― ГАБРИЭЛЬ, ОТПУСТИ МЕНЯ! ― раздался женский крик из-за стенки.

По комнате эхом разнесся грохот, и медицинский персонал со всех сторон бросился на звук. Габриэль. Его касались. Он и так уже потерян, а медики лишь загонят его еще дальше в темноту. И там он окажется в западне. Если я сейчас не помогу, то хорошим это не кончится.

Пренебрегая подсоединенными ко мне аппаратами и системой искусственной вентиляции, я сорвала с себя все трубки и вскочила с кровати. Габриэль нуждался во мне. Он нуждался во мне прямо сейчас. Я раздвинула занавеску, и инстинкт взял свое.

Покинув свою палату, завернула за угол и остановилась, когда, наконец, добралась до его кровати. Протиснувшись между ним и медперсоналом, я закричала:

― Не трогайте его! Он не любит, когда к нему прикасаются! Прошу, остановитесь!

Медсестры пытались удержать его на шаткой больничной каталке. Я шагнула в сторону, прижала ладони к его щекам и начала шептать на ушко:

― Габриэль, я здесь, любимый. Все хорошо, они просто пытаются помочь.

Когда он услышал мой голос, его мышцы начали постепенно расслабляться. Он попытался что-то сказать, но ему мешала трубка во рту.

― Да, любимый. Я здесь. Мне жаль, но это для твоего же блага. Мы поможем тебе поправиться. Мы все здесь, чтобы помочь. Я люблю тебя, Габриэль. Все будет хорошо. Обещаю.

От моего поцелуя в щеку он немного успокоился, позволяя персоналу закрепить себя и ввести лекарства. По моему лицу катились слезы, пока я наблюдала, как обрабатывают раны, причиной которых стала я.

― Он шизофреник, ― сообщила я, ― и не принимал препараты.

Я подождала, пока Габриэль не отключится под действием транквилизаторов, а потом вернулась к своей койке и рыдала, пока не уснула. Но долго сон не продлился. Посещение меня стояло на повестке дня у длинного списка врачей.

― Мисс Ричардс? ― разбудил меня новый доктор.

Я кивнула, приветствуя и едва сдерживая раздражение, чтобы не показаться совсем уж грубой.

― Я доктор Вильямс из отделения гинекологии. ― При этих словах я дернулась и села в кровати. Врач полностью завладела моим вниманием. ― Мы сделали несколько анализов, и они показали, что яд не нанес вреда вашему ребенку. Вы на очень раннем сроке беременности. Пять недель или около того. Когда вы поступили, мы засекли слабое сердцебиение, но хотелось бы тщательнее обследовать вас следующие несколько дней. Если вы готовы, то мы сделаем еще одно УЗИ.

Я смогла лишь кивнуть, потому что по щекам вновь потекли слезы.

Я сохранила ребенка. Спасла нашего малыша.

Наше с Габриэлем дитя.



Эпилог


Элени


Пять маленьких пальчиков, крошечная ручка, державшая мою ладонь, пока мы шли по парковке к зданию, которое навсегда изменит его жизнь. Его шаги еще неуверенные, но он гордится ими, такими маленькими, которые через время превратятся в большие четкие движения взрослого мужчины. Он стал новым началом, ангелом, значившим для меня больше, нежели ангел на моей ноге. Он моя защита, развитие и напоминание, что из пепла может возродиться нечто прекрасное. Мой Феникс — живое доказательство, что жизнь не должна заканчиваться так же, как началась. Доказательство того, что сочетание двух ошибок временами может привести к чему-то правильному, что в глубокой темноте маленькие искры могут породить яркий луч света.

После трех дней лечения от яда, я вышла из больницы другим человеком. Три долгих дня я провела, гадая, переживет ли мой ребенок жестокость Габриэля, заблуждение, которое привело его к мысли, что нам обоим суждено умереть. Несмотря ни на что малыш продолжал жить, его сердечко билось. Каждый раз во время УЗИ мне давали послушать тихие удары. Поспешные трепыхания, которые однажды превратились в медленные, но сильные.

За эти три дня произошло нечто экстраординарное. У меня оставалось много времени для размышлений, но на этот раз мысли не касались прошлого. Пережив навязанный Габриэлем кошмар и осознав, что я покинула его не только став сильнее, но и став матерью, мои мысли переключились на будущее. На то, какой станет моя жизнь, на радость и гордость привнести в этот мир новое существо и, наконец, стать счастливой с тем, с кем жила все это время.

И пусть это покажется странным, но я научилась прощению. Лежа в одиночестве, опутанная множеством трубок и датчиков, я думала о родителях и о том, что они сделали. Думала о семье Габриэля, об их отнятых жизнях и жизни мальчика, который ехал на заднем сидении. Призналась себе, что открытие обстоятельств смерти родителей ранило сильнее, чем боль, которую они мне успели причинить за в общем-то короткий срок. Поняла, что их зависимость оставила сиротой не только меня, но и Габриэля. Как бы то ни было, я простила им их слабость. Ведь это означало, что я могу простить за нее и себя.

Габриэль оказался прав в том, что показывал. Невзирая на жестокий метод узнать правду о себе, я испытывала благодарность. Оглядываясь назад, я осознала, что позволила себе опуститься, уподобиться людям, которые уничтожили свет внутри меня. Мне нравилось считать, что они просто не знали лучшего, так же, как и я.

Я понимала, что Габриэль поступал неправильно. Но он пробудил во мне самое лучшее, буквально возродил меня. Следовало пережить боль, чтобы стать сильнее. Поэтому винить его в содеянном не получалось. Хотелось бы его ненавидеть, видеть в нем монстра, только вот в долгие часы, проведенные в одиночестве в темной комнате, я вспоминала моменты, когда видела и другую его сторону, нежную и добрую.

Он оказался не монстром, а лишь жертвой тех же кошмаров, от которых я бежала всю жизнь. Я глушила реальность алкоголем и сбегала в выдуманную реальность, созданную, чтобы спрятаться от эмоциональных ран. А Габриэль не мог спрятаться от физических шрамов, каждый день напоминавших о его потерях. В эти тихие часы я начала понимать, что с ним произошло и, сколько бы ни пыталась, не выходило использовать это против него.

И теперь, подстраиваясь под шажки сына, я ценила подарившего мне его мужчину. Мужчину, который забрал меня из привычной жизни и через боль, страдания и мучения выпустил совершенно другим человеком.

Похищенная Элени уже никогда не вернется в старый мир. Я больше не выпью очередную порцию алкоголя, не свяжусь с людьми, которые не удосужились даже проведать меня и не заметили моего исчезновения. Собрав вещи, я бросила старую квартиру и переехала в лучшую часть города, оставила в прошлом нежеланную работу и образ жизни.

Уверена, вам интересно, как у меня получилось все это сделать, исчезнуть без средств к существованию, особенно с растущей внутри меня новой жизнью.

Стоит честно признаться, что за это нужно благодарить Габриэля.

Наши палаты в больнице находились рядом. Каждый из тех трех дней я слышала, как он сражается с врачами и медсестрами. Пока медперсонал верил, что мы встречаемся, я уговорила их пускать меня к нему во время приступа. Я шептала ласковые слова, чтобы персонал мог лечить его раны и вводить лекарства.

К третьему дню его состояние улучшилось, и Габриэль вернулся в реальность. Я посетила его после выписки, беспокоясь, что мое отсутствие снова повергнет мужчину в кошмар, с которым он так тяжело боролся. Когда я вошла, он улыбнулся, искренняя улыбка озарила его омраченное болью и сожалением лицо. Знаю, переживать за него после всего, что он натворил, было безумием. Однако я не могла избавиться от симпатии к Габриэлю и забыть зародившуюся во мне искру любви в те несколько приятных моментов, которые он мне подарил. Он поступил неправильно, но при этом оказался единственным человеком, которому я не была безразлична, даже попытался изменить меня. За это ненавидеть его не получалось, и я начинала ощущать связь между нами, даже несмотря на страшное начало.

Мы проговорили несколько часов, прежде чем я покинула больницу. Габриэль умолял остаться в его доме и пользоваться всем, что понадобится. Он хотел искупить причиненную мне боль. Знаю, это не правильно, черт, даже где-то безумие, но я приняла его предложение, вернулась в дом и отмыла багровую лужу, оставшуюся после побега. Закрыла на замок дверь в подвал, пряча клетку.

Спустя почти два года, окончив учебу, найдя работу и накопив денег для нас с Фениксом, я переехала и оставила позади хорошие и плохие воспоминания о проведенном в этом доме времени.

Еще когда мы были вместе, Габриэль пообещал, что обо мне больше никогда не услышат. Он оказался прав. Я стала совсем другим человеком, гораздо лучшим, и оставленная мною жизнь превратилась лишь в далекое воспоминание. Старая Элени умерла в плену жестокого, психически нездорового человека с одержимостью, уходящей корнями в прошлое.


***


― Привет, Элени, как здорово тебя сегодня увидеть. А посмотрите на маленького Феникса! Он так вырос!

Андреа, пожилая медсестра, всегда находившаяся на стойке регистрации, обошла громоздкую деревянную конструкцию, чтобы лучше разглядеть моего сына. Женщина раскрыла рот от удивления и восторженно прижала ладони к щекам, когда малыш сделал несколько шагов.

― Взрослый мальчик. Посмотрите-ка, уже ходит. ― Она подмигнула мне и улыбнулась. ― Начнет бегать, ты и моргнуть не успеешь.

― Ты его видела на прошлой неделе, Андреа, не так уж он и вырос, — напомнила я со смехом.

Ее лицо озарилось, когда она наклонилась, чтобы обнять мальчика и погладить по шелковистым черным волосам.

― Ох, глупости. Когда они такие маленькие, то меняются постоянно, каждый день все больше. Скоро он станет таким же симпатичным, как папочка. ― Женщина поднялась и разгладила юбку. ― Если не симпатичнее.

Еще раз подмигнув, она снова зашла за стойку и уселась на свой стул, старые ноги уставали даже от настолько небольшой нагрузки. Андреа уже давно достигла пенсионного возраста, но оказалась слишком доброй, чтобы бросить пациентов в больнице, в которой столько лет проработала.