джейн всегда меня находила.

— Детка, что ты делаешь?

Я качала головой, когда она обошла кровать. Даже при толстом ковровом покрытии, звук ее шагов заполнил комнату. Я не хотела, чтобы меня искали. Я хотела исчезнуть. Если бы только невидимость была реальной, я бы исчезла. Я осталась бы невидимой, так чтобы меня никто не замечал, и если бы мне повезло, и я бы их не увидела.

— Александрия, детка, я к тебе обращаюсь. — Её тон был мягким, но твердым.

— Н-нет. Меня здесь нет. Вы не можете разговаривать с тем, кого здесь нет.


Мои слова звучали приглушённо из-за того, что я опустила голову.

— Ты не здесь? Тогда где ты?

— Я невидимая. Вы не можете меня видеть.

В девять лет это имело смысл. Люди делали это в книгах. Они использовали плащи или принимали зелье. Может быть, если бы я уверовала, я смогла стать невидимой.

— Невидимая? Если ты невидимая, почему я тебя вижу?

Я пожала плечами. Она права. Невидимость была неправильным желанием. Я хотела быть кем-то другим и в другой жизни.

Джейн улеглась на пол рядом со мной. Как только она сделала это, то тяжело выдохнула и застонала в новом положении. Теплота исходила от её кожи и обволакивала меня другим плащом, который охватывал только нас обоих. Лишь на миг улыбка отразилась на моем лице.

— Я становлюсь слишком старой, чтобы сидеть на полу. — Она погладила меня по голове. — Но я сделала это для тебя. Теперь посмотри на старую Джейн. Я хочу увидеть твои красивые глаза.

Я отказалась от своей невидимости, поскольку она явно не работала. Однако я не сделала, как просила Джейн. Вместо этого я упала ей на грудь, прислонившись, и её руки обняли меня за плечи.

— Шшшш, — сказала она, поглаживая мои волосы. — Что случилось?

Прошло несколько минут, прежде чем я заговорила.

— Как ты думаешь, я смогу уехать отсюда?

— Уехать из поместья Монтегю и от своей мамы? Ты это хочешь сделать?

— Да. Поедешь со мной?

Это была первая искра надежды с тех пор, как Алтон входил в мою комнату и сходил с ума из-за того, что я сделала или не сделала. Не понятно. Насколько сильно я любила, когда он уезжал в город, настолько его возвращение редко стоило тех дней отсрочки. Он приходил домой сердитым, как будто хотел уйти снова. Я тоже хотела, чтобы он ушел. Почему он не уходил?

Был всегда какой-то непростительный грех, который я совершала в его отсутствие. Много раз, как и в этот вечер, я даже не знала, о чем он говорил. Это не имело значения. Я узнала, что выступление адвоката, что вёл мои дела, стало причиной его ярости. Признание моей вины и принятие лекарства, как он это называл, было самым быстрым путем к быстрому концу. Сегодня вечером с его отвратительным дыханием, пахнущим, как напитки, которые он всегда пил, он рассказывал о том, каким я была разочарованием — для мамы, для него и всего рода Монтегю. Создавалось впечатление, что он обвинял меня в том, что у Монтегю не было другого наследника, кто мог бы занять мое место.