Новиков толкнулся ногами, чтобы отъехать от стола и увеличить между ними расстояние.

— Занятой, Саш. И очень, — подтвердил он, не глядя на Геллера, — Поэтому попрошу тебя покинуть мой кабинет. Нашел ты его сам, поэтому и провожать не буду. Всего доброго.

— Ладно, значит, придется рассказывать, — вздохнул Геллер, — Я бы мог, конечно, сейчас зачитать пункты из договора, которые в суде обеспечили бы тебе великую славу феодала, который не в курсе, что крепостное право отменили сто пятьдесят лет назад, но это слишком просто. Даже скучно. И долго. Я, знаешь ли, патриот своей профессии. Меня учили PR и рекламе и вообще привили огромную любовь к журналистике, прессе. Пятая власть и все такое…

— Чего?

Новиков потерял нить. Геллер снова вздохнул и решил, наконец, выдать все прямым текстом.

— На ТВ очень любят слезливые истории о красивых спортсменках, которые так бездарно отдали свое здоровье и молодость злым тренерам на потеху, — Геллер заговорил заголовками, — Поруганная красота. Цена успеха для Бикини. Где кончается фитнес и начинается одиночество.

— Не смеши меня.

Теперь настала очередь Кирилла сжимать кулаки. Саша добивал его репликами из воображаемых статей, программ, интервью. Голос, конечно, сделал выше, изображая девчоночий. И сам от себя тащился.

— Он заставлял меня что-то принимать, а потом и колоть. Я не знала, думала витамины. Это обычная практика — доверять тренеру. Кому еще я могла доверять вдали от дома? Он был моей семьей. И предал меня.

— Прекращай этот спектакль, Геллер. Актер в тебе не сдох, но я не такой дурак, чтобы купиться, — фыркнул Новиков, нервно проведя рукой по шее, — Ее слово против моего. Она ничего не докажет.

Саша чувствовал, что он уже на грани и продолжал гнуть свою линию.

— Ради бога. Могу и не по ролям, — он вышел из образа, заговорил серьезно, — Я прекрасно понимаю, что доказательств у Насти нет. Но на фоне недавних допинговых скандалов вполне хватит и широкой огласки. Начнем с периферии, а там и федеральные каналы подтянем. Думаю, даже не понадобится знакомых подключать, хотя они у меня имеются в столице.

— Это чертов бред, Геллер, — зарычал Новиков, — Ты не посмеешь. Даже если и посмеешь, то что?

Саша поспешил ответить на его вопрос.

— Ничего особенного, наверно. Задолбают твой клуб и сотрудников проверками. Пресса будет ломиться к тебе в кабинет постоянно, а дежурить у дверей круглосуточно. Еще сейчас модно внедряться под видом клиентов или даже работников и вести свое расследование изнутри, как стрингер. Но это если уж совсем повезет.

Новиков сжал губы, по лицу заходили желваки. Геллер подвел итог.

— И вот, когда у тебя поедет крыша от страха и паранойи, а клуб будет на грани разорения с такой чудесной славой, Настя подаст в суд, чтобы оспорить контракт. Если повезет, то отделаешься от нее возмещением морального.

— Ты нахрен сдурел, Геллер? — взвизгнул Кирилл, — Какое к черту возмещение? Мы в нее столько бабла вложили. Половину спортпита оплачивали, зал предоставляли, жилье. А я…

— Да, как печально, — перебил Саша, — А она взяла и кинула тебя через бедро мордой в мат. Сочувствую, Кир. Поэтому давай отделаемся малой кровью в виде ее трудовой книжки.

— Ну и говнюк же ты.

- А что делать? — Саша развел руками, подмигнул, — Зато теперь точно отсосет.

Новиков сделал вид, что не слышал последнюю реплику, пытался обеспечить себе комфортное отступление.

— Я не могу принимать такие решения сам. Дай мне неделю.

— Все ты можешь, — не повелся Саша, — Даю два часа.

— Геллер, имей совесть. Я даже не знаю, где ее трудовая. У меня нет ключа от сейфа.

— У тебя есть два часа, чтобы узнать, достать и найти. Увидимся.

Кирилл что-то еще кричал ему вслед, но Саша не слушал. Он вышел из кабинета, направился к машине. Это оказалось проще, чем он предполагал. Сейчас они с Настей сложат вещи в машину, пообедают, заправятся и через два часа зайдут забрать ее трудовою. Саша был уверен, что Кирилл его не подведет. Страх, неуверенность и нервы Новикова были лучшими гарантами.

Припарковавшись у Настиного дома, Саша нашел своего бывшего тренера на лавочке у подъезда. Она обложилась сумками и рыдала навзрыд, тыкая телефон и размазывая слезы по щекам. Геллер подумал о самом худшем, а именно о Новикове, который задумал какую-то пакость. Но все оказалось проще.

Заглушив мотор, он полетел к Насте, заставил поднять голову.

— Ты чего тут сидишь и ревешь? Что опять случилось? — начал он допрос.

Едва Настя его увидела, то кинулась на шею, душа в объятиях.

— Т-т-тыыыы, — заикаясь, выла она, — Т-т-ты куда пропал? Я з-звоню, а ты пропал. Не берешь т-т-трубк-ку.

— Блин, — ругнулся Геллер, вспоминая, что выключил звук на телефоне перед визитом к Новикову, — Я не слышал. Прости.

— Я думала, ты меня бросил. Чуть не свихнулась. Сашкаааа, — продолжала рыдать Сокол.

— Господи, — он бы рассмеялся от такого абсурдного предположения, но сдержался, чтобы не провоцировать ее еще сильнее плакать.

Настя цеплялась за него, как утопающий за спасательный круг, потихоньку успокаивалась, но продолжала говорить глупости:

— Не оставляй меня, пожалуйста. Не бросай здесь. Не смогу без тебя. Так люблю тебя, Саш. Пожалуйста, не бросай.

И тут Геллера осенило.

— Ты опять голодная что ли?

— Нет, — соврала Сокол.

— Когда последний раз ела? — спросил он сразу, чтобы не дать ей опомниться.

Настя замялась.

— Значит, со мной, — сделал он вывод, — Поехали обедать. И прекращай поститься. Эта взаимосвязь между голодом и нервами меня начинает подбешивать.

— Ладно. Как скажешь. Я согласна. Да.

— Что да? — усмехнулся Геллер.

— Все да, — выдохнула Настя ему в губы, — Все, что скажешь. Все — да.

Ему так понравился этот ответ, что на время разрешил им обоим забыть о еде. Минут пять они еще сидели на лавочке, обнявшись, как подростки. Целовались, хихикали, шептались. Настины слезы высохли, она перестала всхлипывать, и Саша решил, что можно ехать обедать.

Спустя ровно два часа Геллер привез Настю к клубу. Она отстегнула ремень и удивленно уставилась на него. Саша, по всей видимости, не собирался ее сопровождать. Он что-то просматривал в телефоне, не глядя на нее. Только буркнул:

— Давай недолго. Ладно? Через пятнадцать минут пойду тебя спасать.

— Нет, — пискнула Настя.

— Нет? Кажется, ты обещала всегда говорить да? — напомнил он, убирая телефон в карман.

— Мне страшно. Пожалуйста, пойдем со мной.

— Нечего бояться, Насть. Я все уладил. Кирилл отдаст тебе трудовую. Только проследи, чтобы оба варианта контракта были уничтожены.

Ее глаза стали размером с блюдца.

— Ты — что? — не поверила она своим ушам, — Ты говорил с ним? Без меня?

— Ага. Ты уже однажды договорилась, вот я и подумал…

— Ну и наглец, — засмеялась Сокол, — Ну даешь!

Она расцеловала его. Геллер не возражал, подставлял щеки и губы, бормоча:

— Да пустяки, малыш. Просто поговорили. Но ты целуй, целуй, мне приятно. Вот сюда, пожалуйста, — и Саша указал пальцем на уголок рта.

В ответ Настя куснула его за губу.

— Он отдаст мне трудовую и аннулирует договор? — никак не могла поверить она.

— Думаю, да. Уверен.

— Я не верю. Так просто? Но он говорил…

— Ты девочка, Насть, — поспешил объяснить Саша, — Тебя легко напугать, пустить пыль в глаза. Его клуб — ничего особенного, хоть и с претензией. И за место свое Новиков держится обеими руками. Я просто немного… обрисовал перспективы. Не самые радужные для него.

— Спасибо, — шепнула Настя.

— Иди уже.

Геллер кивнул в сторону входа. Ему не очень хотелось видеть, как Настя прощается с Кириллом. Он полагал, что увидит нечто большее, чем облегчение в ее лице.

— Только с тобой, — заупрямилась Сокол.

— Ты уверена?

Кивнула в ответ.

— Ладно.

На этот раз Саша не стучал, просто открыл Насте дверь в кабинет. Кирилл говорил по телефону, выглядел так себе. Всклоченные волосы, рубашка расстегнута у ворота, глаза шальные. Едва он увидел их, бросил трубку, не спешил заговаривать.

Саша встал у двери, как телохранитель, всем своим видом, показывая, что этот шаг Настя должна сделать сама. Она сделала. Даже три шага. Пересекла кабинет, остановилась напротив Кирилла, задрала нос, расправила плечи, зажгла глаза. Как на подиуме. Твердо проговорила:

— Кир, давай расстанемся по-хорошему. Я устала с тобой спорить, ругаться. Просто отпусти меня.

— Неблагодарная ты дрянь, — выплюнул Новиков.

— Почему же? — Сокол пожала плечами, — Я благодарна. За многое. Но не настолько.

— Подставляешь меня, Насть. Могла бы хоть месяц отработать. Куда я твоих клиентов дену? Тренировки проплачены.

— Думаю, с этим ты разберешься. На проплаченные тренировки всегда найдется тренер.

— А ты… — Кирилл решил давить ее до победного, — Кому ты нужна, Сокол? Ему? — он мотнул головой в сторону Геллера, — Наиграется и бросит. Обратно ведь приползешь.

— Вряд ли, — хмыкнула Настя.

— Кир, заканчивай эту лирику, — не сдержался Саша, — Давай, как договорились.

Новиков вытащил из стола ее трудовую книжку и копию договора, метнул на стол.

— Свободна, — рявкнул он, отворачиваясь к окну.

Сокол глазам не могла поверить. И взять документы тоже не смела. Геллер подобной трепетностью не отличился. Он сунул в карман ее трудовую, просмотрел контракт. Уточнил:

— Было два экземпляра?

Настя подтвердила.

— Отлично, — победоносно улыбнулся он.

— Я могу уехать? — она не верила.

— Со спокойной душой и чистым сердцем, — заверил ее Саша.