— Можно мне немного воды?

Если бы я не прислушивался намеренно, то не услышал бы ее слов. Элени так тихо произнесла их, что я сомневался, прозвучали ли они. Медленно обернувшись, я взглянул на ее измученное лицо.

— Так быстро сдаешься?

Она скромно улыбнулась, и я, не сдержавшись, улыбнулся в ответ. Элени, подняв руки вверх, вздохнула и сказала:

— Ну хорошо, да, я умираю от жажды. Ты прав. Я чертовски истощена и чувствую себя дерьмом. Я до сих пор не хочу брать твою гребаную еду и вообще ненавижу что-либо просить у тебя. Но ты прав в том, что я борюсь. Я буду бороться с тобой или с другими ублюдками, которые попытаются мне навредить.

— Но ты не будешь бороться с собой?

— Прекрати, пожалуйста.

Ее глаза наполнились слезами, и я получил возможность понаблюдать за тем, как девушка старалась контролировать свои чувства.

— Ты держишь меня взаперти в странном доме, напялив на меня тупую розовую ночнушку. Вместо того чтобы быть НОРМАЛЬНЫМ гребаным похитителем, ты хочешь бросать мне в лицо, какое я дерьмо?! Тебе так нравится сыпать соль на мои чертовы раны? Подливание масла в огонь заставляет чувствовать себя человеком? Ты похитил живого дышащего человека, ДОЛБАНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СОЗДАНИЕ. И я даже не знаю, что сказать на это. Кстати, как, черт подери, тебя зовут, а? Я даже не имею понятия, как к тебе обращаться.

— Называй меня Господин. — Ее глаза расширились, и я расхохотался. Честно говоря, мне было бы противно, согласись она называть меня подобным образом. — Меня зовут Габриэль.

Впервые за все время Элени посмотрела на меня без неприязни и без притворства. Глядя в одну точку и дотронувшись рукой до бедра, она неосознанно провела пальцем по татуировке с ангелом.

— Люблю это имя.

Я медленно подошел к столу, взял стул и, повернув его, сел.

— Кстати, об этом... — выпалил я, устраиваясь поудобнее. — Почему ты выбрала именно архангела Гавриила? Что подвигло тебя навсегда запечатлеть этот образ на своей коже?

Между нами повисла тяжелая тишина. Для меня не стало загадкой, что девушка борется с собой, не зная, послать ли меня куда подальше или все-таки сдаться и поговорить по душам.

И когда она открыла рот и заговорила, я сильно удивился.



Глава 17


Элени


В тот момент между нами словно искра пробежала. И пусть сложно забыть все, что он со мной творил, но и исключительным монстром я его не считала. Несмотря на внешнюю ожесточенность то и дело проблескивали иные аспекты его натуры. Я начинала понимать, что под черными одеждами и татуировками прячется такой же отчаявшийся человек, как и я сама. Чтобы скрыть собственную ранимость, он сохранял суровый вид, не позволяя себе реагировать на мои нападки. И сейчас, находясь рядом с ним и глотая время от времени принесенную им воду, я решилась рассказать похитителю о самой важной своей татуировке.

— Знаешь, в Библии говорится, что когда архангел Гавриил явился людям, то они сильно испугались? — Я сделала паузу, позволяя переварить свои слова. Но потом заметила, что Габриэль буквально ловит каждое мое слово. От столь пристального внимания, наверное, впервые на моей памяти, я даже немного оробела. Тем более сейчас передо мной сидел вовсе не очередной пьяный мудак или дружок-идиот, который притворяется, что понимает меня. И хоть я знала этого мужчину всего несколько дней, он понимал меня как никто другой.

— Когда Даниил встретился с Гавриилом, он от испуга шлепнулся в обморок.

Я хихикнула, представив себе людей, которые примерно так же реагировали на Габриэля. И тут же одернула себя: «Я сижу и просто хихикаю? Какого хрена?»

— Когда Гавриил встретил Захарию, его первые слова были: «Не бойся». В Библии сказано, люди не осознавали того, что каждый раз появляясь, Гавриил приносил благие вести: Деве Марии о грядущем материнстве, Захарии о рождении сына, Иоанна Крестителя, а Даниилу он рассказал об окончании еврейского пленения. В моей жизни происходило столько плохих событий, что я нуждалась в человеке от Бога. Нуждалась в защите Всевышнего. Пусть бы Господь позаботился обо мне, раз больше некому. — Глупые слезы навернулись на глаза, и я быстро смахнула их, не желая больше выглядеть жалкой. Впервые я плакала не от боли или постоянно преследовавших меня воспоминаний, а от собственного рассказа. — Возможно, запечатлев ангела на своей коже, я получу, наконец, хорошие для себя вести.

Я не знала, почему решила открыться Габриэлю, но кои-то веки голоса в моей голове послушно молчали. Конечно, я не победила их, но, черт возьми, мир и тишина внутри действовали как бальзам на душу.

Мне так понравились новые ощущения, что я продолжала болтать без умолку, уже не заботясь о том, слушает ли меня Габриэль. При этом я не думала, что исповедуюсь своему похитителю, это была скорее исповедь самой себе.

— Понимаешь, Габриэль, мой ангел — это моя защита. Звучит немного иронично, принимая во внимание тот факт, что это имя имеет для меня двоякое значение.

Моих губ коснулась легкая усмешка и тут же быстро исчезла. Я замолчала. Не хотелось рассказать лишнего, открываться полностью, Габриэлю достаточно и сказанного. Не следовало ему знать обо мне много, еще чуть-чуть, и у меня не осталось бы секретов.

— Так почему ты самой себе не принесешь хорошие новости?

Судя по недоброму прищуру, я посмотрела на своего похитителя как на идиота.

— Ну ладно. Последуем твоему совету. У меня есть великолепная новость, Габриэль. Через десять минут я собираюсь сбежать из этого места и вернуться домой, где больше не буду пленницей. Как тебе такая идея?

Он поставил передо мной тарелку с парой тостов с арахисовым маслом. Я же не провоцировала его на действия или слова, просто ждала ответа.

— Продолжишь болтать в том же духе, и я вынужден буду связать тебя снова. Мне казалось, в этом вопросе мы уже пришли к компромиссу. Я говорю: «Прыгай!», а ты спрашиваешь: «Как высоко?»

Я не отреагировала на гневный тон, потому что именно этого он и добивался. Просто жаждал. Желал увидеть мой страх. Только вот я до сих пор продолжала упрямиться. Вместо ответа обратила внимание на простую, но очень вкусную закуску. Ни за что бы не призналась, что могу жить на одних тостах с арахисовым маслом и молоке. Они для меня с детства были излюбленным лакомством. И пусть в общении с Габриэлем я не планировала переходить границы, но игнорировать свой урчащий желудок сил не осталось. К тому же мне захотелось молока.

— У тебя тут нет молока? — шепотом поинтересовалась я. Несмотря на это он услышал меня. Габриэль внимательно слушал каждое мое слово.

— Тебе налить немного?

Похититель посмеивался надо мной, заставляя вымаливать у себя даже такую мелочь. Ясно давал понять, кто в доме хозяин, но делал это мягко, без давления. Каким-то непостижимым образом к щекотливо-болезненной ситуации добавил нотку юмора, облегчая мою участь в том кошмаре, куда я попала. Мне это понравилось. Кивнув в ответ, покорно улыбнулась. Этот мужчина не должен вызывать у меня улыбку, не должен делать меня счастливой. Однако в данный момент легкий сарказм принес мне толику счастья. Печально, но подобные чувства возникли у меня впервые за долгое время. Даже если Габриэль и планировал ткнуть мне в лицо мое дерьмовое существование, даже если желал натравить на меня демонов, которые всю жизнь пожирали меня живьем, я оценила наше общение.

Все-таки хорошо, что здесь я высвободила некоторые свои кошмары. Это лучше, чем лежать на кушетке у психотерапевта и в итоге выложить этому ублюдку огромные бабки за услугу. Долбаный психоаналитик. Не говоря ни слова, Габриэль встал из-за стола и налил мне молока. После того как я проглотила несколько кусочков тоста и опустошила стакан, мой желудок дал понять, чтобы пора остановиться. На тарелке остался один кусочек тоста, и оставлять его почему-то не хотелось. А еще я не хотела, чтобы пропадал кусок, который можно было приберечь на остаток дня.

Когда я вынырнула в реальность, до этого момента притихшие голоса снова атаковали меня. Пронзительные вопли застали врасплох и нарушили восстановленное до этого спокойствие. Резко зажмурилась, но снова открыла глаза, ощутив прикосновение. Надо мной стоял Габриэль и трогал ссадину на моем лбу. Голоса становились все громче и громче. От криков трещала голова. И тут среди хаоса возник тот самый тихий женский голосок, своим мягким тоном расслабивший меня. «Элени, он помогает тебе. У него нежные прикосновения. Не позволяй голосам победить себя». Я постаралась сконцентрироваться на этом голосе. Он поддерживал меня. Успокаивал.

Я позволила Габриэлю прочистить и перевязать рану, которую он же и нанес. Факт, что этот мужчина причинял мне боль, бесил. Стоило вспомнить, каким образом получила это чертово повреждение, внутри меня вскипела ярость, и я начала отстраняться. Похититель лишь крепче сжал рукой волосы, удерживая меня на месте. Поморщившись от неприятных ощущений, я сдалась и перестала сопротивляться. Прежде чем начинать борьбу, мне следовало набраться сил, потому что на данный момент я была не в состоянии воевать. Насчет одного он оказался прав — сейчас я чувствовала себя слабой и морально, и физически.

— Элени, если ты заботишься о себе, то позволь закончить с твоей раной, — жестким и требовательным тоном заявил он, взбесив меня.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

В мгновение ока выйдя из себя, он ударил меня по лицу. Вот ублюдок. От силы удара закружилась голова.

— Я не буду все время повторять, Элени. Дай мне очистить рану. Я старался быть вежливым, черт побери.

Этот мужчина по поводу своих действий не испытывал ни капли сожаления, а мне оставалось лишь прикрыть щеку свободной рукой.

— Извини, — прошептала я, капитулируя.

— Не позволяй такому случиться снова. А я забуду этот эпизод.

Его тон должен был напугать меня, но этого не произошло. Прошлая Элени продолжила бы давить. Вот только новый голос в голове удерживал меня от необдуманных поступков. Поэтому когда похититель закончил, я решила сменить тему.