У меня такое предчувствие, что Стелла знает, что той ночью между нами что-то было. Стелла – наш человек. Хладнокровная и умная. Если бы я не была так уверена в своих продюсерских способностях, именно со стороны Стеллы исходила бы угроза. И она настоящая женщина. Нэт и Никки сообразительные и целеустремленные, но все же они еще девочки. Но Стелла – тертый калач. Сразу видно.

Как и я.

Всю неделю после попойки в «Обалденных говяжьих ребрышках Чака» Нэт и Никки меня поддразнивали, но я лишь смеялась и отшучивалась в ответ.

Но Стелла ничего не сказала, вплоть до одного вечера в баре. Тем вечером мы с Марком взглянули друг другу в глаза чуть дольше, чем на долю секунды. Я как раз разговаривала с Джонни и Стеллой, и через плечо Стеллы заметила, что Марк на меня смотрит. Я тут же сбилась на середине фразы. Замерла в оцепенении, позабыв, о чем и с кем говорила. Встряхнула головой и сказала:

«На чем я остановилась?».

Джонни засмеялся и подсказал, что я рассказывала о недавних битвах за высокие рейтинги. Я взяла себя в руки и продолжила рассказ, но Стелла медленно повернула голову, чтобы посмотреть, что или кто так смутил меня. Когда она обернулась, я поняла, что она знает.

До конца вечера она ничего мне не сказала. Мы много выпили. Хотя со Стеллой так всегда. Вам кажется, что она пьет, но в конце вечера она всегда оказывается трезвой. И помнит все до мельчайших деталей.

Другими словами, точная копия меня.

Мы облокотились о барную стойку, и тут она мне улыбнулась.

– Итак, – промурлыкала она, подняв бровь. – Как насчет Марка Симпсона?

– Что насчет Марка Симпсона? – я не теряла хладнокровия.

– Трах или Смерть? Ты так и не сказала.

Ей все известно, подумала я. Черт. Она знает, она знает, она знает.

– Хм-м, – я сделала вид, будто задумалась, и изобразила искреннюю улыбку – по крайней мере, надеюсь, она выглядела искренне. – Думаю, я выбираю Трах.

– Забавно. Почему-то меня это совсем не удивляет.

И вместо того, чтобы отпарировать ее слова быстрым, остроумным замечанием, я так и осталась стоять в замешательстве, а она улыбнулась, подняла бокал, молчаливо салютуя мне, и ушла, оставив меня с ощущением глубокого унижения.

Но мне нравится Стелла. Очень. Она напоминает мне меня, и пусть она обо всем догадалась, я уверена, что она не будет сплетничать обо мне. По крайней мере, надеюсь. Она не похожа на сплетницу. Она выше это го. И, хотя она вместе с Нэт и Никки участвует в живописных фантазиях о Марке, я знаю, что она делает это лишь, чтобы поддержать дружескую связь с девочками, но на самом деле ей это не нужно.

Теперь я вижу, что Стелла наблюдает за мной, когда Марк рядом, пытается рассмотреть, связывает ли нас что-то, и я осторожничаю, как могу, лишь бы не выдать себя. Мы переспали всего раз, подмывает меня крикнуть ей. Всего одна ночь. Этого не повторится. Он. Не. В. Моем. Вкусе. И именно поэтому, друзья мои, я не буду вселять в мою мать ложные надежды. Потому что я не готова к серьезным отношениям.

– Не знаю, что у них там с его девушкой, – лгу я Вив нежным тоном. – Но мам, ты же знаешь, как тяжело мне пришлось работать, чтобы достигнуть того, что у меня есть сейчас. Ты понимаешь меня лучше других, моя карьера стоит на первом месте. Так было всегда. Понимаю, тебе тяжело это признать, но брак, дети, – я просто не создана для этого.

– Возможно, когда-нибудь, – добавляю я, чтобы смягчить удар. – Но в данный момент я уверена, что поступаю правильно.

Вив вымучивает улыбку и крепко обнимает меня.

– Я люблю тебя, дорогая, – говорит она. – И я всегда буду тебе опорой, что бы ты ни решила.

– Знаю, Вив. Я тоже тебя люблю.

Я осознаю, что надо бы позвонить в клинику, или доктору, или еще куда-нибудь, но в глубине души надеюсь, что это пройдет само собой. Уверена, я где-то читала, что у многих женщин бывают выкидыши, а они даже не подозревают, что были беременны, и вся кий раз, когда иду в туалет, надеюсь увидеть там кровь. Молю, чтобы природа вмешалась в ход событий.

К тому же я всего лишь на шестой неделе вроде бы. У меня еще есть время. Куча времени. И я чувствую себя совершенно нормально. Только устала немного, но, слава богу, никаких следов утренней тошноты. Этого я не переживу.

– Ты где был, черт возьми?

У меня утреннее совещание с группой, как всегда по понедельникам, а Джонни опоздал. На пятнадцать минут. Приплелся на пятнадцать долбаных минут позже со стаканом капучино в руке, будто ему на все на свете наплевать, и даже не извинился, засранец.

Вид у него расстроенный, и я не знаю, с какой стати я такая злая, но вдруг он прямо-таки выводит меня из себя. Как он смеет появляться с таким беззаботным видом, когда все остальные не поленились и пришли вовремя?

– Я этого не потерплю, – говорю я, и мой голос становится все громче и громче, пока я не перехожу на крик.

Странно, но я не в силах совладать с гневом.

– Кем ты себя возомнил, засранец? Думаешь, ты лучше нас всех? Что ты не такой, как все, и поэтому можно не явиться на совещание?

– Ии… извините, – от шока он стал заикаться. – Метро не рабо…

Но я уже разогналась и, честно говоря, мне наплевать на его идиотские извинения.

– Все остальные как-то умудрились прийти вовремя, и я не позволю, чтобы мой персонал относился ко мне с неуважением.

И я впадаю в истерику.

Какого черта со мной происходит? Что со мной такое? Я выбегаю из комнаты, всхлипывая, как ребенок, готовая провалиться сквозь землю от стыда, с треском распахиваю дверь женского туалета, падаю на унитаз и рыдаю в ладони, утратив контроль над собой.

– Мэйв? – тихо стучат в дверь.

Я знаю, что Стелла беспокоится, но не могу прекратить плакать. Я веду себя как ребенок, и хочу прекратить это, потому что осуществился мой самый худший кошмар. У меня случилась истерика перед лицом подчиненных; я унизила себя перед лицом подчиненных и теперь не могу перестать плакать.

И, самое худшее, я даже не понимаю, отчего плачу.

– Мэйв? Ты в порядке? – сквозь всхлипывания я слышу шаги и голос Нэт, которая спрашивает у Стеллы, что произошло.

«Возвращайся в офис», – говорит Стелла, и когда Нэт уходит, мне становится немного легче.

Голос Стеллы оказывает на меня удивительно успокаивающее действие, и спустя какое-то время всхлипы переходят в икоту, а вскоре и икота затихает, и я практически прихожу в себя. Отрываю кусочек туалетной бумаги от рулона и промокаю глаза, потом открываю дверь кабинки и вижу Стеллу. У нее встревоженный вид.

– Все в порядке? – произношу я с улыбкой, поворачиваюсь и выхожу из туалета.

Я чувствую себя абсолютно нормально.

– Так я и знал, мать твою, – слышу я голос Теда, когда подхожу к двери офиса и вспоминаю как раз во время, что надо бы вытереть потекшую тушь. – Она превращается в Джулию. Клянусь, все дело в этом долбаном кресле. Все женщины, которые в него садятся, сначала сексуальные и сдержанные, а потом кресло превращает их в обезумевших сук из ада.

– Джонни, – говорю я.

Тед подскакивает на месте и с виноватым видом начинает шуршать бумагами на столе.

– Можно тебя на пару слов?

Джонни выходит со мной за дверь. Наши шаги отдаются эхом в гробовой тишине, которая внезапно опустилась на комнату. Он молча следует за мной к авто мату с напитками. Я опускаю монетки и нажимаю кнопки – две чашки чая.

Лишь обернувшись и взглянув на него, я понимаю, как он расстроен, и чувствую себя ужасно.

– Прости меня, – я протягиваю ему чашку, но он все еще боится посмотреть на меня. – Джонни, взгляни на меня, – он неохотно поднимает глаза, и я продолжаю, пораженная обидой в его взгляде. – Мое поведение отвратительно. Не знаю, что сказать. К тебе это не имеет никакого отношения, я просто выместила злость на тебе, потому что ты показался мне легкой мишенью. Моим словам нет оправдания, и я обещаю, такое больше не повторится, – я вижу, что он меня понимает.

– Джонни, у меня кое-какие проблемы в личной жизни. Я не могу об этом говорить, но мне сейчас приходится несладко. Мне нельзя было переносить свои личные проблемы в офис, и тем более срываться на тебе. Ты простишь меня?

Джонни тихонько улыбается и кивает.

– О'кей. Давай вернемся. И кстати, не мог бы ты попросить Теда выяснить, кто поставляет нам офисную мебель? Пусть немедленно заменят то кресло.

При этих словах Джонни начинает улыбаться во весь рот.

Теперь мне осталось только извиниться перед остальными.

По дороге домой я опять захожу в аптеку. Каждый вечер я разыскиваю новую аптеку, чтобы никто не подумал, что я сошла с ума. Каждый вечер я прихожу домой и сразу же бегу в ванную с тестом на беременность, моля бога, чтобы голубые полоски исчезли. Но они не исчезают.

Вив звонит каждый день. Звонит проведать меня. Когда я рассказываю ей, что случилось сегодня, поскольку все еще в шоке от собственного поведения, Вив говорит, что с ней было то же самое.

– Когда я носила тебя, меня ни разу не тошнило, – охотно сообщает она. – Но гормоны взбунтовались не на шутку. Я рыдала без всякого повода, а злость? Три месяца я злилась на все на свете. Я или кричала, или плакала. У тебя все в точности как у меня, – говорит она и замолкает, вспомнив, что у меня все совсем по-другому.

Я не собираюсь рожать. Я собираюсь делать аборт. Как только руки дойдут назначить прием.

15

Как превратиться из сексуальной кошечки в корову всего за пять минут?

Я бегемот. Как я могла так раздуться, ведь я всего лишь на восьмой или девятой неделе беременности? О'кей, думаю, виновата моя внезапно проснувшаяся страсть к шоколаду. Шоколадные тянучки. Хрустящие вафли в шоколаде. Шоколад с начинкой. Назовите любой сорт шоколада, и я тут же пошлю Джонни к торговому автомату.

Хотите знать, по какой причине у меня вчера случилась легкая истерика? В автомате кончились «Баунти»! Кто бы мог подумать, что батончик из кокосовой стружки, покрытой молочным шоколадом, сможет спровоцировать целое наводнение из слез? Уж точно не я. По крайней мере, до вчерашнего дня. Но если мне удается съесть именно то, чего хочется в данный момент, мои гормоны сходят с ума, и я знаю, что слова Теда о Обезумевшей Суке из Ада и Заколдованном Кресле повторялись уже не раз, на забаву всем.