– О, да? – по крайней мере, отец верил в него как артиста. Это означало, что он не

может быть разыскиваемым преступником. Мой папа собрал бы о нем полную

информацию, прежде чем раскошелился на аванс. Несмотря на то, что этот незнакомец

словно вышел из музыкального клипа, я бы солгала, сказав, что его грубоватые манеры

заставляли мои коленки немного... или сильно... подкашиваться. – Ты подписал контракт

и все остальное?

Он выгнул бровь и одарил меня кривоватой улыбкой. Ох, эта улыбка словно

золотой слиток. В том смысле, что ямочки на щеках делали мужчину совершенством.

– А что? – ухмыльнулся он. – Тебе нужно сорвать куш?

Я задохнулась.

– Что? Нет, – я издала смешок, смущенная тем, как, возможно, это прозвучало. –

Мне не нужны твои деньги.

– Думаю, ты хотела бы что-то получить от меня.

– Что? Клянусь, мне ничего от тебя не нужно.

– Уверена, что не хочешь ничего из того, что я могу предложить? – он сжал мою

ладонь, и я осознала, что мужчина все еще ее держит.

Вдох, выдох.

25

– Я шучу, девочка. Мое сценическое имя – Кэш Флоу, вот и все. Плохая шутка. Ну,

знаешь, ты хочешь сорвать куш в том смысле, что хочешь меня. Ладно... – он усмехнулся.

– Теперь ты знаешь, что я игривый.

Он издевался надо мной? Не удивительно, что отец подписал с ним контракт. Его

лицо – гребаная золотая жила. Я могу не быть стажером КМГ, но все еще оставалась

дочерью музыкального продюсера, поэтому знала, что улыбка Кэша поможет распродать

множество дисков.

– Ты Кэш Флоу? Рэпер? – я прищурилась, узнав это имя. Он подавал большие

надежды. Мой отец часто о нем говорил, естественно, когда звонил кому-нибудь из дома.

И раз мне все равно было нечем заняться, я обычно подслушивала.

– Это я. И отвечая на твой вопрос, да, я все подписал этим утром. Поэтому, думаю,

мы должны это отметить.

– И как празднуют рэп-сенсации? – спросила я, представив шоу на льду и танцы на

кушетках в ночном клубе.

В этом случае, я, безусловно, пас.

– Не думаю, что сейчас я – сенсация.

– Нет? А когда это произойдет?

– Многое мне не ведомо, – произнес он, удивив меня искренностью.

– Например?

– Например, как тебя зовут?

– Эви.

– Ты не похожа на Эви.

– Эм, серьезно?

– Как твое полное имя? – не отставал он.

– Почему я должна говорить его, мистер Кэш Флоу?

– Тушé.

– Мое полное имя – Эванжелина, – мне хотелось быть с ним честной хотя бы в

этом.

– Нежная Эванжелина, – тут же сказал он.

Я отступила на шаг, пристально посмотрев на него.

26

– Ты знаешь Лонгфелло3?

– Рэперы читают стихи.

Я смущенно пожала плечами, но была заинтригована. Хотела бы я придумать

правильный вопрос, чтобы узнать у Кэша о стихах и словах, а еще о том, как этот

мужчина с татуировками на костяшках пальцев так просвещен в области старой поэзии.

Но я никогда не умела разговаривать на этом языке. Я говорила, используя клавиши и

безмолвные фразы. Я не была мастером слова... но мне нравилось, что у Кэша явно не

было с этим проблем.

Он осмотрелся вокруг. Тротуар был переполнен, люди куда-то спешили, а такси то

и дело сновали мимо. Мы с Кэшем уставились друг на друга. Мне нравилось, что он не

давил на меня, словно читал мои эмоции и знал, когда остановиться. А также что Кэш был

прямолинеен, и я верила ему. Даже будучи уверенной, что он – не мой тип, и вовсе не то,

в чем я нуждалась, но на данный момент Кэш был всем, чего я желала.

Он олицетворял приключение, побег от реальности. Средний палец моему отцу и

тот порыв, которого я так жаждала.

Я заслужила день с Кэшем Флоу, черт возьми. Это моя жизнь, в конце концов.

– Ладно, Эванжелина, ты из этого района?

– Я выросла в Лос-Анджелесе, – произнесла я. – А ты?

– Да, но не в этих краях. Я из Ист-Хайтс, – он опустил взгляд на дорогу, когда

говорил это, и я поняла: Кэш жил в другом мире, в буквальном смысле этого слова. – Не

знаешь, где здесь можно поесть? Умираю с голоду.

Я не хотела упускать этот шанс, а наоборот – поддаться порыву и вырваться на

свободу. Поэтому мне было нужно пойти ва-банк с этим скульптурным образцом сладкого

парня, который был много лучше сахара. Кэш напоминал мне слоеный пирог. Да, это

чертовски глупо и, вероятно, я была слишком подавлена, но не могла думать ни о чем,

кроме желания слизать с него глазурь... Просто ничего не могла с собой поделать.

Мне хотелось чего-то безрассудного, декадентского.

Чего-то сладкого и не слишком безопасного для меня.

Какова была вероятность, что из всех дней, именно сегодня мне встретится Кэш и

захочет сходить со мной куда-нибудь?

Я поджала губы, уже зная, чего хочу. Нечто, чего у меня никогда не было.

– Мой дом?

3 Ге нри Уо дсворт Лонгфе лло (англ. Henry Wadsworth Longfellow; 27 февраля 1807 года, Портленд –

24 марта 1882 года, Кембридж) – американский поэт и переводчик. Автор «Песни о Гайавате» и

других поэм и стихотворений, одна из которых «Evangeline».

27

Кэш снова выгнул бровь, словно вовсе не ожидал от меня этого.

Как и я сама.

Я улыбнулась ему и тут же обрадовалась, что сделала это, поскольку он наградил

меня еще одной улыбкой в ответ.

– Что? – поддразнила я его. – У меня есть бассейн, и мы могли бы поесть возле

него.

Хотя глубоко внутри я сознавала, что желала вовсе не этого. Мне хотелось снять с

него эту рубашку и провести руками по его груди... и я даже не знала, откуда пришла эта

мысль. Я только поняла, что она у меня есть. Вполне реальная и принадлежала именно

мне.

Кэш кивнул – медленно, словно запоминая мое волнение, улыбку – и я чувствовала

себя так, словно он запечатлел это в своем сердце.

Я не знала, почему так подумала.

Впрочем, это тоже было ложью.

Я прекрасно знала причину.

Все потому, что я поступила также.

28

ГЛАВА 5

Кассиас

Эванжелина не из моей лиги. Я оскорбляю Джину этими мыслями, но, клянусь,

скоро перестану думать о своей бывшей. Однако Джина – больше, чем просто бывшая...

Она – часть материи моей жизни. Я не отношусь к тем, кто запросто избавляется от

подобного, даже если Джина сама виновата во всем до последней слезы.

Но прямо сейчас Джина была с Чадом на восьмидесятом этаже, а я в бледно-синем

кабриолете «мини купера» с девушкой по имени Эванжелина, чьи глаза напоминали мне о

шторме, а слова были слишком мягкими для моих ушей. Девушкой, которая так

удерживала мою ладонь посреди оживленной улицы, словно от этого зависела ее жизнь.

А может, наши жизни.

– Значит, ты выросла здесь, но сейчас живешь где-то в другом месте? – спросил я,

когда она повернула по автостраде в сторону Малибу. Шикарное дерьмо.

– Да, я хожу в колледж в Нью-Йорке, но я, похоже, дома на весь семестр. Мой отец

все еще живет здесь.

Я старался не быть неуверенной задницей, но мне уже было известно, что эта

девушка была слишком сладкой, слишком богатой, слишком, черт возьми, горячей, чтобы

везти меня к ней домой. А теперь я узнал, что она учится в колледже. Все это заставляло

меня чертовски сильно жалеть, что я не имел бόльшего, чем простой аттестат о школьном

образовании, а еще о том, что провел год в тюрьме. Жалеть, что я не стал кем-то большим,

чем простым поваром.

И даже это место я получил несколько месяцев назад в качестве повышения. До

этого я два года мыл посуду.

Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить: я больше не работал поваром.

Теперь я – рэпер с контрактом на запись альбома, а также выделенным мне временем в

студии на следующей неделе. И международным туром.

– И куда ты поступила? – спросил я, всеми силами стараясь выглядеть

непринужденно.

– Ох, Джульярд? – произнесла она мелодичным голосом, закончив вопросом,

словно я мог никогда не слышать об этой школе.

– Дерьмо, – медленно выдохнул я, потому что... Черт. – И на чем ты там

специализируешься, Эванжелина?

– Играю на пианино. Вроде как.

Похоже, она пыталась приуменьшить свой талант. Я закатил глаза, качнул головой

и усмехнулся.

29

– Вижу. Значит, ты одна из тех студентов, которые попадают туда не будучи

горячими талантами? Не знал, что такие существуют.

– Я не скромничаю, просто знала там одного парня.

Теперь я по-настоящему рассмеялся.

– Девочка, когда ты так говоришь, создается впечатление, что ты дружишь с

боссом мафии. Словно у вас с ним связь.

Она включила поворотник, бросив на меня косой взгляд.

– Я итальянка.

– Дерьмо, ты разыгрываешь меня.

– Да, это так. Но я действительно знаю там одного парня. Он – брат моего отца и,

по совместительству, сидит в приемной комиссии. Я даже не участвовала в

прослушивании, – она поджала губы, перейдя на шепот. – Поверить не могу, что

рассказала тебе об этом. Я никогда никому не говорила. На самом деле, это мой самый