Сокол часто моргала, пытаясь осознать свою свободу и почувствовать ее сладкий вкус. Она уже была готова броситься Саше на шею, чтобы в очередной раз задушить его благодарностями, но ее пыл охладил ледяной голос бывшего любовника.

— В Бикини больше не суйся, Сокол, — проговорил Кирилл, не поворачиваясь к ней, — Даже дома не рыпайся. Только время зря потеряешь. Уж я позабочусь.

Настя сцепила зубы, чтобы не наговорить ему гадостей в ответ, потому что с языка грозило сорваться много чего мерзкого. Но она сдержалась.

— Дай бог тебе доброго здоровья, Кирюш.

Новиков, наконец, обернулся, но ничего не сказал. Настя взяла Сашу за руку и, не оглядываясь, вышла из кабинета, а потом и из клуба.

Они сели в машину. Геллер завел мотор, тронулись.

Настя притихла, листая свою трудовую книжку, а потом просто держала ее в руках.

— Чего ты с ней, как Данко с сердцем? — хохотнул Саша.

— Сумка в багажнике, — призналась Сокол, — А карманов нет.

— В бардачок брось.

— Ага.

Настя сделала, как он велел, сложила руки на коленях, сцепив пальцы.

— Спасибо, — проговорила она.

— Да ладно. За бардачок?

— За все.

Геллер погладил ее по колену, даже чмокнул в макушку, пользуясь заминкой на красном сигнале светофора.

Через несколько минут они уже были на трассе. Настя притихла, Саша сосредоточился на дороге. Он понимал, что лучше не беспокоить ее сейчас, дал время все устаканить в голове, в сердце, в душе. Хоть Геллер и поддался ее уговорам, пошел к Новикову и был доволен тем, что увидел, но не исключал возможности, что без него эти двое попрощались бы иначе. Саша старался не ревновать пост-фактум, уверяя себя, что это глупо.

Вот же Настя — рядом с ним, в машине, бросила свои несбывшиеся мечты и возвращается домой, возвращается к нему. А Новиков остался расхлебывать последствия отмененного контракта и ее стихийного увольнения. Один. Ну не один, конечно, с женой и дочерью. Но без Насти. Вроде бы Саша всех обставил, но отчего-то победа не была ему сладка. Возможно из-за Насти, которая больше не целовала его, почти не говорила, только смотрела в окно.

Геллер снова призвал здравый смысл и спокойствие, уговаривая себя не психовать на пустом месте. Но атмосфера, которая царила в машине, напрягала его. Благодаря Настиному молчанию, Саша начал сомневаться в ее желании все бросить и уехать. Он даже пару раз почти сказал ей это, но в последний момент прикусывал язык. Трусил. Боялся, что окажется прав, и она попросит вернуть ее туда, откуда взял. Даже в его голове это звучало абсурдно, совершенно нелогично, но это не мешало Геллеру продолжать нагнетать на себя тоску. Уж слишком гладко все прошло.

Они остановились на заправке, чтобы сходить в туалет, выпить кофе и перекусить. Саша закидывал в рот миндаль, тайком поглядывая на Настю, которая гипнотизировала взглядом стаканчик с американо. Он спросил, вкусный ли кофе, она поинтересовалась, долго ли ехать еще. И снова тишина присела третьей к ним за столик. Геллер разрывался между трусливым желанием игнорировать это напряжение дальше и, наконец, спросить, в чем дело. Не пришлось, потому что Настя заговорила.

— Мы в спортивной школе познакомились, — начала она рассказывать, продолжая вглядываться в черный кофе, — Я тогда еще легкой атлетикой занималась, а Кир уже до тренера по пауэрлифтингу дорос. Закрутилось. Слишком быстро. Не знала, что он женат, а потом уже было поздно. Было все равно. Я так сильно в него влюбилась. Не знаю почему. Наверно, льстило внимание зрелого мужчины, — Настя хмыкнула, — Хотя ему всего двадцать пять было. Как мне сейчас. Какая уж тут зрелость?

— А тебе? — тихо спросил Саша.

— Что? — переспросила Сокол, пытаясь поднять голову, чтобы посмотреть на него, но не смогла.

— Сколько тебе было?

— Семнадцать.

Геллер подавился воздухом от возмущения.

— Он первый у меня был. Обещал, что разведется. Какое там. Я перестала верить только, когда у него дочь родилась.

— Почти десять лет? — Саша сам не верил тому, что говорил.

— Да, немного до юбилея не дотянули, — невесело хмыкнула Сокол, — Последние пять, как каторга. Он даже ушел от нее один раз. Ко мне. И два к другой. Я все время его назад принимала, верность хранила. Сейчас думаю, совсем что ли дура была?

Геллер почти подтвердил ее подозрения вслух, но сдержался.

— А потом ты появился. И все стало еще хуже. Казалось, это так неправильно хотеть кого-то кроме Кирилла. Я привыкла к вниманию мужчин, спокойно принимала. А с тобой вот все спокойствие к чертям полетело. Ну… дальше сам знаешь.

— Насть…

Саша вынул из ее мертвой хватки стаканчик, взял пальцы в свои ладони, мягко сжал.

— Ты мне зачем все это сейчас рассказываешь?

Она подняла на него глаза, в которых стояли непролитые слезы стыда и сожаления.

— Потому что ты такой… такой хороший, — Сокол шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не заплакать, — А я… Я не такая плохая, Саш. Не хочу, чтобы ты считал меня грязной беспринципной шалавой, которая кайфует от секса с женатыми мужиками. Я с ним не спала, клянусь. Ты… после тебя… С того дня…

Настя так и не смогла сказать то, что хотела, но этого и не требовалось. Он поцеловал ее пальчики.

— Ты замечательная, — заверил ее Геллер, — На шалав у меня аллергия.

— Почему я не встретила тебя первым? — искренне посетовала Настя.

Саша рассмеялся, озадачив ее. Быстро взял себя в руки, поспешил объяснить:

— Насть, я тогда ведь тоже женат был. И почти счастлив.

— Почти? — она приподняла бровь.

— Думаю, если бы встретил тебя, то вряд ли вел бы себя намного порядочнее Кирилла.

Настя сморщила нос.

— Не приукрашивай, Геллер. Ты и в разведенном состоянии на меня почти не реагировал.

— Это потому что я думал, что ты не свободна. И поверь, я реагировал. Просто очень старался не показывать этого.

— Правда?

Она смотрела на него такими большими глазами.

— Правда, — кивнул Саша, — Допивай кофе, поехали. Хватит тут сидеть.

Настя прижалась к нему, с удовольствием ощущая на своем плече тяжелую руку и объятия с заявкой на собственничество. Ей стало легче после этого признания. Даже смогла пошутить, садясь в машину.

— А я тебя и женатого соблазнила бы.

— О, я был молодым и диким. Соблазнился бы легко.

Несмотря на шутливый тон, Саша очень даже верил в то, что говорил. Его скорее остановил бы Настин юный возраст, чем кольцо на пальце. Возможно, именно он стал бы грязным изменщиком, а не Света. Геллер решил не посвящать Настю в свои мысли. Хотелось быть для нее хорошим. Может немного лицемерным, но хорошим. Она так истово верила в это. Грех разубеждать.

— Ты и сейчас не очень старый, — хихикнула Сокол.

Наконец, Настя ожила. Да и он успокоился. В общем, Саше было уже не важно, что там она крутила с Кириллом, но ее слова о том, что со злополучного дня рождения Настя принадлежала только ему, стали бальзамом для раненого лицемерного сердца.

Они болтали всю дорогу. Саша передал привет от Бирюковых, а потом долго рассказывал о них. Сокол было интересно. Она задавала вопросы, смеялась и удивлялась. Так же позитивно она приняла Сашины откровения о сыновьях, с которыми он проводил много времени. Особенно Сокол радовало то, что Глеб с удовольствием стал заниматься вместе с отцом. Ну а новость о гараже привела ее в бешеный восторг.

— Как у Фронинга? Серьезно? — вопила Настя, размахивая руками, — Сашк, это же круто. Так здорово. Я тоже с вами хочу. Возьмешь?

— Конечно, — хохотал в ответ Геллер, поражаясь на нее.

Ну ладно такие же придурки кроссфитеры молились на его бокс в стиле Рича, но Настя… Он не ожидал столь бурного ликования. Хотя Фронинг и для нее был суровым и непогрешимым авторитетом.

За болтовней Настя не заметила, как они приехали. Увидев, что Саша привез ее к своему дому, Сокол снова сникла. Пока Геллер вытаскивал из багажника ее сумки, она сидела в машине, не смея выйти.

— Ей, красавица, — позвал Саша, открыв дверцу, — Ну что опять?

Настя прикусила губу.

— Мне ведь даже жить негде, Саш. Сестра еще два месяца назад отказалась от нашей квартиры, переехала к жениху. А у родителей тесно. Да и не хочу их стеснять.

— И не надо, — поддержал ее Геллер, — Чем тебя не устраивает моя квартира?

— Всем устраивает, но она ведь не моя.

— Насть, — Саша потянул ее за руку, заставил выйти из машины, — Знаешь, если бы у тебя все складывалось хорошо там, — он мотнул головой, имея в виду Подмосковье, — Я бы все равно тебя увез домой. Ко мне домой. Никаких сестёр. Никаких родителей.

— Как это? — она не понимала.

— Украл бы и все, — заулыбался во все зубы Геллер, — Посадил бы под замок на пиццу и протеиновые коктейли, разведенные мороженым. Так что считай, я тебя тут прописал заочно.

— Ух, какой ты коварный. Прот на мороженке. Боже, Геллер — это сладкая пытка.

— Поверь, я пытаю не только едой. Есть иные способы.

— Но Почти все так же заканчиваются протеиновым всплеском, — пошло хихикала Настя.

Сокол закинула руки ему на плечи, но все равно продолжала попытки рефлексии.

— Но у меня ведь и работы нет. Что я буду делать?

— Что-нибудь придумаем, — заверил ее Саша, — Я люблю тебя. Все будет хорошо.

— Хорошо, — повторила она, подставляя ему губы для поцелуя, — Я тоже тебя люблю. Очень-очень.

Настя изо всех сил хотела верить в лучшее, верить ему. Как только Геллер поцеловал ее и прижал к себе крепко, она уже не хотела. Просто верила. Все будет хорошо. С ним не может быть иначе.

Эпилог

— Я был пьян, когда соглашался на эти пытки? — прохрипел Костя, отталкивая от себя покрышку.