В его по обыкновению холодных глазах плескался огонь, и Настя, пораженная услышанным, мгновенно замерла.

Он любит ее. Любит. И от осознания этой простой истины сердце девушки замерло, счастливо подпрыгнуло и снова забилось. Гулко и ритмично.

Ярцева медленно  откинулась на спинку сидения и, не говоря ни слова, приложила пальцы к губам. От внезапного признания Войнова ее головной процессор существенно снизил скорость работы, то и дело выдавая ошибки.

Они ведь вроде ссорились? Она же царапала ему лицо, обзывалась и вела себя вызывающе... А он в ответ на все это сказал, что любит ее? Разве такое возможно? Почему этот мужчина так непредсказуем? Почему у него всегда так ловко получается обезоруживать ее?

Молчание затянулось, а Настя по-прежнему глядела в одну точку, прикрыв ладонью рот, и изредка хлопала длинными ресницами.

- Насть, ау? Ты здесь? - нарушил тишину Войнов. - Ты что-то зависла. Все в порядке?

Девушка медленно повернулась к нему и посмотрела так, будто видела впервые.

- Ты любишь меня? - прошептала она.

- Конечно, люблю, - улыбнулся он, ласково касаясь ее волос. - Правда порой мне хочется тебя прибить. Какая же ты все-таки импульсивная!

- Зато со мной нескучно! - пожала плечами Настя, прижимаясь щекой к его ладони.

- Да, ты права, с тобой не заскучаешь, - он легонько рассмеялся. - Сегодня ты устроила целое шоу, чертовка.

- Как думаешь, уже все твои подчиненные знают, что ты встречаешься с девушкой-стажером? - хохотнула Настя и, не удержавшись, лизнула щеку Даниила.

На ее душе вдруг сделалось легко и весело, и даже боль в руке отступила.

- Боже, какой кошмар, - Войнов прикрыл веки. - Я совсем забыл, что твоим зрителем был не я один, а весь наш офис.

- Не переживай, не думаю, что тебя из-за этого уволят, - она саркастично похлопала его по плечу.

- Это и впрямь радует, - отозвался он, заводя машину.

- Слушай, Дан, - Настя мягко коснулась его запястья.

- Да? - он внимательно посмотрел на нее.

- Эта ситуация с Немцовой выбила почву у меня из-под ног, и я... Не хочу, чтобы это повторилось вновь. Обещай больше не делать мне больно. Обещай, что будешь честным со мной. Всегда.

Во взгляде Насти было столько глубины и серьезности, что Даниил на секунду замер, осмысливая ее просьбу. Он понимал, что честность является цементом, на котором держатся отношения. Что без нее они обречены на провал. А он очень хотел, чтобы его с Настей связь была крепкой.

- Обещаю, - наконец ответил он, и его голос прозвучал как никогда уверенно.

Когда Настя и Войнов оказались у него дома, мужчина заботливо помог девушке раздеться: аккуратно стянул с ее плеч шубу, а затем медленно расстегнул платье. Даниил понимал, что Настя ранена и ей нужен покой, но не возбуждаться при виде ее молодого полуобнаженного тела просто не мог.

Оставшись в одном нижнем белье, Ярцева поежилась, и Войнов мягко притянул ее к себе. Она казалась ему умилительно маленькой и до боли родной. Вдыхая ее сладковатый ванильный запах, мужчина вдруг понял, что не мыслит своей жизни без нее.

Он признался ей в любви прежде, чем успел подумать, но это было чистой правдой. Да, они были знакомы не так долго. Да, она была его подчиненной. Да, он был на тринадцать лет старше. Да, у нее был вздорный характер, она не умела готовить, ела апельсины в постели и не закручивала колпачок на тюбике с зубной пастой.

Но он любил ее. Сильно. Крепко. Всей душой.

Любил ее дерзкие повадки, зеленые глаза с диким огоньком и металлическую штангу на языке. Любил проводить с ней время, слушать ее болтовню, кормить ее. Любил наматывать на кулак ее густые волосы, целовать в макушку и слизывать с ее липких пальцев сгущенку. Любил ее аромат, любил ее вкус, любил всю ее полностью.

Настя приподняла к нему лицо, и Даниил, сначала едва касаясь, а затем более уверенно поцеловал ее. Они погружались друг в друга, наслаждаясь каждой секундой проведенного вместе времени.

Когда поцелуй стал более глубоким и чувственным, Войнов нехотя отстранился от девушки:

- Как рука? Сильно болит?

- Терпимо, - не открывая глаз, отозвалась Настя.

- Иди ложись, я сделаю тебе чай, - он медленно чмокнул ее в кончик носа.

Весь вечер Даниил ухаживал за Ярцевой, как за маленькой. Кормил ее тостами, которые она неожиданно захотела, разбирался в дозировках назначенных ей лекарств, помогал смывать макияж и мыть голову так, чтобы не намочить повязку на руке, а затем расчесывал ее влажные волосы.

Когда они, вымотанные и уставшие, легли в постель, Настя повернулась набок, а Войнов прижался к ней сзади. Не прошло и двух минут, как дыхание девушки выровнялось и она тихо засопела. Мужчина тоже прикрыл глаза, когда тишину комнаты вдруг прорезал звук входящего сообщения. Стараясь не разбудить любимую, он протянул руку к мобильнику и разблокировал его.

Это был его институтский друг Алексей Ефимов. Тот самый, с которым Даниил ходил в "Безду" в день знакомства с Настей.

"Ну Войнов, ну старый пес, и как долго ты собирался скрывать, что мутишь с молоденькой нимфеткой?" - гласило послание.

Даниил отложил телефон и поджал губы. Значит, новость о его связи с Настей дошла уже до Ефимова. Хотя ничего удивительно по большому счету в этом не было. Алексей поддерживал дружеские связи почти со всеми партнерами "Линии права", которые наверняка видели бурные выяснения отношений Войнова и Ярцевой.

Даниил понял, что теперь ему, человеку публично порицавшему служебные романы, предстояло признаться в отношениях с девушкой-стажером. Кто бы мог подумать, что суровый и принципиальный Войнов вляпается в такую историю? Как гласит народная мудрость, не говори "гоп", пока не перепрыгнешь.

Мужчина осознавал, что он уже взрослый и не обязан ни перед кем отчитываться за свою личную жизнь, но все же не мог перестать ощущать себя лицемером: активно насаждал этические нормы в коллективе и сам же первый их нарушил.

А затем он перевел взгляд на спящую рядом Настю, нежную и уютную, и подумал, что это все ерунда. Общественное мнение, осуждение коллег, слухи - это все мелочи по сравнению с тем счастьем, которое он испытывал, находясь с ней.

Любить ее и быть любимым - вот, что ему на самом деле нужно.

Войнов теснее прижался девушке, глубоко втянул аромат ванили, исходящий от нее, и уснул. Спокойно и безмятежно.

65

Это было самое суматошное тридцать первое декабря за всю мою жизнь. Я проснулась от ноющей боли в руке и слегка поморщилась, потягиваясь. События вчерашнего вечера, будто мозаика, выстраивались в голове, и я принялась сонно озираться по сторонам в поисках Войнова.

В комнате его не было, и по характерным звукам, доносящимся с кухни, я поняла, что он готовит. Сев на кровати, я взяла в руки телефон и ужаснулась: восемнадцать пропущенных от отца, десять от Оли и семь от Старицкого. Что это они все с ума посходили?

Первым делом я набрала номер папы, и сразу же после первого гудка в трубке громыхнуло:

- Настя! Где тебя носит?!

- Что такое, папочка? - пропищала я, пугаясь его грозного тона.

- Ты еще спрашиваешь?! - отец был явно зол. - Мне доложили, что ты вчера упала с мотоцикла! Я звоню, а ты трубку не берешь! Я к тебе поехал, а тебя дома нет!

- Со мной все нормально, - поспешила успокоить его я. - Жива, здорова!

- Какого черта ты вообще забрала мотик из гаража?! Если бы я знал, что ты будешь ездить по гололеду, ни за что бы не вернул тебе ключи! Где ты сейчас?!

- Я... У подруги, - сообразила я.

- У какой подруги?!

- У Оли.

- У той самой Оли, которая понятия не имеет, где ты?! - заорал отец.

Вот блин! Неужели папа и до Синичкиной уже добрался?

- Ладно, пап, я у... Своего молодого человека, - выпалила я.

- Ты с кем-то встречаешься? - от удивления папа даже забыл повысить голос.

- Да, - неуверенно отозвалась я, пытаясь предугадать последствия своего признания.

- И кто он?

- Человек, пап, - попыталась пошутить я.

- Настя! - он опять взбесился. - Я из-за тебя на самолет опоздал! Лишил семью новогодних каникул! А ты тут юморишь?!

- Серьезно?! - опешила я. - Пап, ну ты че? Со мной же все в порядке!

- А я откуда это мог знать, если ты трубку не берешь?! Ты в больницу ездила? Что сказали?

- Ездила-ездила, все нормально, переломов нет, просто руку ушибла, ничего серьезного.

- Ох, ну и напугала же ты меня, - папа тяжело вздохнул. - Еще чуть-чуть и стал бы звонить твоей матери... Вот тогда бы получила ты трепку!

- А кто тебе сказал, что я с байка упала? - поинтересовалась я.

- Свои источники, - отмахнулся он. - Так, раз на праздники по твоей милости я остаюсь в городе, то приходи сегодня к нам со своим пареньком в гости. Хоть посмотрю, у кого ночует моя дочь.

- Пап, он... Он сегодня не может, - запаниковала я.

- Это еще почему?! - в папином голосе вновь зазвучали угрожающие нотки.

- Ну, у него свои планы были...

- Ничего не знаю! - отрезал отец. - Мы вас ждем! Если не приедете, пеняй на себя!

С этими словами папа отключился, а я сидела на кровати в полном замешательстве и пыталась понять, во что сейчас ввязалась. С одной стороны, было очевидно, что вечно скрывать наши с Войновым отношения не получится. С другой - как отреагирует отец, узнав, что "пареньком" является не кто иной, как мой начальник?

Вспомнив про друзей, я позвонила Оле и Старицкому, сообщила, что со мной все в порядке и, расчесав всклокоченные со сна волосы руками, направилась к Войнову. Шлепая босыми ногами по полу, я медленно прошла на кухню и застала Даниила за взбиванием яиц для омлета. На нем были легкие домашние брюки и серая майка без рукавов, обнажающая рельефные руки с мощными бицепсами.