- Ну, здравствуй, Егорка, - прошептала я. - Я твоя сестра, Настя. Ты рад меня видеть?

Малыш активно замахал руками и выдал что-то вроде "агу".

- Ты такой симпатичный, - проводя рукой по мягкому пушку на его голове, проворковала я. - От девчонок отбоя не будет.

Странно, но ребенок, появлению которого я совсем не была рада вначале, теперь вызывал во мне целый вихрь эмоций: умиление, восторг, трепет. Я аккуратно укачивала Егора на руках, и это казалось мне совершенно правильным и естественным. Будто я всю жизнь только и занималась тем, что возилась с младенцами.

В итоге я просидела в гостях у отца аж целых четыре часа. Помогала Алле подмывать Егора, училась менять подгузники и даже смотрела на то, как она кормит грудью.

Раньше, размышляя об этом процессе, я всегда приходила к выводу, что это довольно жутко, когда кто-то, пускай даже собственный ребенок, терзает твои соски. Но на деле оказалось, что кормление грудью - это настоящая магия. В этот момент между матерью и малышом выстраивается прочная незримая связь, которая, должно быть, сохраняется всю жизнь.

Впервые за время нашего знакомства мы с Аллой разговаривали без напряжения и скрытого недовольства друг другом. Точнее, если быть честной, она всегда общалась со мной так, а вот я постоянно стремилась поддеть и уколоть ее.

Но сегодня все было по-другому. Алла открылась для меня с совершенно новой стороны. Она оказалось не такой уж тупой и ограниченной, а с материнскими обязанностями и вовсе справлялась блестяще. Меня поражало, как ловко она пеленала Егора, как мастерски успокаивала его, когда она плакал, как умело поддерживала ему голову во время купания.

- Откуда ты все это умеешь? - поинтересовалась я. - Ты ведь в статусе мамы всего ничего.

- Я же из многодетной семьи, - пояснила Алла. - У меня два младших брата и сестра, поэтому навык ухода за детьми прочно вшит в мой мозг.

- Понятно, а рожать это... Это очень больно?

- Очень, - усмехнулась она. - Если сложить боль при выходе камней из почек, диарее и цистите, то получатся схватки.

- Какой кошмар, - поежилась я.

- Но это мелочь по сравнению с тем, что ты приобретаешь в итоге, - сказала она, с любовью глядя на маленького Егора. - Роды стоят того, чтобы быть мамой.

Обычно я не была сентиментальной, но от ее слов чуть не прослезилась, так трогательно они прозвучали.

Когда я наконец собралась  уходить, на душе было светло, как после просмотра какого-нибудь доброго фильма. Впервые с тех самых пор, как отец женился, я покидала его дом с легким сердцем. Не скрежетала зубами и не прокручивала в голове недостатки Аллы.

Вышло так, что маленький Егор стал тем самым мостиком взаимопонимания, которого отец много лет безуспешно добивался. В этом крохотном младенце было столько жизни, радости и света, что я просто не могла по-прежнему ненавидеть его мать. Женщина, способная произвести на свет такое чудо, по определению заслуживала хорошего отношения. И я наконец приняла этот факт.


Несколько недель в отделе по работе с физическими лицами пролетели быстро, и с понедельника мою группу переводили под руководство Войнова. После того вечера, когда я "отрабатывала" свое опоздание в архиве, мы с ним практически не пересекались, а если и пересекались, то он всячески старался избежать зрительного контакта. А если и этого сделать не получалось, то сухо здоровался и прятал глаза в пол.

Этот мужчина одним своим видом умудрялся выводить меня из равновесия и заставлял нервничать. Я с силой сжимала ладони, представляя ужасы работы под его началом. Оставалось надеяться, что моя бедная головушка наконец поймет бесперспективность мыслей о нем и перестанет прокручивать их по сто раз на дню.

С тех пор, как Войнов выставил меня вон из своего кабинета, мне совсем не хотелось ему навязываться. Максимум, на что я была готова, это снисходительно выслушать его, сделай он попытку к сближению, но первой кидаться на шею... Нет! С меня хватит! Кажется, я проявляла достаточно инициативы в наших отношениях! Теперь его очередь.

Однако Даниилу, судя по всему, напрочь отшибло память, потому что он не то что инициативу, он даже малейшего интереса к моей персоне не выказывал! Я, конечно, тоже в улыбках перед ним не расплывалась и вообще вела себя в высшей степени сдержанно, но в душе завывала буря.

Хотелось подбежать к нему, как следует встряхнуть и наорать: "Какого черта ты не позвонил?! Дурак! Ты молчишь, а мне больно!". Но я терпела, держала свои эмоции в узде, принимая правила его извращенной игры. Хотя вовсе и не была уверена, что меня надолго хватит.

В понедельник с утра пораньше Войнов провел короткое совещание, в рамках которого прикрепил каждого стажера к рабочей группе, трудящейся над конкретным проектом.

Мужчина был как всегда собран, говорил мало и по делу, а на меня по ходу совещания посмотрел лишь три раза. Первый - равнодушно во время приветствия, второй - бегло, когда назначал на проект, третий - сурово, когда я случайно уронила ручку и, потянувшись за ней, ойкнула, потому что ударилась головой об стол.

Меня включили в состав группы по работе над делом компании ООО "Аккапол", которая была утрачена в ходе рейдерского захвата. Войнов выдал мне целую кипу документов, с которыми нужно было ознакомиться к следующему совещанию.

Быстро попив чай, я отправилась в свой новый кабинет, который находился на втором этаже, и, как настоящий трудоголик, обложилась бумажками. Поначалу, читая длинные тексты, написанные мелким шрифтом, я широко зевала, борясь с соблазном забить на все и сыграть в пасьянс. Но постепенно вникла в суть дела, и оно, как ни странно, меня даже заинтересовало.

ООО "Аккопол" было частью крупной международной компании, которая занималась проектированием, производством и поставкой скалодромов по всему миру.

Головная структура находилась в Сербии, а в России деятельность реализовали через общество с ограниченной ответственностью, стопроцентным учредителем и директором которого был человек по имени Стефан Зорич, являющийся доверенным лицом для владельцев всего этого большого международного бизнеса.

Судя по документам, Зорич был не просто номинальным, а вполне себе действующим менеджером. Будучи гражданином Сербии и проживая там на постоянной основе, он много времени проводил в России. Лично контролировал основные транзакции компании, раздавал сотрудникам ценные указания и периодически посещал банк, где обслуживался расчетный счет.

Суть обращения к юристам заключалась в том, что не так давно Зоричу позвонили из того самого банка и сообщили, что к ним пришел некий джентельмен по фамилии Леонтьев и представился новым директором компании ООО "Аккопол". Более того, он показал соответствующие документы с подписью Зорича и попросил все деньги с расчетного счета перевести на счет другой компании.

Разумеется, от таких новостей волосы на голове бедного серба встали дыбом. Он быстро зашел на сайт Федеральной Налоговой Службы и выяснил, что он больше не директор в ООО "Аккопол", а его доля в уставном капитале сократилась со ста до десяти процентов.

Из отчета юристов "Линии права" я узнала, что Немцова Лариса Аркадьевна, которая, к моему сожалению, тоже работала над проектом, ездила в налоговую инспекцию и добилась того, чтобы ей показали документы.

Оказалось, что у налоговой действительно имелось решение с подписью Зорича о том, что он принимает в ряды учредителей своего юрлица того самого гражданина Леонтьева, доля которого отныне составляет девяносто процентов. И самым возмутительным во всем этом деле было то, что подпись Зорича оказалась «удостоверена» подписью и печатью нотариуса.

На текущий момент ситуация вырисовывалась следующая: настоящий собственник ООО "Аккопол" больше не являлся директором своей компании и не мог подписывать никаких документов от ее имени. А вернуть себе свой пост Зорич тоже был не в силах,  так как теперь обладал всего лишь десятью процентами голосов на общем собрании.

Я потрясенно пролистывала дело, удивляясь тому, что все это происходит взаправду. В институте мы решали много подобных кейсов, но я относилась к ним как к игре. Не верила, что в реальной жизни можно взять и "угнать" чей-то бизнес. А оказалось, что очень даже можно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍27

Вечером после работы я решила прогуляться и проводить Синичкину до остановки. Поразительно, но после совместной пьянки в "Маяке" и посиделок в квартире Старицкого мы с Олей стали гораздо ближе друг другу. Напряжение, витавшее между нами, исчезло, и я с удивлением осознала, что мне реально интересно слушать ее щебетание.

Мы медленно брели, наблюдая за тем, как последние лучи заката скрываются в небе и его затягивает сумеречная мгла. Дни становились все короче, а вечера все холоднее. Колючий ветер задувал в шею, заставляя ежиться и греть в карманах озябшие ладони.

Синичкина с энтузиазмом рассказывала про переписку с парнем из бара, а я слушала ее с легкой улыбкой на губах. Оля напоминала мне ребенка, неопытного и невинного. Она совершенно не разбиралась в мужчинах, и избитые фразочки типа "ясноглазой принцессы" казалась ей шикарными комплиментами.

- Оль, а что там про твою работу в больнице? Ты обещала рассказать, - вдруг вспомнила я.

К этому моменту мы уже несколько минут нарезали круги у остановки и порядком замерзли. Поэтому, чтобы продолжить разговор, решили переместиться в небольшую светлую кофейню, находящуюся неподалеку.

Расположившись за уютным столиком у окна, мы заказали два Капучино и пиццу. Когда официант удалился, Оля отложила меню и, сделав глубокий вдох, сказала:

- В общем, уже несколько лет по выходным я работаю санитаркой в больнице.