— Мадалена, помоги мне…

Заросли камышей раздвинулись, из них выползло странное существо, вероятно, некогда называвшееся человеком. Мадалена в ужасе смотрела на окровавленное, избитое лицо незнакомца.

— Матерь Божия! — Крестьянка попятилась, запнулась о связку нарезанного тростника и остановилась. Забыв про работу, про свою крышу и тростник, женщина была готова в ужасе броситься прочь.

— Мадалена! Помоги мне… Разве ты не узнаешь меня?

У создания, которое выползло из тростника, были зеленые, очень красивые зеленые глаза. И крестьянка их узнала — о них мечтала по ночам каждая девушка в Кермарии, когда приходило ее время влюбиться.

— Мастер Раймонд! — У Мадалены выпала из рук коса, а сама она опустилась на колени перед сыном покойного хозяина.

— Благодарение судьбе, — прошептал раненый. — Ты узнала меня. А ведь в какой-то миг я испугался, что ты прикончишь меня этой косой.

— Мастер Раймонд, ваша бедная голова…

— До свадьбы заживет. Мадалена, у тебя есть вода?

— Да, конечно, господин. Вот…

Мадалена протянула Раймонду старую кожаную фляжку, и юноша жадно выпил все ее содержимое.

— Что теперь с вами будет, сэр? — спросила она, все еще с ужасом глядя на то, что стало с его лицом.

«Теперь, — подумала она, — Раймонду Хереви будет не так легко, как прежде, добиваться побед над девушками — шрам от носа до скулы останется навсегда. Надо как следует обработать эту рану, все остальные порезы и царапины кажутся незначительными. Много запекшейся крови, но это ничего — он парень молодой».

— Мадалена, скажи мне, если знаешь, что делается в Кермарии? Де Ронсье все еще в усадьбе моего отца?

— Нет, господин, но он оставил гарнизон для охраны…

Раймонд кивнул, стараясь не упасть в обморок от боли, пронзавшей его измученное тело. Казалось, его голова раздулась по крайней мере вдвое, и ему было очень трудно сосредоточиться. Если бы не смертельная опасность, грозившая ему, он свалился бы прямо в ржавую болотную грязь и уснул. Камыши плыли и кружились перед его глазами. Его мотало из стороны в сторону.

— Господин, вы очень бледны…

Раймонд поднял голову.

— Говори же, Мадалена. Что случилось с моим отцом? Граф захватил его?

На широком лице Мадалены читались боль и жалость. Своей сильной, задубелой от работы рукой она сочувственно коснулась его грязного колена. Она не отважилась прямо сказать, что случилось, но ее взгляд выдавал горькую правду.

— Я… Мне очень жаль, господин…

Раймонд обхватил грязными руками изуродованную голову.

— Будь все проклято! За что Бог так наказывает нас?

Мадалена смотрела на горестно склоненного юношу и молчала. Она была в два раза старше Раймонда Хереви. Он был сыном рыцаря, а она — дочерью крепостного мужика, но несмотря на это, Мадалена чувствовала, что его горе глубоко тронуло ее. Конечно, незаконное происхождение Раймонда лишало его прав на Кермарию, однако старый Жан Сен-Клер любил своего первенца и всегда защищал его интересы в пределах своих владений. Раймонд привык к легкой жизни, привык, что находится под защитой. А теперь вдруг все изменилось. Он не только потерял отца, но и лишился своего положения. Теперь он предоставлен самому себе.

Жалость толкнула Мадалену к нему. Она обхватила Раймонда сильными руками, в ее объятии было что-то материнское. Она крепко держала его, не давая упасть. Раймонд дрожат всем телом. Мадалена нежно, слегка укачивая, успокаивала его, покуда дрожь не прекратилась.

Тогда она отпустила его и, отойдя немного в сторону, сглотнула комок в горле и вытерла глаза подолом юбки.

— Господин, это еще не все. Если у вас достаточно сил, чтобы выслушать меня…

— Я готов.

— Ваш дядя тоже мертв.

— Как это произошло?

— Был бой. Я знаю только, что он умер, сражаясь бок о бок с вашим отцом. Он погиб, как герой, и ваш отец тоже.

— А мои сестры? — Зеленые глаза воспаленно блестели. — Что сделал с ними проклятый мясник?

— Я не знаю, господин. Единственная, кого я видела после набега, была Мери Брайс. Они увезли ее под вооруженной охраной. Ваших сестер я не заметила. Не знаю, что сталось с ними.

Раймонд наклонился вперед и схватил руку Мадалены.

— Не знаешь? Но кто-то ведь должен знать.

Мадалена покачала головой и снова поправила повязку.

— Нет. Это для нас загадка. Никто в деревне не видел ни ваших сестер, ни вашего братца с той самой ночи. Да мы, сельские жители, и не могли ничего видеть, когда вы там дрались.

— Хочешь сказать, что вы все попрятались? — спросил юноша.

Мадалена вздернула подбородок:

— Да, а как же иначе? И я тоже пряталась. Это ведь не моя земля, чтобы я была готова отдать за нее жизнь. Нас не учили воевать, нам не раздавали мечи и кольчуги…

— Но кто-то из вас мог бы прийти на помощь.

— Да, нашлись такие горячие головы. И что было им наградой? Они валяются вон там во дворе, мертвые. Гнилое мясо. Их жены и дети рыдают. Те из нас, кто поумнее, смолоду приучились пониже пригибаться к земле. Мне очень жаль, что ваш отец мертв, и дядя тоже. Они были неплохие господа. Но… — Мадалена оборвала себя на полуслове. С каждой минутой раненый бледнел все больше. — Уж простите, мастер Раймонд, но дело обстоит именно так.

Раймонд обхватил руками колени и тупо смотрел на болотные кочки.

— Я понимаю, все понимаю, Мадалена. Даже если бы вы, селяне, и хотели нам помочь, это было не в ваших силах.

— Выбор у нас был невелик. Мы подождем, новый хозяин для нас найдется.

Луч взошедшего солнца пробился сквозь камышовые заросли и заплясал на спутанных волосах и лице Раймонда, подчеркивая мертвенную белизну кожи на тех участках, которые не запеклись в кровавую корку. Его голова клонилась все ниже.

— Мастер Раймонд! Вам здесь нельзя оставаться.

— Я слишком устал, чтобы ползти дальше. — Раймонд начал говорить невнятно. — Больше нет сил.

— Не надо никуда ползти. Я знаю здесь, в этих болотах, каждую тростинку и каждую ветлу. И я могу спрятать вас. Даже если граф пошлет весь свой гарнизон на ваши розыски, они не найдут вас среди этих трясин. Слушайте, мастер Раймонд, — и видя, что ее собеседник проваливается в пучину беспамятства, Мадалена потрясла его за плечи. — Даже ребенку ясно, что вам нет пути назад, в отцовский дом. Может быть, у вас есть место, где вы можете отсидеться некоторое время? Куда прикажете доставить вас?

— Локмариакер, — пробормотал Раймонд.

Он уже почти спал.

— Локмариакер?

— Найди там Анну. Скажи ей обо мне, и она поможет. Спрячь меня в дольмене…

Раймонд безвольно откинулся на спину и заснул в теплых руках Мадалены.


Крестьянка позвала на помощь своего брата, Джоэля; вдвоем они завернули бывшего хозяйского сына в одеяла и погрузили его в лодку, которая ночью отплыла от Кермарии. Раймонд был без сознания. Ускользая от рук жестокого де Ронсье, юноша продолжил свой путь на носилках из лозняка, а затем на ослике его переправили в Локмариакер. Мадалена и Джоэль нашли дольмен. Перед тем как войти в это в мрачное место, они десять раз прочли «Отче наш» и долго крестились, чтобы защитить себя от злых духов, живущих здесь, а потом вдвоем внесли раненого в подземелье и оставили его там.

Затем его спасители отправились в харчевню «Якорь», где надеялись получить еду и питье и разузнать, кто такая Анна и где она живет, чтобы послать ей весточку. К счастью, они наткнулись на отца Иана, деревенского священника, проходившего мимо сельской церкви. Отец Иан, конечно, знал Анну — единственную Анну в Локмариакере, и дом ее родителей. Кроме того, отец Иан был, пожалуй, единственным человеком во всей деревне, кто мог бы передать сообщение девушке и не вызвать при этом ничьих подозрений.

Покуда Раймонд был беззащитен как малое дитя, его пребывание в дольмене должно было оставаться в тайне.


Было уже темно, когда Анна получила известие от патера Иана. Она собрала корзинку и, выскользнув из отцовского дома, бегом побежала к дольмену Опасаясь самого худшего, она не отваживалась зажечь фонарь и дважды оступилась в темноте. Один раз она чуть было не упала, и, потеряв равновесие, растеряла кое-что из содержимого корзинки, в которой были еда, питье и все необходимое для перевязки. Ей пришлось остановиться и подбирать оброненное на ощупь. Когда Анна добежала к своей цели, ее взору предстали две темные фигуры, сидевшие подобно каменным часовым по обе стороны входа в подземелье. При ее приближении фигуры встали.

— Это ты — Анна? — спросил мужчина, вставая у нее на пути.

— Я. Где он? Он очень плох?

Мужчина посторонился и кивнул головой в сторону ступенек, вырезанных кем-то в торфянике:

— Там, внизу. С самого утра мы еще не слышали от него ни единого слова.

— Матерь Божья, помоги нам! Надо зажечь фонарь. Вот, подержи это… Спасибо.

Как только фитиль загорелся, Анна и мужчина посмотрели друг на друга.

— Меня зовут Джоэль, — улыбнулся он. — А это Мадалена, моя сестра. — Палец его указал на женщину.

— Я пойду к нему. — Анна начала спускаться по ступенькам, но на полдороге оглянулась и сказала:

— Благодарю вас за то, что вы доставили его сюда. Но я ничем не могу отблагодарить вас…

— На небе сочтемся, милая. И так видно, что ты не королевская дочка, чтобы раздавать червонцы.

— Это верно.

— Ты любишь его?

— Очень.

Джоэль вздохнул.

— Я должен кое о чем предупредить тебя, девушка.

— О чем?

— Он… уже не прежний красавец. Его лицо сильно изуродовано…

Фонарь качнулся в руках Анны.

— … Но ты говоришь, что любишь его, значит, это не будет играть особой роли. Так ведь?