назад, а затем позволил костяшкам врезаться в его челюсть.

– Ублюдок, – простонал Чад, отталкивая меня, когда из его рта брызнула кровь. Он

закрыл лицо ладонью в защитном жесте, а в глазах читался страх. Чад знал, куда мои

удары привели меня в прошлом.

Я не стремился забыть об этом. Тюрьма сделала меня жестким, но эта его выходка

с Джиной – из-за нее я словно заледенел.

– Тебе нужно выйти на сцену, – сказал мне Чад, его голос срывался. Брат боялся

меня, чему я был рад. Несмотря на то, что никогда не желал, чтобы подобный момент

случился между нами.

Мои глаза вспыхнули, но я приехал сюда сегодня не для того, чтобы Чад и Джина

все разрушили.

Когда я вышел на сцену, существовали только мое сердце и микрофон – а также

тексты песен, которые я писал, лежа на голом матрасе в государственной тюрьме

тринадцать месяцев подряд. Те тексты, которые запомнил, живя по другую сторону

дороги, в адской камере, ожидая своего времени. Те тексты, которые выжигал на своем

сердце, работая над своей задницей, чтобы попасть сюда.

Сегодня.

Сейчас.

Не стоит оглядываться назад.

Никаких мыслей о Джине, девушке, которой я давал миллион обещаний. Девушке,

которая, как я думал, будет моей всегда, черт бы ее побрал. Девушке, которая выбрала

Чада в самую значимую ночь в моей жизни.

– Вы готовы к Кэшу Флоу? – заголосил ведущий на все здание. Здесь, должно быть,

тысячи человек, ожидающих ночного шоу. Я не хотел думать о тех, кого здесь нет. Тех,

чью спину я прикрывал, пока не отвернулся от них – пока навсегда не покинул.

Я в любом случае не мог остаться с парнями из моего района – не в том случае,

если хотел сделать себе имя в качестве рэпера.

Я должен был выбрать.

А работа с ними привела к тому, что я сел за решетку.

– Ты готов выйти туда? – позвал меня ведущий.

Я хотел кричать, до одури бить по чему-нибудь, потерять контроль.

Вместо этого я склонил в кивке голову.

7

Поговаривали, что сегодняшней ночью явится звукозаписывающая студия, и я не

мог все испортить.

Не теперь. Только не после всего.

Так и есть.

У меня появился шанс, поэтому я решил излить свое сердце на эту сцену. И к тому

моменту, как я закончил, кровь, пот и слезы, которые когда-то принадлежали моему телу,

больше никогда таковыми быть не могли.

Потому что концу шоу я растворился без остатка.

*****

– Кое-кто тут хочет поговорить с тобой, – произнес Чад, отыскав меня спустя

минуту после того, как я покинул сцену.

Стоило мне заметить лицо брата, как внутри стал подниматься гнев. Выступление

всей моей жизни не разогнало ярость, текущую по венам.

Мои руки дрожали, сердце раскалывалось, а адреналин накачивал кровь. Чад и

Джина. Мой брат и моя девушка.

Я никак не мог забыть об увиденном. Их руки на друг друге, их тела, тесно

прижатые на теплом летнем воздухе.

Их предательство было сродни погибели.

– Что за дерьмо? – я схватил его за ворот футболки и прижал к кирпичной стене. Я

чертовски хотел разбить его череп, желал, чтобы его глаза горели так, как сейчас пылает

моя грудь.

– Ты, черт побери, сделал это со мной? Сейчас? Думаешь, я хочу теперь говорить?

Да пошел ты.

Глаза Чада вспыхнули, становясь дикими. Но я знал, что это не страх, больше нет.

Чад знал: не имело значения, как сильно я его ненавидел в эту минуту, насколько хотел,

чтобы брат истекал кровью, но я нуждался в нем, если мечтал обо всем этом. Если хотел

получить поддержку крупной звукозаписывающей студии.

До тюрьмы я даже не пытался читать рэп, но единственным инструментом в камере

были мои голосовые связки. Там я научился четко настраивать свой голос.

Чад узнал о моем новоприобретенном таланте прежде, чем закончился мой срок, и

брат стал мозгами проекта с самого первого дня. Чад стал тем, кто придумал, как мне

заполучить поклонников в Твиттере, создал канал на YouTube, закачивал фото в

8

Инстаграм. Он знал, как обтесать мои углы, и придать мне товарный вид после того, как я

вышел из тюрьмы. Чад видел в моем таланте решение проблем.

Я ненавидел все это дерьмо – превращение в какой-то продукт. Я просто хотел

заниматься музыкой – и вовсе не будучи наряженным в рэп-персону. Мне хотелось сидеть

на табуретке с моей гитарой.

Я никогда не нуждался в публике.

Но разыгрываемые аккорды не оплачивают счета. Чад напоминал мне об этом

всякий раз, когда я заговаривал о желании складывать что-то, кроме битов. Мне нужно

было выйти на чертову сцену, чтобы получить больше, чем имею. Больше, чем когда-либо

мог получить.

И моя мать тоже нуждалась в большем. Особенно сейчас, после автомобильной

аварии – той, в которой именно она являлась выпившей за рулем – которая чуть не убила

ее три месяца назад. Ее больничные счета и расходы на реабилитацию оставили нас в

бόльших долгах, чем мы могли бы погасить с моей дневной работой повара и местом Чада

– чертова продавца автомобилей.

Сейчас мама вернулась в нашу квартиру, но требовалась медсестра на дому,

которая станет приходить ежедневно и помогать ей.

Только вчера звонил провайдер услуг на дому. Если мы не раскошелимся на

оплату, этот месяц станет последним, когда они будут посылать медсестру.

Так много поставлено на гребаную карту.

Одно дело, если бы матери становилось лучше – но это не так. Она нуждалась в

бόльшей помощи, чем Чад и я могли ей обеспечить.

– Тебе лучше отложить это, Кэш, – произнес Чад, стараясь выбраться из моей

хватки. – Прямо сейчас ты должен идти на встречу с мужчиной из «Кендрик Мьюзик

Групп».

Я сглотнул. Кто-то действительно пришел этой ночью, причем от лейбла, с

которым подписал контракт Джек Харрис, никак не меньше. Черт, я не думал, что это

действительно произойдет. Мечты – это мило, когда ты ребенок, но мне уже двадцать два.

В какой-то момент мне необходимо было подняться или заткнуться – отбросить музыку и

найти настоящую, черт побери, работу.

Не то, чтобы кто-то мечтал нанять бывшего заключенного.

Но может, этой ночью все изменится.

Я отпустил Чада. В любом случае, я бы предпочел смотреть в лицо важной шишки

из звукозаписывающей студии, чем в рожу предателя брата.

Однако прежде чем я смог уйти, появилась Джина.

9

– Малыш, это ничего не значило, клянусь, – Джина кинулась к тому месту за

кулисами, где стояли мы с Чадом. Я посмотрел на ее уродливые рваные джинсы,

обрезанный топ и высокие каблуки. У Джины были белокурые волосы, а макияж

покрывал каждую черту красивого лица. Видеть ее здесь, выглядящей совсем не похожей

на девочку, с которой я вырос, было чертовски больно.

Я знал, как сильно Джина старалась стать кем-то значимым, доказать всем что-то.

Знал, поскольку о Джине мне известно все. Она во многом была моей первой.

Похоже, ей также суждено стать первым человеком, разбившим мое сердце.

– Не хочу этого слышать, – произнес я, отходя от людей, которые вонзили мне нож

в спину. Я хотел закончить эту ночь, держа Джину в своих руках, как делал после каждого

выступления в моей жизни.

Но больше такого не будет. Сейчас я просто хотел убраться отсюда.

*****

Проталкиваясь через съемочную группу за кулисами, я сканировал пространство,

выискивая музыкального продюсера. Черт знает, как он выглядел.

В углу стоял мужчина, одетый в костюм. Когда я встретил его взгляд, он чуть

заметно кивнул мне и поманил к себе двумя пальцами.

Словно я уже на чертовой ладони его руки.

Что, несомненно, так и было.

Мне нужна была эта возможность. Все зависело от этой ночи. Этого мужчины.

Этого шанса.

Чад отправил мое демо на все лейблы страны. Он хорошо разбирался в деловой

стороне этих вещей, и несмотря на то, что я ненавидел этого ублюдка, но понимал, что эта

встреча – не то, что я смогу легко получить снова.

– Кассиас, герой дня, – мужчина в костюме послал мне милейшую улыбку. Я не

был уверен, что именно должен был предпринять: оставаться спокойным, как это всегда

делал Чад, или, последовав внутреннему инстинкту, выложить все сразу этому мужчине.

– Кэш, люди зовут меня Кэш, – произнес я и тяжело сглотнул. Вся уверенность,

которую я ощущал на сцене, исчезла. Мне нужны были ослепляющие яркие огни, шум

толпы, блокирующий любые мысли. Прямо сейчас в голове прокручивалась лишь одна

сцена: Джина с Чадом. Вместе.

Я должен был очистить разум. Сфокусироваться.

– Я Маршал, – сказал он, протягивая мне руку.

10

Я взял ее и крепко пожал. Не хотелось, чтобы мужчина думал, что я чертова

плакса.

– Маршал Кендрик, – пояснил он. – Из «Кендрик Мьюзик Групп».

– Вы, черт побери, разыгрываете меня? – спросил я, громко выдохнув. Какого

хрена генеральный директор явился на мое шоу? В том смысле, что я знал: Чад работал