Второй вопрос, стоит ли теперь признаваться? Зачем ей этот человек? Горло почти прошло, остались лишь пятнышки желтые на шее и легкая хрипотца. А если он именно такой настоящий? Жестокий тиран, любящий поднимать руку на женщин. Где правда? Там на Сардинии или здесь и сейчас? Пьет, бьет и спит с другими. Какой Одинцов настоящий? Сердце сжалось, вспоминая, каким он был там. Идеальным. Разве так бывает? А ведь она все время сомневалась в его искренности. Слишком он казался влюбленным, слишком заботливым. Всхлипнула. Слезы переполнили глаза и хлынули наружу. Да, в нем не уверена, зато свои чувства не скроишь. Она любила и тогда, и сейчас, хотя невероятно обидно и больно. При этом присутствовало небольшое чувство вины – как-никак она ему врала. Что делать? Есть ли выход?

Дверь в зал открылась. Подняла глаза и мысленно застонала. Почему сейчас? То пьет сутками и не увидишь, то приперся не вовремя.

Губы поджал, смерил высокомерным взглядом. Ну-ну. Прошел мимо в сторону боксерской груши. Напряжение снять пришел? Понятно.

Надел перчатки. Стоит, ждет.

Оксана Сергеевна издевается, а Ксюша не в силах дышать.

- Будешь смотреть? – голос, словно глыба льда.

- Почему нет? – В этот момент он нанес удар по груше. Сильно. Слишком сильно. – Можно и посмотреть, как тебя избивают. Ты же меня представляешь на ее месте, - она кивнула на спортивный снаряд.

Кирилл замер, его спина под облегающей футболкой заметно напряглась.

- Твоего любовника, - тихо произнес он, на грани слышимости.

И что-то промелькнуло в его голосе, что заставило Оксану Сергеевну потерять контроль, а Ксюшу попытаться что-нибудь сделать.

- Ты не понимаешь, о чем говоришь. Нет никакого любовника. – Может, сказать о ребенке? Не о его отце. Это вариант! Не плохой, кстати. – Даниил не любовник…

Договорить ей не дали.

- Молчи! Не хочу слушать твои отмазки… надо было заранее что ли придумать. Тогда может и поверил бы…

Ксюша сжалась. Бежать. От этого убийственного взгляда, от этих кулаков, которые одним ударом могут голову снести. В панике подскочила, глядя на дверь, но Кирилл оказался быстрее. Протянул руку в ее сторону, а она отшатнулась, прикрывая лицо ладонью. Мужчина презрительно отмахнул ее руку и поднял подбородок боксерской перчаткой.

- Знаешь, малыш, - и опять сказано так, хоть утирайся от грязи, - что бы ты ни придумала, это больше не имеет никакого значения.

Ксюша из последних сил удерживала слезы в глазах, чтоб они не растеклись по лицу.

- Зачем ты оставил меня в шоу?

- Не терпится оказаться в объятьях «своего мальчика»?

Он убрал руку и вернулся к своему занятию, нанеся сразу несколько ударов.

Ее опять накрыла безысходность.

- А ты молодец. Я помню, ты говорила, что это шоу попытка изменить жизнь к лучшему. «Твое солнышко» в курсе, чем ты тут занимаешься, пока оно по тебе так скучает?

Каждое слово бьет сильнее, чем хук или апперкот.

Спасло появление курятника. Никогда Ксюша не была так рада их видеть. Сбежала, пока вокруг кудахтали.

Кажется, это конец. Почему так невыносимо больно?

Вышла к бассейну, ничего не замечая, прямо в спортивных шортах и топике нырнула в прохладную воду. Только кеды успела сбросить. Один круг, два, три. Слишком короткие круги, а напряжения слишком много. Плавала, пока руки и ноги не заныли, отказываясь от дальнейшей пытки. Слезы смешались с водой.

Зачем она снова впустила его в свою жизнь? Грабли, пресловутые грабли, на которые люди любят наступать и наступать. Его присутствие в ее судьбе никогда не приносило ничего хорошего. Как ей сохранить себя и не разбиться вдребезги?

Выбралась из бассейна, побрела в каюту. Мышцы дрожат от напряжения, отвлекая от боли в груди, упала на кровать прямо в мокром. Холодно, как же холодно. Никогда этот холод уже не пройдет. В этот раз ее сковало льдами навечно. В прошлый раз смогла оттаять. Сейчас вряд ли найдется кто-то настолько теплый.

Глава 27

На Майорку прибыли к вечеру. Сразу решили провести розовую церемонию по традиции на закате.

Когда всех попросили собраться, на палубе Ксюша надела поверх нарядного платья жакет. Ее все еще морозило. Выпитое успокоительное нисколько не помогало. Причем она сама не понимала, чего боится больше: что он отправит ее домой или оставит дальше.

Перед самым началом, поймала его за руку. Оба вздрогнули и отодвинулись.

- Кирилл, отпусти меня.

Его челюсти сжались и глаза засверкали опасными огнями.

- К Данечке своему торопишься?

- Нет, - она устало покачала головой, – я устала.

Кир нахмурился, сузив глаза. Опять кутается в пиджак, словно замерзла. На улице как минимум +35°С. Неужели правда плохо? Тряхнул головой. Нет, все сплошной обман. Врет.

- Я подумаю.

Ксюша запрокинула голову назад. Он невыносим. Садист. Опять погрузилась в переживания. Когда очнулась, поняла, что остались вдвоем с Сашей. В руках у него белая роза. Все понятно. Издеваться изволите, господин Одинцов?

Он с вызовом бросил ей цветок. Поймала и сжала бутон в руках.

- Гад, – произносят ее губы без звука.

Он не отвечает, как раньше. Круто поворачивается и покидает палубу. Урод! Унижает. Оксана Сергеевна отрывает лепестки и кидает вверх. Эффектно осыпаются на нее. Стоп. Снято.


Одинцов пригласил участниц на Ибицу. Предполагалась грандиозная вечеринка. Ксюша предпочла спуститься на берег вместе с Филом и Машей в Пальма де Майорка. Они отправились в отель, забронированный давно, захватив с собой пару техников. Остальные отправились развлекаться и явились ровно через сутки. Фил рычал весь день, пытаясь дозвониться хоть до кого-нибудь. В итоге кое-как поймал Макса, который и сообщил, что Кирилл оплатил там отель на сутки, что тот все еще пьет и часть девушек с ним. Майлз тусит с ними, но старается контролировать съемки.

Харпер устроил им с Машей экскурсию по Пальме.

В результате Ксюша поняла, что у нее депрессия. Если в Монте-Карло она спокойно гуляла одна по городу и наслаждалась этим, то сейчас ей безумно тоскливо. Не помогали даже встречавшиеся на улочках музыканты и мимы. Один вызвал горькую улыбку, забавно изобразив ее грусть и собираемые в кулачок слезки.

Вспоминая их экскурсию в парке Кальяри на сигвеях, Ксюша едва не заплакала. Когда она успела так крепко влипнуть?

Маша с Филом, в отличие от нее, выглядели счастливыми. Им нравилось все вокруг, как и любым влюбленным. Ксюша казалась себе третьей лишней.

В конце концов, отправила их дальше гулять, а сама осталась в небольшом летнем кафе. Заказала кофе и булочку.

Опять увязла в своих переживаниях. Сложила руки на столе и уткнулась в них лицом. Дело в том, что она и не переставала его любить. Просто, чтоб выжить спрятала чувства в сундучок в глубине сердца и закрыла до поры до времени. Они там слегка поутихли за эти годы под слоем забвения, а тут их кто-то вытряхнул в самый эпицентр. Напитал взаимностью и заботой, любовью и желанием. Расцвели бурным цветом. А их снова растоптали, да так изощренно, что, кажется, не только чувства пострадали, но и все вокруг. Тошно, аж хоть… Ксюша встрепенулась. Ей реально плохо. Тошнило со страшной силой. Попыталась поймать причину. Оказывается, мимо прошел официант с каким-то блюдом, и от запаха стало дурно.

Это еще что за новости? Какая-то мысль нещадно ускользала. Серьезная мысль. Даже тошнота отступила, подчиняясь мозгу, лихорадочно искавшему, в чем подвох.

Тошнота. Ассоциация – токсикоз. Нет! Только не это! Одинцов, гад такой, тебя предохраняться учили? А сама-то лучше? Хоть раз вспомнила? Ааа!

Отставить панику. Еще может не быть ничего страшного. Мало ли тошнота, даже после нескольких сеансов незащищенного секса. Еще не факт. Аптека. Нужна аптека.

Заставила себя выпить кофе с булочкой, не торопясь рассчиталась. Медленно, прогулочным шагом дошла до первой встреченной аптеки. Купила. Поймала такси и вернулась в отель.

Без паники. В ванную и ждем. Минута. Страшно смотреть, пульс в висках зашкаливает. Открыла один глаз и закрыла с диким рыком. Убить гада! Две полоски! Сволочь, урод, извращенец, идиот! Дура, курица озабоченная, любительница садового инструмента. Сколько раз нужно наступить на грабли, чтоб мозги встали на место и начали работать? Вопрос риторический.

Всплеск адреналина как всегда закончился слезами и апатией. Уснула.

Проснулась от шума в коридоре. За окном темень. На душе тоже. Подошла ближе к двери. Женские голоса пьяненькие, на английском. Один низкий мужской. Ксюша крайне редко слышала, как Кирилл говорит по-английски, поэтому узнала не сразу.

- Кир, ну заходи к нам, не стесняйся. Сейчас выпьем и займемся чем-нибудь интересным.

Глупый смех. Открывается дверь в соседний номер.

О нет! Тут же все слышно, будто стены вовсе отсутствуют. И они будут заниматься этим?..

Ксюша замерла. Нет, нет, нет! Куда бежать? Ночь на улице! К Маше! Рванула к двери, но остановилась. А если они с Филом? Или у него?

- Кир, милый ты наш герой, - голос Пэм.

Невозможно слушать.

Ксюша бросилась на кровать и закрылась подушкой.

Это слишком для одного дня. Столько потрясений не для ее слабенькой психики. Что они там делают? Кровать скрепит и стучит в стену, как будто на ней прыгают. И женские стоны.

Холодно. Очень холодно. Где одеяло? Почему такое тонкое? Где ее любимое верблюжье, теплое хоть и чуть колючее? Как же согреться? Ксюша чувствует, что ее колотит, но сделать ничего не может. Зубы стучат. Под подушкой не так слышно безобразие, что творится за стеной. Воображение будто взбунтовалось, подкидывая все новые и новые картинки. Те, что она сама недавно видела своими глазами. Чувствовала руками. А сейчас их видят другие… нет! Холод прокрадывается под кожу, стремясь все глубже. Наконец инстинкт самосохранения срабатывает, вырубая сознание, унося в тревожный сон, в котором вечная мерзлота.